Конец осиного гнезда. Это было под Ровно(изд.1970)

Я встал.

– Полетите завтра утром,– заключил полковник.– Вас встретят там и дадут знать, где искать Саврасова. Я буду звонить ночью и предупрежу товарищей. Доброго пути. Желаю успеха!– И он подал мне руку.

 3. САВРАСОВ РАЗГОВАРИВАЕТ ОТКРОВЕННО

Самолет доставил меня из Москвы в город на Урале около полудня.

Два товарища, предупрежденные полковником, встретили меня и сразу же сообщили,что Саврасова в городе нет.Его ждут с минуты на минуту.Живет Саврасов в центральной городской гостинице.В той же гостинице, этажом ниже, забронирован номер и для меня– «представителя одного из железнодорожных главков».

Условившись о встречах и телефонных звонках,мы распрощались,и я, усевшись в автобус, отправился в город.

Получив номер и сдав документы на прописку, я решил прежде всего привести себя в порядок: надо было предстать перед инженером в самом лучшем виде и произвести впечатление хорошего конспиратора, человека, располагающего средствами и идеальными документами.

Я побрился, переоделся и вышел на улицу. День был на исходе. Длинные тени тянулись через мостовую.

Улицы города, широкие, просторные, озелененные, были заполнены пешеходами и машинами. Война взбудоражила город, перекинув в него с запада крупные предприятия и десятки тысяч новых людей.Я шел неторопливо, разглядывая вывески и афиши, временами останавливаясь перед витринами, чтобы посмотреть на свое отражение.

Погода портилась.Лето покидало Урал.Деревья на улицах и в скверах дрожали под порывами ветра. Над центральным сквером, предчувствуя дождь, беспокойно летали и каркали галки.

Я решил было пройти до конца главной улицы, но передумал и пошел обратно. Не то чтобы я волновался.Нет. Еще в самолете я мысленно рисовал картину моего первого визита к Саврасову.Я представлял себе, как войду к Саврасову, что скажу, как направлю ход беседы, пытался предусмотреть опасные вопросы. Казалось,я был вполне подготовлен. Но видимо, подсознательно меня тревожило ощущение неизвестности, и мне вдруг захотелось ускорить встречу, чтобы избавиться от этого ощущения.

Около гостиницы стоял изрядно потрепанный «ЗИС-101», и я подумал, что на этой машине вернулся Саврасов. Я поднялся на третий этаж, толкнул дверь его номера. Дверь была заперта.

Я отправился к себе и прилег на диван. Время потянулось в раздумьях и ожидании.

Примерно через час-полтора я снова поднялся на третий этаж и увидел ключ, торчащий в двери Саврасова. Значит, инженер явился. Ждать больше нечего: я огляделся по сторонам, убедился, что коридор пуст, и без стука вошел.

У круглого стола, уставленного посудой, с журналом «Огонек» в руках сидел Саврасов. Он поднял голову и сквозь большие очки в черной оправе выжидательно уставился на меня.У него было большое,гладкое, актерское лицо, старательная – волосок к волоску – прическа с ровным пробором, темные, с припухшими веками глаза.

– Вы к кому? – спросил он бархатистым, звучным голосом, не меняя позы, с нотками удивления в голосе.

– Если вы инженер Саврасов, то к вам,– ответил я, стоя у порога.

– Да, я Саврасов. Чем могу быть полезен?– спросил он, слегка прищурив глаза,

– Я к вам с приветом от Виталия Лазаревича,– произнес я негромко, внимательно следя за его лицом.

Он немного побледнел,полная рука, державшая журнал, вздрогнула. Он бросил журнал на стол, откинулся было на спинку стула, но тотчас быстро встал.

Эти резкие и непоследовательные движения ясно говорили о волнении.

– Никак не ожидал…– произнес Саврасов вполголоса и,обойдя стол,направился к двери. Походка у него была тяжелая, и паркет под его шагами поскрипывал. Приоткрыв дверь, он вынул ключ, вставил его изнутри и, повернув два раза, строго сказал:– У вас очень громкий голос. Нельзя ли потише?

Я почувствовал повелительные нотки, прозвучавшие в его голосе.

Саврасов подошел вплотную, посмотрел мне в глаза пристальным взглядом, будто прицеливался, и тихо, но очень медленно и внятно назвал ответный пароль:

– Очень рад… Очень рад… Я видел его в феврале сорок первого года…– И прежним повелительным тоном спросил: – Вас кто послал, Доктор?

Тон этот мне не понравился– он сразу ставил меня в зависимое положение, а этого нельзя было допустить.

– Кто послал, не так важно,– ответил я немного

развязно, взял стул, повернул его и уселся верхом, положив руки на спинку стула. – Когда надо будет, скажу, Черт вас занес в такую даль!.– Я старался говорить тоном брезгливым и небрежным, так, чтобы установить строгую дистанцию между нами.

Он вздохнул, подошел к просиженному дивану и тяжело опустился на него. Диван издал жалобный стон.

– Так, так…– произнес Саврасов, немного смешавшись и как-то растерянно.– Ну-с?..– Видимо, от волнения его губы пересохли, и он облизал их.

– Рассказывайте, что случилось, почему молчите? Где люди? – сказал я.

– Виноват. Маленькая деталь…

– То есть?

– Вы обязаны показать мне кое-что.

Я неторопливо вынул из нагрудного кармана пиджака зеркальце,вделанное в замшевый чехольчик, извлек из него половинку фотокарточки и подал Саврасову.

Он взял ее, рассмотрел на расстоянии вытянутой руки, как это делают люди, страдающие дальнозоркостью, и, покачав головой, усмехнулся:

– Все ясно, все ясно… Что и требовалось доказать.

Он достал из кармана пухлую записную книжку в засаленной обложке, перетянутую резинкой, и раскрыл ее. Надорвав внутреннюю сторону обложки, извлек из нее фотографию, положил ее на край дивана и присоединил к ней половину, врученную мной.Края обеих половинок,разрезанные по ломаной линии, сошлись точка в точку.

– Вот так… – проговорил Саврасов, ослабил галстук и, расстегнув воротник сорочки, откинулся на спинку дивана:– Но вы все-таки скажите,– обратился он уже просительно,– от кого вы: от Доктора или от Габиша?

Ни о том,ни о другом я не имел ни малейшего понятия. Отсюда неопровержимо следовало, что отвечать опрометчиво нельзя. Надежно уложив в памяти два новых имени– Доктор и Габиш, – я ответил:

– Я от Гюберта. Гауптмана Гюберта…

– Гюберт… Гюберт…– протянул Саврасов, прикрыв глаза и стараясь, вероятно, что-то вспомнить.– Это не племянник Габиша? Вы имени его не знаете?

– В эти детали не посвящен,– коротко ответил я.

– А каков он из себя?

Со слов Брызгалова я довольно живо обрисовал внешность и манеры капитана Гюберта.

– Не то, не то… Безусловно, не то,– проговорил инженер,подтвердив догадку незадачливого парашютиста,что Саврасов,по-видимому, не знает Гюберта.– Да это, в сущности, и не так важно.

Обычно я придерживался непреложного правила:не зная игры,не делать первых шагов. Сейчас обстановка предписывала мне действовать крайне осторожно. Но она вовсе не исключала риска. Даже наоборот– она предполагала риск. Если бы Саврасов не допустил оплошности и не упомянул о каком-то Докторе и Габише, то я, пожалуй, не нарушил бы своего правила и не пошел бы на риск. Но тут козыри сами шли в руки.