Конфликт чести. Агент перемен. Лови день

Толпа закричала.

Первый камень ударил Присциллу в ногу одновременно с кулаком Дагмар, врезавшимся в лицо.

Второй камень попал ей в правую руку, и хрустнула сломанная кость.

Третий сломал ей ребро, и она закричала, свернувшись в клубок на грязной земле переулка, стараясь защитить голову. Камни летели все сильнее, а толпа выкрикивала презрительные имена: Врунья! Трусиха! Ничтожество!

— Присцилла!

Она почувствовала на себе чьи-то руки и стала вырываться.

— Присцилла! Нет, денубиа, не надо…

Голос был знакомый, встревоженный.

— Лина?

Присцилла застыла неподвижно, едва осмеливаясь верить своим чувствам.

— Конечно, Лина. А кто же еще? — Руки нежно прикасались к ее лицу, волосам. — Открой глаза, денубиа. Тебе страшно меня увидеть?

— Нет, я… — Ей удалось это сделать — и она увидела встревоженное лицо подруги. — Мне очень жаль, Лина.

— И мне. Такой ужас, милая моя. Что это было?

Добрые руки продолжали ее ласкать, сочувствие, словно целительное тепло, окружило ее. Присцилла вздохнула и покачала головой.

— Пустяк. Просто дурной сон.

— Да? — Лина провела пальцами по скуле Присциллы, потом — по стройной шее. Ее ладонь остановилась между грудями с розовыми сосками. — По-моему, очень дурной сон. У тебя колотится сердце.

— Мне приснилось… мне приснилось, что меня побивают камнями.

Она содрогнулась, судорожно вздохнула и попыталась найти внутреннее равновесие.

— Побивают камнями? — Лина нахмурилась. — По-моему…

— Таков обычай на моей… на планете, откуда я… Там бросают камни в преступницу, пока она… пока она не умрет.

— Коулечи! — Хрупкая лиадийка резко села и провела пальцем по лбу подруги. — Неудивительно, что ты испугалась. — Она наклонила голову. — Но с тобой такого на самом деле не было?

Присцилла заставила себя улыбнуться.

— Нет, конечно.

Ей наконец удалось найти протоптанную тропу к спокойствию, и ее духовные ноги ступили на нее.

— Я не очень храбрая, — тихо призналась она Лине.

Когда ресницы Присциллы опустились, а дыхание выровнялось, лиадийка нахмурилась. Она осторожно развернула мысленное волокно, как сделала бы с собратом-целителем, протянула его по самому безопасному направлению — и чуть не вскрикнула, когда Присцилла достигла убежища, которое искала, и плотно закрыла за собой дверь.

Дверь библиотеки открылась, и высокий широкоплечий мужчина лениво прошел в центр комнаты и остановился, держа в руках рюмку и глядя на фигурку, склонившуюся над главным пультом. Прошло почти пять минут, прежде чем она с резким вздохом выпрямилась и заговорила с непринужденностью давнего друга.

— Между землянами бывают целители, друг мой?

Он задумался над ответом, направляясь к ней.

— Насколько мне известно, официально — нет. — Он наклонился над экраном, глядя на перевернутые вверх ногами буквы. — Тебе надо попробовать слово «эмпат», мое сокровище. Оно числится в рубрике «отклонения от нормы».

— «Отклонения от нормы»!

Лина вскинула голову, возмущенно сверкнув глазами.

— Это не я его туда внес, — мягко напомнил ей Шан. — Я только предложил тебе помощь. Оно нашлось там, когда его искал я.

И тут Лина поняла, что Шан должен был провести такой поиск несколько лет назад. Она улыбнулась.

— Прости. Мне пришлось много поработать — с минимальным результатом. Я… несколько разозлилась.

Он слегка поклонился.

— Я мог бы предложить помощь.

— Действительно, мог бы. — Она снова улыбнулась и дотронулась до напряженной щеки. — Спасибо тебе, друг по ложу и коллега. Не откажи мне в любезности и сделай это предложение в другой раз.

— Хорошо. — Он отпил вина. — Только не бодрствуй всю вахту, пожалуйста, Лина.

— Ха! Кто бы говорил! Или капитану спать не положено? — Она тихо засмеялась, но быстро посерьезнела. — Кэйзин пожаловалась мне, что Присцилла была направлена туда, где ей не следовало быть.

— Я слышал. — Шан покачал головой. — Чего она от меня хочет? Сначала она объявляет мне, что это ее последний полет и мне не следует требовать от нее решений, касающихся дальнейших полетов. А потом она устраивает мне серьезную выволочку за то, что я осмелился выполнить ее указания! Скажу тебе, Лина, жизнь капитана — это не мед!

— Увы! — с трудом выговорила она сквозь смех.

Он ухмыльнулся, приветственно поднимая рюмку.

— Желаю удачного поиска, главный библиотекарь. И доброго сна.

— Доброго сна, Шан.

Но он уже ушел.

65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД

139-й ДЕНЬ ПОЛЕТА

ТРЕТЬЯ ВАХТА

16.00

Корабль «Исполнение долга» плавно сошел с орбиты и по тщательно просчитанной траектории в нормальном пространстве долетел до точки прыжка, где, не дрогнув, перешел в гиперпространство.

Присцилла провела последнюю проверку, еще раз подтвердила пункт назначения и время прибытия, отключила пульт и откинулась на спинку стула, с трудом подавляя улыбку.

— Неплохо, Мендоса, — сказала Дженис Уэзерби с места второго пилота. Она взглянула на хронометр, закрепленный на пульте. — Время заканчивать. Пока.

— Хорошо, — рассеянно ответила Присцилла, продолжая смотреть на потухший экран.

На этот раз это не было тренажерной записью: это был главный экран пилота на капитанском мостике, и она сама все сделала! Она, Присцилла Делакруа и Мендоса, рассчитала траекторию, составила уравнения, выбрала координаты — сделала все, полагаясь на свои знания и способности.

Не отворачиваясь от экрана, она закрыла глаза, наслаждаясь чувством уверенности в своих силах. На какое-то мгновение стало не важно, что она — отверженная, безымянная, что на имя Мендоса у нее не больше прав, чем у Расти Моргенштерна.

— Заснули, госпожа Мендоса? Готов признать, что это кресло очень удобное, но оно может понадобиться кому-то еще.

Она открыла глаза и ухмыльнулась капитану. Тот стоял, упершись бедром в приборную доску и держа в руке рюмку.

— Извините, капитан. Я дала волю вульгарному самодовольству.