Конец проекта «Украина»

Полностью отказавшись от насилия, на которое государство имеет полное право, Янукович самоустранился от управления страной уже в дни Майдана. Несмотря на его многочисленные обращения и заверения в верности украинскому народу, всем было понятно, что ему всё равно, что будет с Украиной. Для Януковича главным стало спешное решение своих личных проблем — безопасности, вывода активов за рубеж, подведение собственных финансовых итогов, раздача обещанных преференций своему окружению, закрытие дел, паковка чемоданов и вывоз имущества в контейнерах. Взирая на то, что творится на бывшей Украине, из Ростова-на-Дону, он продемонстрировал, что происходящее там его не сильно волнует.

Помирать, так с Музычкой

[Сашко Билый против украинской государственности]

Незадолго до своей смерти Александр Музычко сообщил о том, что новой властью Киева готовится его убийство. Этот факт свидетельствует в пользу того, что информация о готовящемся покушении появилась у него от самих нынешних майдановских элит, которые были увлечены разделом сфер влияния и внутренней борьбой за власть. Вполне понятно, что прежде чем приступить к ликвидации, с Музычко провели неформальные беседы, осуществили устные попытки вразумить, успокоить, призвать к порядку. Вот исходя из звучавших предупреждений и даже предложения денег за то, чтобы он покинул территорию бывшей Украины, он и сделал такое заключение. Потому как Сашко не собирался приводить себя к порядку. Как не собирался входить в формат имитирования государства, которого больше нет; сохранять лицо власти, которую таковой не считал; поддерживать официоз, в который не верил. Явно нарушая новый имидж поборников евроинтеграции и бывших майдановцев, стремящихся в Европу, Музычко и сделал несложный вывод о том, что его, скорее всего, ликвидируют. И это было очевидно не только ему одному.

Очевидно и то, что Киев не имел возможности контролировать экстремистов в силу того, что не мог опереться на правоохранительные органы, которые, в свою очередь, не могли опереться на закон, которого, в свою очередь, не было на Украине. Вся эта цепочка несоответствий не давала возможности хунте как-либо присмирить ни Музычко, ни подобных ему активистов Майдана — представителей «Правого сектора», «Тризуба», УНА-УНСО, так называемых сотников, которые опирались на реальную силу, на вооружённых людей, имеющих стволы с разграбленных складов Львовской области. А это действительно реальная сила в условиях рухнувшей государственности, которая не подчинялась ни Раде, ни правительству, ещё раз подчёркивая, что Киев не является источником суверенитета и власти. И это создавало огромные проблемы, в том числе и в разговоре с западными кредиторами, потому что кредиты даются тем, кто контролирует ситуацию в стране. Если же вы её не контролируете, значит, у вас нет государства, значит, просто не с кого будет потом спросить. Придут сотники с Майдана, вас расстреляют, возьмут за ноги, выволокут из Рады, из правительства — и с кем потом разговаривать по поводу возвращения кредитов? Музычко демонстрировал несостоятельность украинской государственности как таковой.

Засевшая в Киеве хунта, что было ясно ещё до всякого Майдана, столкнулась с теми же самыми проблемами, с которыми столкнулся в своё время Янукович, а именно с необходимостью поиска средств для поддержания затухающей украинской государственности как таковой. Потому что государство — это дорого. А окончательно порвав отношения с Россией, они со всей неизбежностью осознали, что теперь единственный и последний их инвестор, спонсор и заёмщик — это Запад. Поэтому-то так важно встроиться в тот формат, который Западу наиболее понятен, приятен глазу и приемлем для тамошних политиков. Именно исходя из визуальной, стилистической и эстетической оценки Европа зачастую и распределяет займы, транши и прочую финансовую поддержку. Поэтому майдановские элиты и решили всё же начать соблюдать некую имиджевую сторону, отдельные презентационные формальности, в которые явно не вписывался Сашко Билый со своим брутальным стилем, со своим автоматом, ножами, бритой башкой и заявлениями, которые лежали абсолютно вне рамок евроимиджа. Нужно было что-то с этим делать, как-то корректировать эстетическую сторону нового бандеровско-демократического государства. Ясно было, что таких людей нужно выводить из сферы внимания мировых СМИ и вообще из сферы публичной политики куда-то на периферию, маргинализировать их. Но как, если именно они являлись мотором бандеровского переворота?

Музычко и президентские выборы

Строго говоря, Музычко дискредитировал новую власть только в глазах Запада. Точнее, Европы. А вот в глазах внутренних потребителей политических процессов скорее наоборот — придавал ей легитимности, то есть популярности и массовой поддержки. Конечно же, он не мыслил в категориях государства, а будучи бандитом занимался грабежом, отъёмом автомобилей, в том числе у полицейских, и тем ещё больше занижал уровень доверия к власти, к силовикам, разрушая остаточную, и так уже распавшуюся государственность. Он нёс исключительно деструктивную функцию, дополнительно катализируя ситуацию и так уже неуправляемого хаоса в условиях полного отсутствия какой-либо структурности и порядка. И это окончательно загоняло трещавшую по швам украинскую государственность в тупик.

