Конфликт чести. Агент перемен. Лови день

— Конечно. — Ее голос потерял всякую выразительность. Она смотрела на него сверкающими серыми глазами — и, несомненно, рвалась отведать то, что так яростно сжимала в руке. — Большущее спасибо.

— Рад служить, — сказал он ей и снова поклонился.

Когда он уходил, она все еще смотрела на него своими сверкающими глазами, а пакетика в стиснутом кулаке даже не видно было.

Вандар

Ярмарка

В репетиционном зале было жарко, и Вал Кон постарался сесть как можно дальше от очага в углу. Он натягивал на мандолетту новые струны и слушал болтовню Хакана.

— Мы могли бы, — говорил его молодой напарник, — просто сыграть те вещи, которые они дисквалифицировали. Ну, не четвертую, конечно, а первые три. Только мне страшно не хочется этого делать, чтобы не испортить впечатления от той баллады Мири, о Розовом Венке. — Он удивленно покачал головой. — А она еще говорила, будто не может выступать перед залом! Да я могу спорить, что там не осталось никого, кто бы не прослезился! Готов поставить мою долю призовых!

— Если мы получим призовые, — пробормотал Вал Кон. — Быть может, надо составить новое выступление и начать его той песней, из-за которой нас дисквалифицировали.

— В этом что-то есть, — задумчиво протянул Хакан.

А потом он встал, широко улыбнулся, раскинул руки и крепко обнял Кем на глазах у всех окружающих. Кем ответно обняла его, отказываясь смотреть на потрясенные лица вокруг. Вал Кон покачал головой и сказал себе, что они с Мири плохо повлияли на Хакана и его подругу.

Он взял последнюю струну, закрепил, продел в ушко колка и начал осторожно его заворачивать. И…

Струна лопнула в его неловких похолодевших руках, на лбу выступил пот, в груди поднялась волна ужаса. С неровно бьющимся сердцем он уронил мандолетту. На глазах у него выступили слезы.

— Кори!

Вал Кон поднял голову, с трудом проглотив вскрик. Над ним склонился Хакан.

— Что с тобой, Кори?

Вал Кон сделал глубокий вдох, прошел по «Радуге» и неуверенно улыбнулся своим собеседниками:

— Нервы. Наверное, Хакан. Я выйду и… и немного подышу.

Хакан неуверенно нахмурил лоб.

— Если хочешь, я выйду с тобой. Ты что-то неважно выглядишь, старина.

— Мири… Мири скоро придет.

Он почти неуклюже встал на ноги, схватил свою куртку и, запинаясь, пошел через набитую людьми комнату. Хакан посмотрел на Кем, а потом наклонился за мандолеттой.

Вал Кон привалился к стене из необструганных досок и наполнил легкие холодным как сталь воздухом. Всплеск паники немного угас, оставив после себя липкий осадок отчаяния. Вал Кон сосредоточил свой внутренний взор, пытаясь найти источник этих ощущений — и нашел его почти сразу же.

Он распространялся от мелодии, которая была Мири.

На этот раз ужас был его собственным, но Вал Кон хладнокровно отстранился от него и стал сосредоточенно искать, в каком направлении от него сейчас находится Мири. Песня потянула его на север, и он быстро зашагал, почти не замечая людей, мимо которых ему приходилось проталкиваться и которых надо было обходить.

Он свернул за угол, уже почти бегом минуя немногочисленных посетителей ярмарки, огибая пустые лавки ремесленников. Он ничего вокруг не замечал: все его внимание было сосредоточено внутри, где отчаяние заледенело в нечто более страшное и безымянное. Ее песня почти рассыпалась на диссонансы.

Мужчина возник ниоткуда, выведя его из сосредоточенности прикосновением к плечу и едва слышной фразой на высоком лиадийском.

— Добрый вечер, галандриа. К чему такая спешка?

Вал Кон остановился и отпрыгнул обратно. Тот тоже остановился, и Вал Кон обнаружил, что смотрит на худого мужчину в кожаной летной куртке, темноволосого и темноглазого. Лицо у него было безбородое, золотистое и странно неподвижное.

— Командующий шлет вам свои приветствия, агент йос-Фелиум.

Его голос был воспитанным, ровным и лишенным теплоты. Вал Кон поднял бровь.

— Это, естественно, весьма приятно слышать, — проговорил он. — Хотя я должен сказать, что недостоин такого внимания.

Он немного изменил позу, проверяя реакции своего неожиданного собеседника.

Мужчина тоже сдвинулся, нейтрализуя возможное нападение, излучая уверенность в себе и самообладание.

— Вы заблуждаетесь, — сказал он — полагая, что командующий допустит, чтобы из виду исчез даже самый незначительный из нас, оставшись незамеченным и ненайденным. — Он властно протянул руку. — Отправимся, агент. Командующий требует, чтобы вы явились с докладом.

— С докладом…

Вал Кон нахмурился, считая шаги приближающихся людей, повернулся, шагнул в сторону — и между ними оказалось шестеро посетителей ярмарки. Стремительно бросившись к началу прохода, он обнаружил безымянного агента прямо перед собой, готового к броску. Вал Кон резко остановился. Слева от него была пустая лавка ремесленника, но агент был готов броситься в любую выбранную им сторону.

— Что ж, — проговорил его противник, указывая на пустую лавку. — Мы продолжим нашу дискуссию там.

— Нет.

Мири. Где Мири? Он прикоснулся к той части своего существа, которое было ее отражением, — и отшатнулся, почти содрогнувшись от ее ужаса.

Неподвижное лицо стоявшего перед ним агента отразило тень какого-то непонятного чувства.

— Вы готовы погибнуть ради такой мелочи?

Пристально наблюдая за своим противником, Вал Кон отступил назад, расслабив мышцы и почти дурачась, как в позе Л-апелеки под названием «Ожидание». Осторожно, не делая движений, которые можно было бы истолковать как угрозу, он открыл дверь, вошел в лавку и отступил назад, не дойдя до задней стены.

Агент вошел вслед за ним, двигаясь уверенно и спокойно, как тигр. Он закрыл за собой дверь.

— Я повторю свои поручения, — сказал он. — Агенту Вал Кону йос-Фелиуму лично командующим приказано вернуться в штаб-квартиру, чтобы он мог отчитаться, пройти перекалибровку и при необходимости новый курс обучения.

Вал Кон поклонился — быстро и иронично:

— Как ни печально мне это говорить, я вижу, что слова командующего оставляют меня равнодушным. По возвращении передайте ему, пожалуйста, мой горячий привет.