Конец века

— Никуда ты не пойдёшь, Луговой, — в голосе Маши прорезалось столько силы, что я невольно замер, — кто обещал мне культурный досуг? Будем смотреть кино, потом ляжем спать и не надо улыбаться! В разных комнатах. А завтра пойдёшь сдавать свой экстернат. Ну а дальше подумаем, как жить.

— Машка, Машенька…

— И не мельтеши, Луговой. Тоже мне, мужику полтинник, а он расклеился как зелёный пацан!

— Э…но…

— Ты против? Можешь тогда валить отсюда со всеми своими заморочками!

— Я не против, Маш. Даже рад, но зачем и тебе мои заморочки?

— Пока не знаю. Мне понятно лишь одно, что одному тебе сейчас будет хуже. Как и мне, — она вздохнула, — так почему бы двум одиночествам не помочь друг другу?

— Погоди, я считал…как же подруги, одногруппники?

— Всё это не то, Гавр. Совершенно не то! А после твоего рассказа я уж точно спокойно дальше жить не смогу. К тому же у меня ещё миллион вопросов. Ты ведь не откажешься мне на них ответить? — она лукаво улыбнулась, — мне нужно свыкнуться с мыслью о том, что я живу в реальности, которая, как ты сказал, неосновная и может в любой момент исчезнуть вместе со мной.

— Ну, это ещё не факт, лишь россказни Смотрящих, — попытался я успокоить Машу.

— Не надо, Гаврила. Если в полной мере поверить во всё, что ты рассказал, то можно сойти с ума. Оставь мне привилегию считать выдумкой или ошибкой то, что помешает мне дальше жить уверенно и спокойно.

— Машка… — я в восхищении смотрел на девушку. Это же надо, а ведь я её недооценил. И ещё как!

— Так, Луговой, хорош! Давай уже кино смотреть. Не то — ложись баиньки. Тебе завтра рано вставать.

— Всё, всё, Маш, — я поднял ладони, — сдаюсь! С чего начнём?

— А ты сам выбери, соответственно настроению. Говорил же, что видел их много раз.

— Хм. Тогда начнём с «Танцующего с волками», а закончим «Привидением». Двойного сеанса будет достаточно. Тебе ведь тоже нужно соблюдать режим.

Глава 20

Глава двадцатая

Я ещё в школе усвоил, что нельзя выдумать

ничего столь оригинального и маловероятного,

что не было бы уже высказано кем-либо из философов.

Рене Декарт.

Странно, из своей прошлой жизни я что-то не припомню, чтобы на кафедру общественных наук преподаватели приходили так рано, как сегодня. Экстернат был назначен на 8.30 — время, когда уборщицы ещё продолжают свой неутомимый дрейф со швабрами, а их заслуженные цинковые вёдра всё ещё перекликаются в унисон с хлопающими дверями аудиторий.

От Маши я ушёл ещё затемно, спать так и не ложился до самого утра. Просмотр фильмов неожиданно увлёк и даже слегка настроил на оптимистический лад. Видео девушка смотрела азартно, искренне переживая за героев и героинь. А последнюю треть «Привидения» так и вовсе проревела. Зато заснула после этого быстро, засопев едва повернувшись на правый бок.

Я же до утра провалялся без малейшего желания сна. Даже впрок отсыпаться не стал. Тело анавра достигло какой-то одной ему известной точки прогресса: как ни присматривался последние недели, никаких больше изменений не замечал. Ну а что касается функций, было о чём поразмыслить. Прежде всего о том странном эмоциональном всплеске, который накрыл меня во время рассказа Машке о своих приключениях. Я давно подозревал, что помимо радикального влияния матрицы нейротрона анавра на организм аватара существует и какая-то обратная связь. Возможно, это связано с возрастом носителя, развитием его интеллекта, характера, наконец, так как наиболее яркие эмоциональные всплески случались у меня в теле прадеда и в своём, собственно. А вот в сорокалетнем теле деда — почему-то нет. Наоборот, психофизический фон был ровным и стабильным. Вполне может быть, что тут сыграло роль лагерное истощение, но я всё же больше грешил на нестабильный гормональный фон.

Особым отличием эмоциональной нестабильности в этот раз явилось её внезапное начало и столь же быстрый финал. Будто выключателем щёлкнули. Бац — и только дрожь послевкусия. Что же стало триггером? Близкий, почти тактильный контакт с Машей?

Может быть, может быть… Тут бы перед экзаменом со стойкой эрекцией справиться, а не высоких материях размышлять.

Ну а Машка…уродилась же деваха. Эх… Спокойно, спокойно, Гавр. Нас интересует философия. К примеру, подумаем-ка лучше об апориях Зенона.

Уф-ф-ф… Главное, чтобы подобный дестабилизирующий «сюрприз» от аватара не возник в ответственный момент, когда от хладнокровия и точности зависит моя жизнь. Поэтому в дальнейшем следует выработать какую-то тактику отвлечения.

Тем не менее я ничуть не жалел о том, что открылся Сикорской. Никакой опасности в этом нет, а польза, помимо душевного облегчения, есть, несомненно. Сама того не понимая, девушка стала моим невольным союзником. Плюс, коварный я возбудил в ней явно нешуточное любопытство, что привело как минимум к выполнению моей первоначальной задачи — провести вечер рядом с прекрасной симпатичной девушкой. И даже ночь. Пусть и чисто платоническую.

Неугомонное либидо продолжало нашёптывать и навевать образы ещё более заманчивой перспективы. Пришлось на него ещё раз шикнуть как можно суровее и сосредоточиться в ожидании экзаменаторов.

Первым явился кудрявый на всю голову доцент Куропаткин. Заметив меня, топчущегося у бюста Вождя Революции, он кивнул и указал на ближайшую аудиторию.

— Предлагаю, молодой человек, начать, не дожидаясь остальных. Всё равно вам положено готовиться по билету тридцать минут. А мои коллеги немного задерживаются. Вы же не против?

Конечно, я был не против, чем раньше начнём, тем скорее закончим. Судя по довольно благожелательному настрою Куропаткина, никаких особых репрессий мне не грозило. Прочитанный во время ночных бдений учебник и словарь по философии для вузов должны были дать мне основу базовых фактов, на которых я бы смог построить ответы. К тому же к трём вопросам билета полагалось ответить на дополнительные по пресловутому реферату «Немецкая классическая философия».

Взяв билет с номером 34, я устроился напротив доцента и прочёл вопросы. Хм, серединка на половинку. Вроде бы ничего экстраординарного. Могло бы быть и гораздо хуже. Даже нет, пожалуй, лучшего и желать не стоит.

Первый вопрос касался философии Канта, что также перекликалось с темой реферата, и был сформулирован не совсем конкретно, что позволяло мне вполне оправданно «растечься мыслью по древу», да, именно мыслью, а не белкой, как древнерусский автор.

Второй был коротким и буквально повторял вторую главу из учебника, вернее, её первую часть.

А вот третий касался эвтаназии в современном мире и вопросов этики. Точнее, биоэтики. Блин, этого наверняка не было в советских учебниках и словарях, по которым мы учились. Лекционный материал… Вот же засада! Хотя, почему же «засада»? Откуда глубокоумному доценту знать, что перед ним студент с мозгами врача с более чем тридцатилетним стажем. Кандидатский минимум по философии мне в помощь, опять же. Да к тому же современника, измученного и практически отравленного горой интернет-информации об эвтаназии в америках и европах двадцатых годов двадцать первого века, а также прочих свободах, ЛГБТ — трендах и прочих мутациях евромозгов. Решено, по третьему вопросу буду импровизировать. Но, «в плепорцию»!