Конев против Манштейна. "Утерянные победы" Вермахта

14 июля 2-й танковый корпус СС, развивая успех, достиг Прохоровки, а 48-й танковый корпус подошел к долине р. Псел западнее Обояни. В этих боях были частично разгромлены, частично сильно потрепаны оперативные резервы Воронежского фронта. Попытки войск 5-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий 14—15 июля возобновить наступление успеха не имели. Это вынудило 16 июля командующего Воронежским фронтом Ватутина отдать приказ о переходе к жесткой обороне.

Фон Манштейн, вернувшись из Ставки фюрера в свой штаб, провел совещание с командующими армиями. По его итогам 16 июля были изданы приказы, согласно которым группе армий «Юг» предстояло нанести удары противнику еще до окончания битвы в районе Курской дуги. 4-я танковая армия должна была двумя короткими ударами на север и на запад окончательно разбить части Воронежского фронта, расположенные южнее Псела. Армейской группе «Кемпф» предписывалось прикрыть эти атаки, действуя в восточном направлении, и одновременно, взаимодействуя с 4-й танковой армией, уничтожить группировку противника, окруженную на стыке между обеими армиями. В последующем фон Манштейн предусматривал отвести обе армии на исходные позиции, несколько улучшенные в связи с характером местности, чтобы высвободить необходимые силы.

Однако этот план не удалось претворить в жизнь. 17 июля в наступление против 6-й армии перешли войска Юго-Западного и Южного фронтов. Это вынудило Главное командование Сухопутных войск изъять часть сил из состава группы армий «Юг». Фон Манштейну было приказано вывести из сражения 2-й танковый корпус СС и направить его в распоряжение ОКХ. 18 июля поступил новый приказ о передаче двух танковых дивизий в распоряжение командующего группой армий «Центр». Ее войска вели ожесточенные боевые действия против войск левого крыла Западного фронта, Брянского и Центрального фронтов, которые 12 июля приступили к осуществлению Орловской стратегической наступательной операции (операция «Кутузов»). В результате фон Манштейн, лишившись наиболее боеспособных соединений, был вынужден отказаться от запланированных ударов и вернуть свои армии на исходные позиции.

Не только фон Манштейн вынужден был отдавать часть войск для усиления других участков фронта. В этой же ситуации снова оказался и генерал Конев. С восьми часов вечера 14 июля по распоряжению Ставки ВГК в состав Воронежского фронта передавалась 27-я армия с 4-м гвардейским танковым корпусом. С 23 часов 18 июля из состава Степного фронта в резерв Ставки ВГК выводились 52-я армия, 3, 5 и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса. Взамен генерал Конев получил из состава Воронежского фронта 69-ю и 7-ю гвардейскую армии с занимаемыми ими участками. Кроме этих армий, Степной фронт теперь включал 53-ю армию с 1-м механизированным корпусом, 47-ю армию с 3-м гвардейским механизированным корпусом, 4-ю гвардейскую армию с 3-м гвардейским танковым корпусом. Причем 4-ю гвардейскую армию можно было использовать только с разрешения Ставки. [194]

194

См.: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5—3). С. 178.

И. С. Конев впоследствии отмечал, что он выступал против такого способа использования стратегических резервов. Командующий Степным фронтом категорически возражал против «раздергивания» фронта по частям, предложив использовать его в полном составе для перехода в контрнаступление. Но, как пишет Конев, Ставка не согласилась с этим предложением. 30 июля командующий Степным фронтом направил представителю Ставки ВГК маршалу Жукову телеграмму следующего содержания:

«Докладываю: лучшие четыре армии, механизированный и танковый корпуса из Степного фронта переданы Воронежскому фронту. Включенные в состав фронта (имеется в виду Степного. – Авт.) две армии Воронежского фронта в результате июльских боев имеют малочисленный состав дивизий и большие потери в материальной части артиллерии и оружия. Танков во фронте мало, в 53-й армии всего 60 танков, в 69-й армии – 88 танков, в 7-й гвардейской армии – 50 танков, в 1-м механизированном корпусе – 200 танков. Фронт имеет активную задачу.

Прошу распоряжений:

1. Усилить фронт одним танковым корпусом. Полагал бы возможным один танковый корпус взять у Воронежского фронта, в частности 4-й гвардейский танковый корпус или 3-й гвардейский танковый корпус от Кулика.

2. Взамен 47-й армии включить в состав Степного фронта 4-ю гвардейскую армию Кулика или 52-ю армию.

Прошу Вашего решения». [195]

Но вернемся к операции «Цитадель». Ее замысел был окончательно похоронен. Фон Манштейн отмечал:

195

Цит. по: Конев И. С. Записки командующего фронтом. С. 114.

«Операция «Цитадель» была прекращена немецким Главным командованием еще до исхода сражения по следующим причинам: во-первых, в связи со стратегическим влиянием других театров военных действий (Средиземное море) или других фронтов (2-я танковая армия на Орловской дуге) и лишь во-вторых – в связи с тактической неудачей, а именно остановкой наступления 9-й армии, которая поставила под вопрос по меньшей мере быстрое достижение исхода сражения». [196]

196

Цит. по: Манштейн Э. Утерянные победы. С. 542.

