Конец парада. Каждому свое

Он продолжил растолковывать генералу суть дела.

Правительству требовались данные, полученные на основании так называемого расчета B7. Титженс, который работал над вычислениями по расчету H19, был убежден в том, что это – единственный способ получить корректные данные.

Генерал вежливо проговорил:

– Для меня это все – китайская грамота.

– Все очень просто, – заверил его Макмастер. – Представьте, что правительство в лице сэра Реджинальда Инглби из своих принципиальных соображений попросило Крисси посчитать, сколько будет трижды три. Когда как, по мнению Крисси, правильнее умножать не три на три, а девять на девять…

– В общем, правительство хочет отнять у трудящихся как можно больше денег, – подытожил генерал. – Простейшим путем… Или обеспечить себе голоса.

– Но дело не в этом, сэр, – продолжил Макмастер. – В итоге Крисси заставили умножить три на три…

– И, судя по всему, у него это получилось, чем он и заслужил бесконечные благодарности, – сказал генерал. – И это славно. Мы все никогда и не сомневались в способностях Крисси. Но он у нас малый с характером.

– Он был невообразимо груб с сэром Реджинальдом из-за всей этой истории, – продолжил Макмастер.

– Господи! Господи! – воскликнул генерал. Он кивнул головой в сторону Титженса, и на лице его возникло пустое, слегка разочарованное выражение, какое часто можно увидеть у офицеров. – Меня всегда расстраивают истории о грубости по отношению к начальству. В любой сфере.

– На мой взгляд, – начал Титженс с поразительной мягкостью, – Макмастер не вполне справедливо обо мне судит. Конечно, у него есть право на свое мнение о том, чего требует служебная дисциплина. Однако я ясно дал Инглби понять, что скорее уволюсь, чем выполню этот безумный перерасчет…

– Зря вы так, – сказал генерал. – Что станет с государственной службой, если все поступят так же, как вы?

Сэндбах, усмехаясь, вернулся и тяжело опустился в свое кресло с низкими подлокотниками.

– Этот малый… – начал было он.

Генерал слегка приподнял руку.

– Одну минуту, – провозгласил он. – Я хотел только сказать Крисси, что, если бы мне предложили должность… вернее, скорее приказали бы подавить силы Ольстерских добровольцев… [12] я бы горло себе перерезал, чем выполнил этот приказ…

12

Добровольческое движение, созданное в 1912–1913 гг. Участники движения выступали против предоставления самоуправления Ирландии.

– Ну конечно, дружище, – согласился Сэндбах. – Ведь они же наши братья. Да будет проклято это чертово правительство.

– Я хотел сказать, что приказ нужно выполнить, – проговорил генерал. – Не стоит уклоняться от своих обязанностей.

Сэндбах воскликнул:

– Боже правый!

– Я с этим не согласен, – проговорил Титженс.

– Генерал! Вы! После всего того, что мы с Клодин говорили… – вскричал Сэндбах, но Титженс его перебил:

– Прошу прощения, Сэндбах. Это мне тут сейчас выговаривают. Я не был груб с Инглби. Если бы я высказал неуважение к его словам или к нему самому, это было бы неправильно с моей стороны. Но я этого не делал. Он ни капли не обиделся. Да, он очень походил на попугая, но он на меня не обиделся. И я согласился с его словами. Он был прав. Сказал, что, если я откажусь от работы, эта свинья поручит ее кому-нибудь из вышестоящих служащих, и они охотно подделают все расчеты вместе с исходными данными!

– Именно о том я и говорю! – сказал генерал. – Если я не соглашусь подавить Ольстерских добровольцев, туда пошлют малого, который сожжет все фермы и изнасилует всех женщин в трех графствах. Такой у них всегда есть наготове. Он только попросит себе в спутники Коннаутских рейнджеров [13] , чтобы идти с ними на север. Вы же понимаете, к чему я это все. И все равно… – тут он взглянул на Титженса, – нельзя грубить начальству.