Осуществляя нападения, совершая грабежи, Музычко при этом все свои действия мотивировал потребностями революции, а следовательно, опирался на легитимность Майдана. В глазах бандеровских масс и выходцев с Западенщины он создавал себе репутацию героя, борца за народ, за его интересы. Понятно, что в буквальном смысле народу такие действия никак помочь не могли, а вот романтический образ некоего борца с номенклатурой, с чиновничеством, с теми, кого Майдан так ненавидит, с теми, кто обворовывал страну последние два десятилетия, он себе создавал довольно успешно. Он совершенно неконструктивен и никак не способствует не только развитию, но даже сохранению остатков государства, но людям нравится. Создавая себе некий имиджевый, героический ореол, Музычко вместе с тем разрушал государственность. Всё, что нравится массам, не всегда, а чаще совсем не полезно для государства. Здесь нужно выбирать что-то одно: либо популизм и способность нравиться массам, либо интересы государства, его цельность, суверенитет и дееспособность.

Музычко был типичным полевым командиром и опирался на одну из банд, которых на Украине десятки, если не сотни. Он контролировал только то пространство, которое находилось в сфере его непосредственного воздействия. В основном он пребывал в Ровно и Ровненской области, не выходя за пределы этого ореола, ибо там ситуацию контролируют другие банды. Зато именно в Ровненской области он разгулялся по полной программе, от его деятельности стонали все: не только представители бывшей власти, но и коммерсанты средней руки. Но больше всего его действия раздражали тех, кому есть что терять, у кого есть что отнять.

Музычко приходил не к обездоленным, бедным, ничего не имеющим гражданам. Он приходил к состоятельным людям, к чиновникам, к руководителям бывших милицейских отделов, к коррупционерам, к бизнесменам и забирал то, что можно было забрать. Это в основном были шикарные машины, деньги, ценности. После чего он брал бизнесменов и нуворишей под так называемую защиту — требовал деньги за то, что в дальнейшем обещал к ним больше не приходить. Всё это тем или иным образом, как ни странно, и складывалось в электоральный успех.

Уже сейчас очевидно, что русское большинство юго-востока, по сути, вынесено за скобки новой бандеровской государственности, а следовательно, будет как минимум игнорировать любые выборы, а как максимум — противиться их проведению, вплоть до возникновения новых очагов сопротивления ползучей бандеризации. Просто потому, что даже простое соприсутствие в списках избирателей легализует нацистскую хунту. Пока такие политики, как Ляшко, Ярош и Тягнибок, в Киеве, альтернативой является либо нахождение в составе России, либо существование в качестве суверенного образования — Федерации Новороссия.

Основной электорат, за который бьются кандидаты-радикальные укронационалисты, — это именно электорат Западенщины и Малороссии — простые деревенские парни с хуторов, которые ездили на Майдан для того, чтобы вершить судьбу Украины по своему розумению. Судьбу того, что от Украины осталось, они собираются вершить и дальше — теперь посредством выборов и приведением во власть своих, настоящих этно-националистов, патентованных бандеровцев и тех, кто с оружием в руках доказал своё право быть во власти. А для этого электората чем брутальнее и злее, тем лучше. Чем более русофобским является тот или иной политик, тем он перспективнее в электоральном смысле. Геть весь официоз! А люди с автоматом, с ножом, с битой — это как раз то, что надо, — свои парни — во власть.

Как ни странно, но что на президентских, что на парламентских выборах Сашко Билый, учитывая тот социальный контекст, который сложился после Майдана и доминирует в киевской политике, выглядел бы как раз весьма перспективным кандидатом. Он отвечал всем тем критериям, тем запросам, к которым массы, плебс, весь этот орущий Майдан как раз и вожделел. И в этой связи причиной его устранения могло стать, как ни удивительно, понимание того, что он реальный конкурент. Не тот, что одержит победу, но тот, что отнимет реальные голоса, столь необходимые любому кандидату от хунты. Это не так смешно, учитывая, что избирательный контекст на Украине изменился. И если мы выносим за скобки русское большинство юго-востока, то что у нас остаётся? Остаётся экзальтированная публика Киева, толкущаяся на Майдане, и некая деревенская избирательная масса Западенщины, которая как раз Сашко Билого и видит в качестве своего парня, близкого им кандидата. Исходя из этой опасности, хунта просто вынуждена была его убрать ещё и по соображениям необходимости устранения неожиданного конкурента.