После того как операция «Цитадель» была прекращена, фон Манштейн решил временно снять с северного фланга 3-й танковый корпус и 3-ю танковую дивизию, чтобы с их помощью восстановить положение в Донбассе. Вскоре Гитлер вновь вернул в распоряжение командующего группой армий «Юг» для контрудара в Донбассе 2-й танковый корпус СС, который намечалось перебросить в Италию.

В связи с тем, что предназначенные для контрудара в Донбассе 3-й танковый корпус и 2-й танковый корпус СС, а также танковые дивизии прибывали поочередно, фон Манштейн планировал восстановить положение на участке 1-й танковой армии южнее Северского Донца коротким ударом двух дивизий первого эшелона 2-го танкового корпуса СС. В последующем намечалось ударом всех танковых сил ликвидировать большой плацдарм войск Южного фронта в полосе 6-й армии и вновь восстановить оборону на р. Миус.

Гитлер, однако, без всякого объяснения запретил проведение операции в полосе 1-й танковой армии. Это вынудило фон Манштейна направить протест в ОКХ против такого вмешательства в командование группой армий «Юг».

«Если не учитывается мое мнение относительно будущего развития событий, – писал он генералу Цейтцлеру, – если мои планы, нацеленные лишь на устранение возникших не по моей вине осложнений в обстановке, постоянно срываются, то отсюда я могу сделать только тот вывод, что фюрер не имеет необходимого доверия к командованию группы. Я ни в коем случае не думаю, что я никогда не совершал ошибок. Ошибается каждый человек, даже такие полководцы, как Фридрих Великий и Наполеон. Но я позволю себе указать на то, что 11-я армия в очень тяжелых условиях выиграла крымскую кампанию и что группа армий «Юг», попавшая в конце прошлого года почти в безнадежное положение, все-таки сумела выйти из него. Если фюрер полагает, что какой-либо его командующий армией или командующий группой армий имеет более крепкие нервы, чем имели мы в боях прошлой зимой, проявит больше инициативы, чем это сделали мы в Крыму, на Донце и у Харькова, который умеет находить выход лучше, чем это сделали мы в боях за Крым или в последней зимней кампании, или лучше предвидит ход событий, чем это делали мы, то я готов охотно уступить ему мой пост. Но пока я занимаю этот пост, я должен иметь возможность мыслить своей головой». [197]

197

Цит. по: Манштейн Э. Утерянные победы. С. 554.

30 июля танковые соединения, переброшенные фон Манштейном, нанесли контрудар в полосе 6-й армии и восстановили положение на р. Миус. Однако в полосе 1-й танковой армии на Северском Донце обстановка оставалась напряженной. 2 августа фон Манштейн доложил ОКХ, что он ожидает в скором времени начала наступления советских войск против северного участка фронта группы армий «Юг» западнее Белгорода. Это наступление будет, видимо, дополнено наступлением юго-восточнее Харькова, преследующим цель взять в клещи немецкие войска в районе Харькова и освободить себе путь к Днепру. Фон Манштейн просил вернуть ему обе танковые дивизии, отданные группе армий «Центр», и оставить танковый корпус СС для использования на северном фланге. Он также приказал вернуть 3-й танковый корпус с 3-й танковой дивизией из Донбасса в Харьков.

Фон Манштейн был хорошим полководцем, умеющим правильно оценивать обстановку и делать верные выводы. Он был недалек от истины. Советское командование готовило сильный удар по группе армий «Юг».

16 июля войска Воронежского фронта перешли в наступление, а 19-го – к нему присоединился и Степной фронт. Противник оказывал упорное сопротивление, удачно используя выгодные условия местности. «В один из тех горячих июльских дней, – вспоминал бывший помощник командующего фронтом генерал М. И. Казаков, – на КП командующего 53-й армией неожиданно появился Иван Степанович. Ничего особенного в этом приезде, конечно, не было: Конев вообще большую часть времени проводил в войсках – таков его стиль. А тут у нас еще случилась какая-то заминка – темп наступления заметно снижался…» [198]

198

Цит. по: Казаков М. И. Над картой былых сражений. М., 1971. С 188—189.

– Перед вами и немцев-то, наверное, давно нет, а вы топчетесь на месте, – недовольно заметил Иван Степанович, выслушав командарма генерала И.М. Манагарова.

Генерал Казаков, хорошо зная обстановку, стал докладывать Коневу о состоянии войск, о противнике, об особенностях местности, на которой протекает сейчас бой…

– А ну, поехали в боевые порядки, там лучше во всем разберемся, – перебил его Конев.

Фронтовые сборы недолги. Через несколько минут мы уже сидели в машине…

Созревшее, исходя из особенностей местности и ее оборудования противником, здесь же решение генерала Конева – вызвать авиацию и подавить вражескую группировку на высотах, протянувшихся более чем на десять километров с востока на запад, – обеспечило дальнейшее продвижение соединений 53-й армии. Ее войска устремились на запад.