Конец XIX века: власть и народ

Источники описывают далее бурную сцену, какая разыгралась, когда явившийся во всеоружии со своими подручными для исполнения высылки фон Валь застал в квартире еврейки молодого наследника престола… «Только переступив через мой труп, сможете вы прикоснуться к ней. Это моя невеста!» – заявил он оторопевшему градоначальнику. Разумеется, приказ был выполнен, и Николаю пришлось смириться.

Но за первой любовью пришла вторая, оказавшаяся, если не считать женитьбу, самой значительной любовной историей в его жизни. Началась эта история 23 марта 1890 года и продолжалась до весны 1894 года.

Ее героиней стала 17-летняя выпускница балетного класса Императорского театрального училища, в ближайшем будущем прима-балерина, чуть позже выдающаяся танцовщица, а затем и великая русская балерина Матильда Кшесинская. Она родилась в балетной семье 19 августа 1872 года и была на четыре года младше Николая. Ее полное имя при крещении по католическому обряду было Матильда-Мария, но потом девочку стали звать просто Матильдой.

В семье Кшесинских сохранилось романтическое предание о том, что их подлинная фамилия – графы Красинские, но из-за крупной имущественной тяжбы, грозившей прадеду Войцеху Красинскому смертью, он вынужден был тайно бежать в Париж и там из предосторожности скрыл свой титул и подлинное имя и стал называть себя простым дворянином Кшесинским.

Матильда была самым младшим, тринадцатым, ребенком в семье, но назвать ее жизнь несчастной едва ли возможно.

23 марта 1890 года состоялся выпускной экзамен, на котором присутствовала вся царская семья и сам Александр III с императрицей. Был на этом спектакле и цесаревич Николай.

После того как выпускной спектакль закончился, Александр с цесаревичем прошли в зал, где их ожидали преподаватели, выпускницы и выпускники, и царь, не дожидаясь официального представления, зычно спросил:

– А где же Кшесинская?

И когда ее подвели к нему, Александр пожал ей руку и сказал: «Будьте украшением и славою нашего балета».

В своих воспоминаниях, законченных через семьдесят лет после этого, она писала: «Слова государя звучали для меня, как приказ. Быть славой и украшением русского балета – вот то, что теперь волновало мое воображение. Оправдать доверие государя – было для меня новой задачей, которой я решила посвятить мои силы».

Когда после этого все педагоги и бывшие ученики, а ныне уже артисты Императорского балета, уселись за праздничный стол, Александр посадил Матильду между собой и цесаревичем, и, улыбаясь, сказал: «Смотрите, только не флиртуйте слишком».

Кшесинская сразу же влюбилась в цесаревича и, когда прощалась с ним, поняла это очень отчетливо.

То же самое случилось и с Николаем, и он стал искать встречи с юной балериной, но у нее были строгие родители, а за цесаревичем неотступно следили и, таким образом, встретиться им было весьма затруднительно.

Свой первый сезон Кшесинская начала выступлениями в большом деревянном Красносельском театре, построенном для офицеров гвардии, проводившей именно там летние лагерные сборы. Летом 1890 года на этих сборах был и Николай и не упускал случая увидеть прелестную 18-летнюю балерину.

С 10 июля по 1 августа в его дневнике пять раз упоминается Кшесинская, но ничего более, кроме мимолетных разговоров и дразнящих воспоминаний, записи эти не содержат.

Николай попросил своего товарища по гусарскому полку Евгения Волкова сделать что-нибудь, чтобы Кшесинская встретилась с ним, но и тут по тем же причинам, что и прежде, свидание не состоялось. А 23 октября 1890 года и Николай, и Волков уехали из Петербурга в большое, почти кругосветное путешествие, и Кшесинская с Николаем увидели друг друга лишь через девять месяцев – 4 августа 1891 года.

Путь на Восток: от Гатчины до Киото

По стародавней традиции, все русские наследники, начиная от Павла I и до Александра III, завершив курс наук, отправлялись в путешествие. Чаще всего их путешествий было два: большое – по России, чуть поменьше – по Европе. На сей раз решено было предпринять совершенно необычное, грандиозное, морское и сухопутное турне, которое объединило оба путешествия. Причем и та, и другая части поездки должны были проходить по территориям, где раньше не бывал ни один цесаревич, исключая только последнюю часть пути.

Путешествие цесаревича готовилось продуманно и тщательно, ибо его расценивали не просто как вояж знатного туриста в экзотические страны, но как важное государственное мероприятие. Программу готовили Г. Г. Данилович, адмирал И. А. Шестаков, знаменитый путешественник и географ А. И. Воейков и капитан первого ранга Н. Н. Ломен, который стал командиром фрегата «Память Азова», оборудованного для путешествия цесаревича и его свиты. Николая сопровождали руководитель всего путешествия генерал-майор свиты князь В. А. Барятинский и три офицера – князь Н. Д. Оболенский, князь В. С. Кочубей и Е. Н. Волков. Для создания книги о путешествии был прикомандирован чиновник Министерства внутренних дел князь Эраст Эрастович Ухтомский.

21 октября 1890 года Николай и пять его спутников отстояли в Гатчине воскресную обедню, а через 2 дня тронулись в путь. Родители, братья и сестры проводили Николая до первой после Гатчины станции и возвратились обратно, а он со свитой двинулся на юго-запад.

Почти не задержавшись в Варшаве, Николай поехал в Вену, где его встретили император Франц-Иосиф и шесть эрцгерцогов. Посетив резиденции Габсбургов – роскошные дворцы Хофбург и Шенбрунн, Николай провел вечер в венской опере и прямо оттуда уехал на вокзал, чтобы отправиться в Триест – город и порт, принадлежавший Австрии, но расположенный в Италии на берегу Адриатического моря.

На рейде триестской бухты Николая ждали три русских корабля – фрегаты «Память Азова» и «Владимир Мономах» и канонерская лодка «Запорожец». Он еще издали увидел не только корабли, но и ожидавшие его и свиту катера, увидел фотографа с треногой и своего брата – 18-летнего мичмана Георгия, который должен был продолжать отсюда путешествие вместе с ними. Здесь же к ним присоединился и художник Н. Н. Гриценко, оставивший после путешествия сотни акварелей и карандашных рисунков1.

Объехав корабли эскадры, которой командовал адмирал В. Г. Басаргин, Николай с любопытством осмотрел «Память Азова» – трехтрубный, трехмачтовый фрегат, спущенный на воду всего 2 года назад, и 26 октября пустился в путь. 30 октября корабли бросили якоря в бухте маленького греческого городка Патрас, где, по преданию, был распят и похоронен апостол Андрей Первозванный – покровитель России и ее флота. Бело-голубой флаг, названный «Андреевским», стал военно-морским флагом России.

Николай, конечно же, не мог пройти мимо этого святилища, и, посетив храм апостола Андрея, отправился далее по железной дороге в Олимпию – родину Олимпийских игр, которую А. К. Толстой назвал «отчизной пламени и слова». В 1890 году здесь уже действовал музей, наполненный сотнями экспонатов, добытых археологами разных стран у подножия горы Олимп и вокруг храма Зевса. Статуи богов и героев Древней Эллады, элементы и детали архитектурных сооружений – все было в состоянии первозданного хаоса, изломанное, покрытое трещинами и выбоинами, но сохранившее следы прежней гармонии, благоухающее прежней красотой…