Конец здравого смысла

– Патентованная человеческая кожа,- подхватил незнакомец.

– Вижу, чувствую. Но, что это значит, сэр?

Человек пожал плечами:

– Мне надоело быть Лавузеном. Я перевоплотился. Вот и все.

– Это бессмыслица!
– уже неуверенно прошептал Марч.

– С точки зрения здравого смысла,- загадочно улыбнулся человек с пробором,- да. А если смотреть так, что жизнь - это плакат и все краски вселенной к твоим услугам - выходит проще. Наука, Суаттон, наука!

– Значит, вы Лавузен?

Художник поклонился.

– Но, сэр, этого не может быть!

– взметнулся Марч.

– Послушай, дорогой. Твое лицо напоминает мне сомневающегося идиота, каких так много в эпоху гениальных открытий человечества,- примирительно заметил Лавузен.- Я просто доказал, что ты не прав и должен будешь взять обратно свои слова о моем сумасшествии.

– Конечно. Я извиняюсь, готов признать себя щенком, хотя бы для того, чтобы всю жизнь следовать за вами, мсье Лавузен, если вас так можно назвать.

Художник строго посмотрел на него.

– Разумеется, для тебя я Лавузен... Для других... Дай руку, Марч. Мне кажется, что мы будем друзьями.

– Англо-французский союз,- с полуулыбкой ответил Марч.

Лавузен поморщился.

– Соблюдайте здравый смысл, прошу вас!

– Мм... Это будет похоже на жульничество. Просто деловой союз.

– Но как вам это удалось? Мсье Лавузен, сознайтесь теперь, что это шутка.

– Ты непоправимо глуп, Марч. Рассказывать слишком долго. Препараты, химия, сплавы, кожа каких-то животных - целая мастерская. Я ничего не помню. Это был какой-то транс. Кроме того, я больше следил за этим человеком, чем за его работой.

– Лавузен, вы говорите, что наука это мастерская безумия?

– Может быть. Я пошел дальше. Мне хочется проверить одну упорную формулу англичанина - здравый смысл,- вот зачем понадобилось это перевоплощение.

– И вы никогда не будете прежним Лавузеном?

– Никогда. Но довольно болтовни! За дело, Марч, или....- художник указал на дверь,- вы свободны!

Несколько минут Марч колебался.

– За дело, мсье Лавузен, я не знаю, чего вы хотите, но я ваш. Сходят с ума один раз, и теперь мне уже все равно.

– Возьмите газету, разверните правую страницу.

– "Принц Уэльсский путешествует",- прочел Марч.

– Что ты там видишь?
– быстро спросил Лавузен.

Марч взглянул на художника и провел рукой по лбу.

– Вы, сэр!

– Очень рад слышать это признание из твоих уст.

Марч устало опустился на кровать.

– Это выше моего рассудка! Но, Лавузен, кто из нас сошел с ума? Теперь я уже не знаю наверное.

– Успокойся, это вселенная сошла с ума: мы с тобой - воплощение здравого смысла!

Несколько секунд оба смотрели друг на друга, пока Марч не почувствовал, что ноги его подгибаются.

Лавузен вдруг положил руку на плечо собеседника.

– Друг мой,- сказал он,- мы погибли. Великолепная игра, масса красок и все-таки я ошибся!

– В чем дело, Лавузен?

Художник сел на стул и чуть слышно прошептал:

– В мастерской доктора я случайно оставил...

– Ну?
– перебил Марч,- вы забыли свое прежнее ухо? Говорите, я ничему не удивлюсь. Мы плывем в мутном потоке веселого сумасшествия. Может быть в этот момент я превращаюсь в страуса, но мне весело. Что вы там забыли?

– Серию карточек, последовательно фиксировавших изменения моего лица во время операции.

– Вам жалко прошлого себя?
– удивился Марч.

– Не то. Это может иметь другие последствия. Мне возвращаться туда невозможно, я дорожу каждой секундой. Ступай, Марч, в дом рядом и добудь эти карточки. Если тебе это удастся, мы увидим бездну занимательного.

– Я готов!
– вскочил Марч.

– Постой. Вот ключ от ателье!

– А зачем ключ? Вы же останетесь здесь.

Лавузен покачал головой.

– Жизнь - плакат. Одна за другой краски ложатся на бумагу. Плакат наклеивается на плакат. Ступай, Марч, и скорее возвращайся!

Глава пятая

Послушно, как автомат, англичанин закрыл за собой дверь и очутился на улице.

"Кто же на самом деле Лавузен?" - терзался Марч, с ужасом ощущая в своей разгоряченной голове присутствие шаловливых бесенят, снующих по извилинам мозга.

Какой-то прохожий удивленно посмотрел на Марча и, пройдя, еще раз обернулся.

Это напомнило англичанину о действительности. Мельком взглянув на парадное, он позвонил.

Молчание.

Марч дернул ручку,- дверь открылась. Заинтересованный он обернулся и шмыгнул в подъезд.

Притаившееся молчание напомнило о чем-то нежилом, заброшенном. Отдернув черную портьеру, англичанин перешагнул порог пустой белой комнаты.

Горела забытая лампочка.

Марч выдвигал пустые ящики стола. Никаких карточек не было. Где-то в глубине сознания шевельнулось почти враждебное подозрение по адресу Лавузена.

Марч выпрямился, чувствуя себя дурно, и... покачнулся.

Все тело охватила смутная лень, истома.

Сквозь монотонный шум он уловил обрывки знакомых фраз:

– Принц Уэльсский путешествует...Жизнь - плакат... Я не хочу, не хочу,- шептал Марч, падая и опираясь на стену.

Потом все стихло. Как завеса, раздвинулась тьма.

* * *

Пестрый шарф задевал лоб бахромой. Крошечные козлята запрыгали по шарфу. Неустрашимый багдадский вор рос, вытягивался в тонкий кусок мастики вдруг рассыпался блестками. Одна из них попала Марчу в рот. Ноющая боль пронизала небо и свернулась в горле комком, захватив дыхание.

Комната наполнилась людьми.

В куче лиц, рук, мелькала голова дирижирующего Лавузена.

"Соблюдайте здравый смысл, не толкитесь в мозгу, прошу вас!"

* * *

Этот крик разбудил Марча. Лежа на полу, он осмотрелся.

Та же комната. Серый едкий дым убегал к потолку. Марч приподнялся, чувствуя тесноту в груди и бросился по лестнице вниз.

Уже на улице, когда сознание прояснилось, он твердо подошел к двери ателье и рванул ее, чтобы сказать этому проклятому Лавузену..