Конец рода Шосе. Начало

Неделю на восстановлении, что мне далась, я провел в лагере своего отряда, в который я перебрался сразу как проснулся. Встретившая меня Амайя поведала что отряд не понес потери, но и им пришлось несладко, они при отступлении схватились с группой из десяти владеющих, которых они уничтожили, при этом раны получила только Амайя. Её бронекостюм, что валялся около ее палатки, был так же больше ни на что не пригоден, как и мой. Амайя построила тогда отряд и объявила мне благодарность, ко мне подходили и обнимали, и даже вечером собрались у небольшого костра где сидели, пили, ели, вспоминали ушедших. На следующее утро ко мне в палатку зашла Амайя и выгнала с моей постели Хитоми, что опять искала своего Кеншина. Прошлого физика разведчика, что умер под огнем огневика, накрыв Хитоми своим телом. Я не знаю всех подробностей, но, как понял, Кеншин пытался ухаживать за красавицей-психокинетиком Хитоми, а та только смеялась над неловкими ухаживаниями тупоголового и уродливого физика, а потом все изменилось, он пожертвовал собой и нет его больше, а девушка как выпьет все ищет и ищет своего Кеншина. Амайя зашла ко мне по делу, как командир она отослала вчера запрос на присвоение мне внеочередного звания, а также запрос о том, чтобы меня наградили за ту информацию что я принес, а также за те потери что понес от меня противник. И сейчас ей пришел отказ, мотивирования отказа были немногословны: лейтенант выполнял приказ, а за хорошо выполненный приказ следует наградить командира. То есть сейчас наградят Амайю, и сейчас такой грозный физик, в чине полковника, опустила передо мной глаза чувствуя свою вину, которой нет, в чем я поспешил ее убедить. По части уже начали идти слухи о вечном лейтенанте, о женихе принцессы, что вырвался из окружения и теперь прибыл к ним чтоб уничтожать противника, и теперь враг точно дрогнет.

Раны, что я понес, были хоть и многочисленны, но не опасны, и за отведенную мне неделю я практически восстановился, потратив все время на тренировку контроля своих сил, особенно старался укрепить силу манипулятора, и даже консультировался с владеющими, мне надо было укрепить свой разум. На удивление мне помочь вызвался тот владеющий которого стошнило от образа моих воспоминаний, он рассказывал как сделать так, чтобы определенные воспоминания и то, что я видел во время боя, окрашивались в серые тона и становились безразличными. Не знаю как справляется Амайя, но я прямо чувствовал как выматывает меня сон и как разум трещит по швам, я слишком сильно переживаю от того что совершаю. Пока я восстанавливался, отряд еще раз сходил на задание и, не смотря на раны, Амайя лично им командовала, уничтожение артиллерийских установок прошло без эксцессов и в этот раз все обошлось без потерь. Но мы знали, что тот отряд владеющих, который нас выманивал, никуда не ушел и уже раз посещал нашу часть, но не стал прорываться за сетку окопов. И они и мы знали, что мы еще встретимся, я ждал этой встречи, так как я, возможно, опять смогу встретится с Хаосом.

Бедный мой сержантик, что пытался хоть как-то оказаться мне полезным, начал меня бесить за эту неделю, он не мог найти мне подходящий бронекостюм и от него постоянно разило алкоголем, также он додумался притащить мне двух девушек потасканной наружности. Видите ли, ему кажется, что после хорошего боя владеющий непременно должен был отдохнуть с девушками. Я смог сам найти бронекостюм, который меня устраивал, не подходили мне те бронекостюмы, что использовали Имперские физики, а то что я смог найти надо было дорабатывать. И тут я столкнулся с тем что мой сержант, оказывается, делать то ничего не умеет, руки у него приспособлены, как оказалось, только под юбку залезать заточены, никакую сварку он делать не умеет, да и не хочет. Отвесив ему щелбан, от которого он потерял сознание, я побрел в расположении части за плитами и заклепками.