– Говорю же вам, я не грубил! – воскликнул Титженс. – Не нужно на меня смотреть таким добрым, отеческим взглядом! Поймите же наконец!

13

Отряд британской пехоты, созданный в 1881 году и базировавшийся главным образом на юге Ирландии.

Генерал покачал головой.

– Вы славные малые, – сказал он. – Нельзя вам руководить страной, армией, никем. Это – удел безмозглых дураков вроде меня и Сэндбаха, а также здравомыслящих господ вроде нашего друга. – Он кивнул на Макмастера и, поднявшись, продолжил: – Пойдемте сыграем, Макмастер. Говорят, вы игрок, каких поискать. А вот у Крисси получается хуже. Он пойдет с Сэндбахом.

Они с Макмастером пошли к раздевалке.

Сэндбах, неуклюже выбираясь из своего кресла, прокричал:

– Спасать страну… Проклятие… – Он наконец встал на ноги. – Я и Кэмпион… Поглядите, во что страна превратилась… Благодаря свиньям вроде тех двух, что забрели к нам в клуб! Полицейским приходится бегать по полю для гольфа, чтобы защитить министров от безумных женщин… Боже! С удовольствием содрал бы кожу с одной из этих спин, видит Бог. – Потом он немного помолчал и добавил: – Этот самый Скотерхауз – хороший спортсмен. Я все не мог вам сообщить о нашем уговоре, вы столько наделали шума… А ваш друг в самом деле лучший гольфист в Норт-Бервике? А вы сами как играете?

– Макмастер – лучший из лучших. Погодите немного – сами увидите.

– Боже правый, – проговорил Сэндбах. – Что тут сказать, боец…

– А я, – продолжил Титженс, – терпеть не могу эту мерзкую игру.

– Я тоже, – сказал Сэндбах. – Давайте просто прогуляемся следом за ними.

IV

Они вышли на поле, залитое солнцем. Казалось, пространство вокруг преломляется под его яркими лучами. Их было семеро, Титженс не взял с собой мальчика, который подносил бы ему клюшки, все стояли на старте и ждали. Макмастер подошел к Титженсу и спросил вполголоса: – Ты в самом деле отправил ту телеграмму?

– Сейчас она уже, наверное, в Германии! – ответил Титженс.

Мистер Сэндбах, прихрамывая, ходил от одного игрока к другому, рассказывая об условиях пари, которое он заключил с мистером Уотерхаузом. Мистер Уотерхауз поспорил со своим молодым противником, что сможет дважды попасть в восемнадцать лунок двух гостей из города, которые будут идти впереди. Поскольку в гольфе министр достиг значительных успехов, мистер Сэндбах счел его честным игроком.

Идти до первой лунки было довольно далеко. Мистер Уотерхауз с двумя спутниками только-только приблизился к началу поля. Справа от них высились огромные песчаные холмы, а слева путь закрывали камыши и узкий ров. Впереди двое джентльменов из города остановились вместе с мальчиками, подносящими клюшки и мячи во время игры, на краю рва и что-то увлеченно рассматривали в зарослях камыша. По холмам бегали какие-то девушки. Полицейский прогуливался по дороге, не отставая от мистера Уотерхауза.

Генерал сказал:

– По-моему, можно начать.

– Скотерхауз продемонстрирует им свой удар у следующей лунки. Они все равно застряли у рва, – сказал Сэндбах.

Генерал ударил по новенькому, упругому мячу. Замахиваясь для удара, Макмастер услышал крик Сэндбаха:

– Боже! Почти попал! Смотрите, куда мяч укатился!

Макмастер поглядел на него через плечо и досадливо прошипел сквозь зубы:

– А вас никогда не учили, что нельзя орать, пока человек готовится к удару? Вы что, сами в гольф никогда не играли? – И он поспешно побежал за мячом.