Конфайнмент
Шрифт:
Михаил Дмитриевич вынул из кармана блокнот, вырвал листок, черкнул на нём несколько строчек и показал собеседнику. Тот удивленно присвистнул. Цифры были и впрямь неплохие. И должность — не просто «охранник», а «старший специалист».
— Сколько вам надо, чтобы подумать? Суток, надеюсь, хватит?
— Суток?.. Суток, я думаю, хватит.
— В таком случае, жду вашего звонка.
Смирнов поднялся, положил на столик тысячную купюру (этого, как уже прикинул Сергей, хватало, чтобы расплатиться за кофе и бутерброды) и, ничего больше не говоря, направился к выходу.
Капитан проводил его задумчивым взглядом. Надо ли докладывать о разговоре начальству —
— Значит, говоришь, сам предложил?
— Так точно, Тарас Степанович. Сам.
— Очень интересно.
Свиридяк оторвался от подоконника, задёрнул шторы и вернулся за стол.
— Знаешь что, капитан. По-хорошему, тебя следовало бы наказать… Догадываешься, за что?
— Да, товарищ полковник. За самодеятельность.
— Правильно мыслишь. Только не за самодеятельность, а за неразумно проявленную инициативу и сокрытие этого факта от руководства.
— Я не думал, что это так важно, — вздохнул Василевский.
— Зря не думал. Думать надо всегда, — назидательно проговорил Свиридяк. — Но, в принципе, это неважно. Важно то, что ты, капитан, даже не представляешь, как всё удачно сложилось. И эта твоя самодеятельность, и звонок от господина Смирнова, и предложение поработать в «Макстрое».
— Мой отпуск закончился? — вычленил капитан главное.
— Да. Закончился. Сегодня вечером жду от тебя проработанную легенду. Будем смотреть, что подправить. Документы прикрытия сделаем завтра. Потом позвонишь Смирнову и сообщишь, что согласен.
— Насчет легенды я понял, Тарас Степанович. Но я не понял, какие у меня будут задачи.
— Задачи?.. — полковник недоуменно уставился на подчиненного. — Ах, да, ты же не в курсе. Просто вчера в Шереметьево задержали контрабандиста. Пытался вывезти из России очень дорогую монету музейной ценности. На допросе он показал, что непосредственное отношение к этому делу имеет наш бывший коллега Смирнов Михаил Дмитриевич и что это не первый такой провоз ценностей за рубеж. Оперативную разработку поручили нашему отделу. Так что твоя сегодняшняя беседа с господином Смирновым оказалась для нас весьма и весьма кстати.
— Я буду должен выявить каналы поставок?
— Ты будешь должен наблюдать за Смирновым и выявлять его контакты и связи. Подробнее мы это обсудим вечером, когда подготовишь легенду.
— Я понял, товарищ полковник. Разрешите идти?
— Иди, — махнул рукой Свиридяк…
Среда. 14 ноября 2012 г.
— Ну что, как устроился?
Вошедший в дом Михаил кивнул приятелю и начал с интересом осматриваться.
— Двери закрой, застудишь, — недовольно бросил разбирающий коробки Синицын. — Тут тебе не Москва, центрального отопления нет.
— Виноват. Не подумал, — развёл руками Смирнов, после чего плотно
прикрыл не только входную дверь, но и ту, что вела в предбанник.Дача, которую они сняли для будущих экспериментов, представляла собой обычный бревенчатый дом, построенный, как уверял хозяин, ещё до войны, но со временем «приспособившийся» и к прогрессу, и к веяниям нового века.
Деревенская печь соседствовала со спрятавшимся в пристройке газовым котлом, колодец ничуть не мешал устроенной рядом скважине, дворовой люфт-клозет с успехом дополнял капризный электрический септик, а стоящая на столе керосиновая лампа мирно сосуществовала с закрепленной на стене коробкой «вайфая».
— Ты ничего не забыл? А то, может, ещё какие-нибудь трубки понадобятся?
— Не понадобятся, — беззлобно отмахнулся учёный. — И, кстати, мой заказ уже в институте.
— Да ну?! — удивился Смирнов. — Ты же говорил, не раньше 15-го.
— Я перезаложился, — пожал плечами профессор. — Если и растаможка пройдёт так же быстро, квадруполи я получу послезавтра.
— Машина понадобится?
— Обязательно.
— С сегодняшней проблем не было?
— Нет, всё нормально. Водитель хороший, ничего не побил, не растряс, с дорогой не промахнулся.
— Ну, тогда в пятницу его и пришлю.
— Ты его только сразу не присылай, сначала давай созвонимся.
— Договорились…
Помогать другу разбирать и раскладывать оборудование подполковник не стал. Он хорошо знал, насколько ревниво учёная братия относится к своим железякам-стекляшкам, поэтому любая неправильно или не туда положенная деталь запросто могла вызвать у них форменную истерику.
Минут пятнадцать Смирнов просто сидел на стуле, наблюдая за действиями приятеля, и лишь затем скромно поинтересовался:
— Ты будешь сразу всё собирать или сначала модель, как в Курчатовском?
— Сначала тестовый образец, — отозвался Синицын, распаковывая очередную тару. — Вот чёрт! Куда же я эту хрень положил? Вот же зараза…
— А с тестовым мы с Андреем сможем связаться? — проигнорировал его терзания фээсбэшник.
— Что-что? Связаться? — пробормотал невпопад учёный, продолжая рыться в коробке.
— Да. Связаться с Андреем.
— Ну, в общем, да. Скорее всего. А тестовый — потому что мы это как раз и проверим.
— А если не выйдет?
— Не выйдет? Почему не выйдет? — Александр Григорьевич оторвался, наконец, от своего занятия и удивленно посмотрел на напарника.
— Ну, мало ли что? — пожал тот плечами. — Вдруг что-нибудь упустили?
— Упустили? — Синицын на какое-то время задумался. — Да нет, ерунда. Всё хорошо. Это же просто копия той модели, которая работала раньше.
— Понятно… Ты, кстати, почём с Кацнельсоном договорился? — сменил тему Смирнов. — Деньги у нас сейчас есть, но бухгалтерию надо бы всё же вести, а то ведь и не заметишь, как снова в минус уйдёшь.
— С Кацнельсоном всё зашибись, — довольно усмехнулся Синицын. — Договорились, что за дачу он с меня не возьмёт ни копейки.
— Кацнельсон?! Ни копейки?! — изумился Михаил Дмитриевич.
— Именно так, — засмеялся профессор. — Но мои таланты переговорщика тут ни при чём. Просто он сам так решил. Сказал, что если хоть что-то с меня возьмёт, батя его с того света достанет. Они же с моим почти всю войну в одном танке, в одном экипаже прошли, от Сталинграда и до Берлина. Под Курском горели, потом под Житомиром, дальше Карпаты, Одер, затем Померания, Зееловские высоты, Берлин. Бориса я с самого детства знаю, хоть он и постарше.