У полевой кухни я заметил того бледного солдатика что охранял мой сон в окопе, подозвав к себе я его расспросил и хотел дать ему денег за то, что не бросил меня под артобстрелом и, как он сказал, даже смог оттащить меня в более безопасное и глубокое место окопа. Немного поговорив с ним я узнал, что парень механик, и хоть еще совсем не опытный, но с какой стороны браться за сварочный аппарат и как накладывать заклепки он знает. Почти схватив его за шкирку, я схватил его и унес в лагерь отряда, там у бронекостюма уже очухивался сержант, дав ему пинка для скорости я обрисовал солдату Токо задачу. Солдат бережно передал мне свой автомат и принялся за работу, я тоже не стал бездельничать, а направился на склады, и когда вернулся увидел, как солдатик объясняет сержанту Амайи почему ему нужен именно этот сплав на заклепки.

К следующему заданию я успел подготовить свой доспех, обновить тросы и повесить две небольшие катушки с цепями и небольшие грузики на них. Закаленные длинные ножи из рессор грузовиков теперь висели на моем поясе, двухствольный пулемет за спиной и там же сваренный из бронепластин бронежилетов многослойный щит.

Отряд был хмурым, нам предстоял марш бросок, а после него надо было уничтожить скопление ферм, на которых сейчас готовилось множество марионеток, также нам предстояло уничтожить весь материал, а это люди, тысячи людей.

Конец главы.

Интерлюдия

Идти на встречу с императрицей Хаоной Тэймэй категорически не хотелось, каждая их встреча, которые проходили несколько раз за день, приносили смятение в ее душе. Она не каменная, и те решения, что принимала Императрица и Император, постоянно били по ее ней словно это ей надо было проводить диверсии, сражаться на фронте. Но все это не было её сферой деятельности, войной, размещением войск и стратегическим планированием занималась Императорская чета и наследные, брат и сестра. У Тэймэй были задачи иного плана, она так и осталась министром внутренних дел, но теперь у нее прибавилось работы, неприятной работы. Пыточная и допросная стали для нее местом, которое он посещала ежедневно: доносы, отчеты о ликвидации лиц, все это требовало ее присутствия. Война давила на нее постоянным авралом, и даже то, что штат ее министерства был увеличен, ей никак не удавалось наладить бесперебойную работу, и хоть разведка и полицейские функции теперь были подведомственны брату ей все равно хватало забот. Беженцы, пропаганда, запасы еды, вот-вот должен начаться посев, а с топливом были проблемы. Постоянные диверсии, что проводил противник, прибавляли столько проблем что Тэймэй было не до того чтобы радоваться успехам на фронте, частенько засыпая в кабинете за столом, так и не выпустив из рук ручки, ей было просто некогда уследить за всем. Но одно она знала четко, она должна была сделать все так, чтобы войска могли не думать ни о чем, чтобы генеральный штаб занимался планированием, а не думал откуда достать несколько тысяч тонн топлива. Империи не нужны были сейчас волнения, как в народе, так и среди владеющих, так что агитация и пропаганда шли полным ходом и Тэймэй постоянно контролировала то, что звучит по радио и телевидению, что пишут в интернете. И сейчас идя по коридорам на террасу на встречу с Императрицей она просматривала на планшете новейшие новости, вдруг она остановилась и начала всматриваться в фотографии, что были прикреплены к статье еще не вышедшей завтрашней газеты. В статье рассказывалась история водителя, что ездит по всей стране и видит, как изменилась страна, и как она сплотилась для выполнения главной цели, победы над захватчиками. Он также поделился с журналистами своими фотографиями, что делал постоянно в пути, и как-то так вышло что с половины фотографий на Тэймэй смотрел Дэйчиро Шосе. То вот он в броне, катает на себе детей, то вот он берет двумя пальчиками осторожно какую-то конфету, что протянула ему совсем кроха, в голубом платьице. А вот он в деревне с оголенным торсом рубит дрова. К каждой фотографии было написано пояснение, и вот про эту говорилось, что физик, что ехал в часть на фронт, по пути с водителем, был воплощением того, каким и должен быть доблестный воин. Дрова он рубил для многодетной матери, что осталось вдовой, с детьми он играл, показывая своим примером что война войной, а дети должны получать нехитрые радости от жизни. В фотографиях и кратких заметках Тэймэй видела иного Шосе, не того, которого ненавидела, а спокойного, доброго, и ее даже не смущало то количество шрамов, что украшало его тело. Воин, и без шрамов? Ну, может быть какой-нибудь из штабных, но вот именно этот почти постоянно проводил время в схватках, об женихе ей постоянно докладывали. Ну ладно, пусть пойдет в печать, стране нужны герои, пусть даже если героями они станут посмертно.

