Конец ордена

То, что он отправляется вместе с ними в ссылку, и обсуждать долго не стал – решенное, полагал, дело.

Вот когда и пришло к нему впервые письмо с изображенным на конверте райским яблочком. Прежде такие письма не раз получал Арнольд Иванович, и Виктор знал, что в этих конвертах послания от Ордена. На сей раз, однако, послание было адресовано ему, Колобуилу. И обращался к нему не больше не меньше как сам магистр Уриил VII, он же в миру дон Ганзалес, проживающий ныне то ли во Франции, то ли в Италии – в точности сие было неведомо никому. Так же как неведомо было, каким образом его послания проникают сюда, в страну, границы которой на столь надежном замке. Едва ли по почте. У Ордена имелись какие-то свои тайные курьеры, поэтому конверт был без почтового штемпеля; когда Виктор вошел, он просто валялся на полу.

Магистр повелевал выстроить еще одну цепь для вызволения все того же "Ф" из внутренней Лубянской тюрьмы, где тот сейчас находился. Цепь была слишком длинна, ее построение заняло бы многие месяцы. Не мог он, Виктор, при нынешних обстоятельствах этого себе позволить. Завтра в семь утра он должен быть у Риты со своими нехитрыми пожитками, не мог он предать ее! Какими мелкими рядом с этим казались в ту минуту все орденские дела!..

Однако то, что он прочел на обороте письма, сразу убавило его решимость. Ибо далее магистр писал:

Знаю, сын мой, что в ближайшие часы ты намереваешься отбыть со своей избранницей в далекое изгнание. Но уверен, что, прочтя эти строки, ты одумаешься и подобным образом не поступишь.

Дела Ордена требуют твоего присутствия в Москве, и, надеюсь, ты помнишь о том обете, который давал при посвящении в архангельское звание. Тогда ты поклялся, что Орден – единственная и последняя в твоей жизни семья. Неужто клятва твоя тогда была пуста и ничего для тебя не значила?

Право, не хочу в такое верить…

Впрочем, сообщу тебе, что более чем за двухвековую историю Ордена был один архангел, забывший о своем служении и выбравший вместо того земную любовь. Уверяю тебя, он весьма скоро пожалел об этом, ибо лишился и своего места в Ордене, и своей избранницы.

Увы, Орден вынужден карать отступников, иначе едва ли он сохранил бы свою монолитность на протяжении веков.

Надеюсь, что ты, Колобуил, не поступишь столь опрометчиво. И если тебе впрямь сколько-нибудь дорога эта женщина…

Дочитывать он не стал. И так было ясно, что имел в виду магистр. Нет, он, Виктор, не побоялся бы навлечь на себя кару со стороны Ордена: сделавшись Колобуилом, давно уже перестал бояться за себя. Но магистр знал, чем пугать. Ослушайся он приказа – и кара постигнет не его, а Риту. Это неминуемо – от Ордена не укрыться нигде.

…Утром он пришел к ней без чемодана. Объяснить толком ничего не мог – об Ордене упоминать было нельзя: узнай она о тайне существования Ордена – и ничто уже не могло бы ее спасти… Да не было и времени, и условий для объяснения. Два милиционера стояли наготове, чтобы препроводить ее с матерью на Казанский вокзал.

Увидев, что он без вещей, она лишь спросила:

— Ты передумал ехать?..

Что, что он мог ей сказать?!.. Если б она только знала, что сейчас он спасал ей жизнь!..

Говорил, что надо уладить одно дело, и тогда – возможно, уже через месяц или чуть поболее – он приедет туда следом за ней… И видел по ее глазам, что она не верит ни одному его слову. Милиционеры уже поглядывали на них нетерпеливо.

— Здесь и попрощаемся, — сказала она.

Он, Виктор, почувствовал себя ничтожеством. Еще раз пробормотал, что приедет к ней, хотя в душе знал – не приедет: Орден держал его крепко, не посвоевольничаешь.

Рита сказала:

— Не надо, не приезжай…

И один из милиционеров добавил:

— Давай-ка, парень, проваливай.

Но он зачем-то еще плелся за ними до угла. И лишь сворачивая за угол, Рита снова на него посмотрела.

Боже, как она на него посмотрела! Сколько презрения было в ее серых глазах!

Это был конец между ними. Всё!..

Дальше он уже не пошел. Вернулся к себе и до вечера пролежал, зарывшись лицом в подушку.

А та цепь, ради которой столь жестоко обошелся с ним Орден, так и не сложилась. К ней и приступать-то не стоило. Как он узнал чуть позднее, уже через два дня после письма, полученного от магистра, "Ф" отправили на Колыму, вмерзшую в такие далекие земли, что даже у Ордена недостало бы сил докинуть туда какую-нибудь свою цепь.

Про судьбу Риты узнал только в пятьдесят четвертом. Мать ее вскоре отправили прямиком в лагерь, где она и сгинула, а Рита там, на поселении, вышла замуж за какого-то комбайнера, родила от него ребенка, сама же умерла совсем незадолго до того, как люди волной начали возвращаться – в пятьдесят третьем году.

