Конец света отменяется

– Ничего себе! – удивилась Верона. – А что они здесь делают?

Таня замялась. Было видно: она знает, но боится отвечать. В то же время чувствовалось, ей тоже до смерти надоела эта обстановка и она хотела восстановить отношения с Вероной. Сейчас, по каким-то причинам, жизнь обеих уравняла. Было заметно: раньше к Тане было другое отношение. Сейчас она выглядела растерянной и подавленной.

– Это шахидки. – Таня бросила украдкой взгляд на селение и подошла почти вплотную. – Их здесь заставляют учить Коран, пользоваться поясом с взрывным устройством, стрелять. Они почти всегда под кайфом. Им колют лошадиные дозы наркотиков и насилуют. Эти женщины должны сами прийти к выводу, что у них один путь к очищению – через пожертвование собой.

– Слушай, а почему они с тобой как с вещью? – воспользовавшись вдруг нахлынувшими на Таню откровениями, спросила Верона и тут же испугалась своего вопроса.

Но Таня и бровью не повела. Лишь вздохнула и поправила выбившуюся на лоб прядь волос:

– Моего покровителя убили.

– Вон оно что, – протянула Верона. – А кто он был?

– Албанец. – Таня присела на корточки и зачерпнула рукой воду. – Они с одним чеченцем что-то не поделили. Тот его застрелил.

– Не Бамат?

– Он самый, – подтвердила Таня. – Теперь его будут искать до конца жизни.

– Ну и нравы, – Верона поежилась.

Она не переставала удивляться людям. На своем примере узнала, до чего хрупкое и одновременно сильное существо человек. За пару месяцев ей пришлось пережить столько, что хватит на несколько жизней. Разве могла она когда-то представить, что придется ей испытать? Иногда Вероне казалось, что все происходит в воспаленном сознании. Она просто больна. Не смогла пережить стресс и съехала с катушек. Сейчасна самом деле сидит в палате с такими же умалишенными, раскачиваясь взад-вперед, а все это ей снится. А что? Кто может сказать, какие мысли и виденья у психически нездоровых людей? Ведь до сих пор не укладывается в голове, как можно вот так запросто лишать человека жизни, насиловать, превращать в раба? Давно двадцать первый век!

За размышлениями Верона не заметила, как вернулась в комнату. Она обвела взглядом стены, словно впервые здесь оказалась, и села.

– Сегодня у тебя последний день, – голос Алибека заставил вздрогнуть. – Сейчас можешь собираться. Завтра пойдешь обратно. Инструкции получишь вечером.

– Я поеду с Таней? – набралась смелости и спросила Верона.

– Нет, – покачал головой Алибек. – Она останется здесь.

Раздался едва слышный стук в дверь.

– Да, – нахмурился Алибек.

Вошел Назарбек. Все это время он провалялся в соседней комнате. Как оказалось, травма головы у него была намного серьезнее, чем поначалу думала Верона. Первые несколько дней он выходил лишь к столу да по нужде. Обеспокоенный его состоянием Алибек поручил Тане присматривать за ним. Она делала уколы, давала таблетки.

– Все готово, – переминаясь с ноги на ногу, сказал Назарбек.

– Как ты себя чувствуешь? – Алибек пристально посмотрел ему в глаза.

– Спасибо, уже лучше.

– Завтра с утра нужно везти ее обратно, – Алибек показал взглядом на Верону. – Сможешь?

– Конечно, – кивнул тот.

– Пойдем с нами, – Алибек тронул Верону за плечо.

Верона была на седьмом небе от счастья. Ей хотелось кричать, прыгать, броситься и обнять Алибека, который на самом деле не такой уж и страшный, как казалось в первый день; одновременно рассказать Назарбеку, что на самом деле стало причиной его страданий, попросить прощения. Она едва сдерживала себя. Радость так и перла наружу. Стараясь никак не выдать своего состояния, она закусила нижнюю губу, опустила взгляд и направилась следом за чеченцами.

Они вышли на улицу. Здесь их поджидал прилетевший накануне рыжеволосый мужчина. Верона не знала, кто он. Даже не слышала его голоса. Он прошел в дом инструкторов и до сегодняшнего дня не появлялся. Сейчас у него в руках была видеокамера.

– Гуд монин, Крайсс! – Алибек расплылся в слащавой улыбке.

Рыжий ответил сдержанно. С опаской посмотрел на Верону и кивнул. Она догадалась: его беспокоит, что она запомнила лицо.

Все направились на другой конец селения. Теряясь в догадках, Верона засеменила следом. Хотя сейчас больше бы подошло перемещаться вприпрыжку. Они вошли во двор последнего дома. Он был почти полностью разрушен, пахло кострищем и мочой. Бандиты использовали его в качестве отхожего места. Окон не было, крыша обвалилась внутрь. У забора на корточках сидел перепуганный мужчина. Руки связаны. Рядом, с автоматом наперевес, стоял Муслим.

Назарбек протянул Вероне пистолет. Рыжий включил видеокамеру и отступил на шаг.

– Что? – Верона взяла лишенный воронености «ПМ» за ствол и рассеянно посмотрела на Алибека.

– Убей его, – как само собой разумеющееся, приказал он.

– Я не могу, – она даже улыбнулась. Неужели они не понимают, что этого нельзя делать?

– Можешь, – уже с угрозой проговорил Назарбек.

– Нет, – она решительно замотала головой и отступила на шаг.

– Да! – почти крикнул Алибек и покосился на рыжего.

Верона догадалась: ее хотят повязать кровью. А этот человек должен задокументировать процесс. Стало нехорошо. Было ясно: они добьются своего. Может, теперь именно тот случай, когда надо воспользоваться оружием? А что, неожиданно подумала она. Все, кто находятся в селе, наверняка знают, что с этого двора будет доноситься стрельба. Пристрелить чеченцев, потом рыжего. Муслим медлителен. Его в последнюю очередь. А потом бежать. Наверняка магазин полон патронов. Пока ее хватятся, она уже поднимется в гору.

«Стоп! – словно кто-то произнес на ухо. – А этот несчастный?» Она вновь посмотрела на сидевшего у забора человека. Его заметно трясло. Он старался скрыть это. Однако взгляд как завороженный притягивался к руке с оружием.

– Ну! – взревел Алибек и шагнул к ней.

– Не буду. – Верона бросила пистолет на землю, закрыла лицо руками и села на корточки.

– Красавица, тебе придется подчиняться, – неожиданно заговорил мужчина. – Они все равно это сделают. У меня нет возможности спастись. Ни единого шанса. Мой дом далеко. Они специально похитили меня, чтобы убить. Я серб. Все, что ты можешь сделать для меня, это быстро выстрелить. Еще буду просить тебя, чтобы ты сообщила моим родственникам, пускай не ищут меня. Пусть молятся…

– Замолчи, – считая, что серб достаточно сказал, оборвал его Алибек и с самодовольным видом посмотрел на Верону: – Слышала? Он прав. Все равно придется убить его.

– Меня зовут Милан Евтич! – как заклинание стал повторять серб. Верона поняла: он очень хочет, чтобы она запомнила его имя, и зарыдала.

Слезы ручьем покатились по щекам. Она никогда так не плакала. Протяжно, навзрыд.

– Фу ты! – поморщился Назарбек и посмотрел на Алибека.

– Хорошо, – оживился тот. – Тогда веди ее обратно. Поедет через неделю.