На террасе не было более никого кроме Императрицы, что сидела за небольшим столиком и перебирала документы, постоянно хмурясь и иногда поднимая чашку с чаем и делая небольшой глоток. Тэймэй ждала пока Хаона обратит свое внимание на нее, она знала, что не стоит прерывать мать во время работы, так как за внешней небрежностью и безмятежностью могла скрываться сложнейшая задача, что стояла перед Императрицей, и от того как сейчас лягут документы и что она решит, могут зависеть чьи-то жизни.

— Тэймэй, рада тебя видеть, прошу, присаживайся, дочка. — Императрица все же оторвалась от документов.

Тэймэй села напротив мамы, а сейчас это была не Императрица, а именно мама.

— Тут, дочка, один из генералов прислал мне личное письмо, не осмелившись прислать рапорт, и потому я позвала на разговор тебя, дело касается Дэйчиро Шосе. — Тэймэй немного нахмурила бровки, по ее мнению, ничего страшного она не сделала, ну повоюет чуть побольше, если он будет слаб значит помрет, и она, принцесса, тут не причем.

— Я немного не понимаю, мама, мой жених воюет, доблестно защищая Империю и, как мне известно, ни у кого нет к нему претензий. — Спокойно сказала Тэймэй.

— А к нему и нет претензий, претензии возникают к некой принцессе. — Императрица повысила голос. — Я не против того что он пройдет войну, это прекрасно отобразится на вашем союзе, но ты перебарщиваешь, а как результат твоих действий будет то, что-либо Дэйчиро героически умрет, либо пройдет войну. А после женится на тебе, изнасилует, переломав все кости своей жене, а потом оторвав ей конечности, закроет в подвале, где она будет рожать, и раз в год будет спускаться туда, чтобы поиздеваться над своей бедной женой. Ты хочешь себе такого мужа?!

— Я никакого мужа себе не хочу! — Мужчины не прельщали Тэймэй и внушали ей определенное отвращение.

— Твоё желание или не желание ничего не меняет. — Спокойно парировала Императрица. — Ты станешь женой Дэйчиро Шосе, но вот какой женой ты будешь, это уже выбирать тебе. Пока ты идешь по пути взращивания ненависти к себе в душе Дэйчиро, а могла бы стать его союзницей, и упрочить то, что в роде Шосе главная будешь ты, управляя всем через своего мужа. Понимаешь ли, дочка, ты не осознаешь того что тебе может дать эта женитьба.

Императрица прикрыла глаза и заговорила, но было видно, что то, что она говорила, задевало какую-то струну в её душе.

— Ты можешь стать просто женой, просто матерью, не министром и не принцессой, ты можешь быть просто девушкой. Ну ладно, пока тебя это не прельщает, но с годами ты наверняка поймешь мои слова. — Императрица изменилась, теперь это не была расслабленная женщина, и когда она заговорила Тэймэй поняла, что сейчас с ней говорит не мать, а Императрица. — Скоро день влюбленных, и ты посетишь часть, в которой служит твой жених, и решишь ваши претензии к друг другу, а также подымешь своим посещением фронта воинский дух и передашь подарок от меня Дэйчиро. А теперь иди, мне надо побыть одной.