Он спас ее. Он предал ее. Все это слилось в памяти так, что образовало единый сплав – "спасение-предательство", — который был уже неподвластен времени. Но в памяти остался последний взгляд этих серых глаз, и в них было только одно: "Предал, предал…"

Ты предал ее, рука Ордена в миру, отважный архангел Хризоил!..

УДАР. АРХАНГЕЛ И ЕГО ВОИНСТВО

Архангел,

не страшись ударов судьбы! Пусть они будут для тебя подобны бою военного барабана, коего предназначение – укрепить мужество воина. Из "Катехизиса…"

Сейчас Виктор Арнольдович думал: а смог бы он и от Наташи вот так же отступиться даже ради ее спасения, будь на то жестокая воля Ордена?

И твердо решил для себя, что – нет. Теперь он был не восемнадцатилетним мальчишкой, пускай даже носящим архангельское имя Колобуил; нет, теперь он был многое повидавшим и умевшим многое вторым по старшинству в Ордене архангелом Хризоилом. Он бы выстроил такую многозвенную цепь, что и самому магистру пришлось бы несладко в его прекрасном далеке. Если бы понадобилось, он бы скорее разрушил изнутри Орден, но Наташа все равно осталась бы с ним!..

Лишь тут вспомнил про Колобуила. Что-то он писал про Наташу в своем давешнем издевательском послании, что можно было, пожалуй, расценить и как угрозу.

Значит, с этим дьявольским созданием пора было кончать. Правда, устав Ордена воспрещал одному архангелу охотиться на другого, но сейчас Виктору Арнольдовичу вдруг стали безразличны все эти уставы и правила, сколь бы высоко их не ставил сам великий Прошка – Уриил Второй.

Даже если Колобуил счастливо уйдет от тех двоих, то от Хризоила ему не уйти. До сих пор, правда, уходил вполне благополучно, но тогда еще он, Хризоил, ни на что не решился окончательно. Теперь же такая решимость была: Колобуила следовало убрать!..

Как? Он придумает… Надо только полностью прийти в себя после помойного запаха тех катакомб и дождаться Наташу, потому что беспокойство за нее не давало как следует собраться с мыслями…

Однако время близилось к восьми, а Наташи все не было и не было, и теперь беспокойство за нее нарастало с каждой минутой.

Виктор Арнольдович зашел в комнату "Синей Бороды" – там его мысли всегда становились как-то собраннее.

Но даже не включив там свет, вдруг всею душою почувствовал недоброе. Потянулся к выключателю уже нетвердой рукой…

Сверхнадежный цифровой сейф без всяких следов взлома был открыт настежь. Второго замшевого мешочка с драгоценными камнями, приготовленного для окончательной расплаты с королем нищих и императором помоек, этого мешочка ценою в его жизнь теперь там не было. Лежал только конверт с издевательски румяным райским яблочком.

Виктор Арнольдович вскрыл конверт (руки плохо слушались) и прочел:

Дорогой Хризоил!

Ваш вызов принимаю с благодарностью – право, надоело состязаться с Вами в пустяках. Теперь, понимаю, Вы предлагаете нечто много более серьезное.

Однако всякое честное состязание заведомо предполагает равенство начальных условий, Вы же с самого начала пошли на некоторое лукавство, мой Хризоил.

Вам хорошо известно, что визит туда, куда Вы меня посылаете, не может быть бесплатным. Увы, я всего лишь архангел девятой ступени, моя жизнь в архангельской ипостаси пока еще крайне недолга, посему накопить мешков с драгоценностями я не успел.

Таким образом то, что я позаимствовал Ваш мешочек, не сочтите за банальное воровство. Это просто хоть немного уравнит меня с Вами и придаст затеянной Вами игре видимость благопристойности. Уверен – когда б не Ваша забывчивость, Вы бы и сами снабдили меня этим мешочком. Наверняка – хотя бы из уважения к себе – не стал бы, о нет, благородный Хризоил требовать форы от какого-то архангела девятой ступени! Заботясь о Вашей архангельской чести и о Вашем самоуважении, я позволил себе исправить эту Вашу ошибку, которой, клянусь, не придаю вселенского значения.

Но все-таки вынужден сказать, что некоторые сомнения (о, верю – скорее всего несправедливые!) закрались в мою душу. Да простится мне это, но я подумал: уж не ловушку ли какую-нибудь вознамерился подстроить мне сирому благородный архангел Хризоил? И, помня об осторожности, к которой призывает нас Орден, осмелился на сей случай предпринять кое-какие меры.

В качестве такой меры я избрал временную изоляцию (назовем это так) проживающей с Вами девушки по имени Наташа, которая, сколь я понимаю, весьма Вам дорога. Простите мне эту вольность, но ничего лучшего, к сожалению, сколько я ни думал, не пришло мне на ум.

Клянусь, ей ничто не угрожает, если Вы ведете со мной игру по-честному. О том, что я предприму в противном случае, как-то не хочется говорить. Ибо уверен, никакого такого случая и быть не может.

Еще раз примите мои извинения за то, что вынужден тем самым доставить Вам временные неудобства. В случае честной игры беспокоиться Вам, право же, не о чем.

Со своей стороны, обещаю безукоризненно соблюдать все правила.

С надеждой на скорую встречу,

КОЛОБУИЛ