Конкистадор

– И тоже спалили ваши пляжи? – поднял брови домиком Петров.

– Нет. На это у них силенок не хватило. Креоны распылили вирус, – ответила ему Нейка. – Нечто вроде вашего вируса иммунодефицита, но более гадкий и летальный. Постоянно мутирующий, мимикрирующий под другие вирусы, стойкий к любым антибиотикам и даже к нанотерапии. У него обнаружилась лишь одна слабость – максимально заразен и активен он в тропическом климате. Чем холоднее вокруг и слабее солнечная активность, тем труднее заразиться. А если среднесуточная температура падает примерно до плюс десяти градусов, а солнышко не слишком яркое, то эта дрянь не активна вовсе и почти не липнет.

– Поэтому вы потеряли пляжи, – кивнул полковник. – Понятно. Печальная история.

– Именно, – согласился с ним Лейтт. – Пройтись по морскому песочку жарким летним деньком без костюма биологической защиты, на Альдее означает подхватить вирус Тейга с вероятностью в девяносто процентов. После чего или умереть, или перебраться куда-нибудь в места похолоднее и выдержать долгое и крайне неприятное лечение без гарантии результата. Нам пришлось переселять сотни миллионов человек из тепла в места с умеренным климатом. Десятки миллионов из них умерли. Кроме того, Альдея надрывается на заводах и верфях, все силы брошены на войну. Нам некогда отдыхать. Поэтому для нас тропический пляж, по которому можно пройти босиком, лечь позагорать, или искупаться в теплом море – фактически национальный фетиш. Сказка о потерянном рае. Поэтому президент Иттор непременно хочет предоставить своим людям именно такой отдых. Теперь понятно?

– Ну, если даже так, – полковник задумался на несколько долгих секунд, размешивая чай в подстаканнике серебряной ложечкой. – Если все настолько серьезно… Тогда конечно, никаких крытых аквапарков. Дело принципа, я понимаю. Но что-нибудь можно придумать.

– С Кубы в Штаты выдачи нет, – не удержался я, глядя на озабоченную физиономию полковника. – И в Европу тоже. Во всяком случае, это крайне маловероятно. А пляжи и женщины на Кубе в достатке.

– Ты-то откуда знаешь? – покосился на меня Петров. – Ты там не был.

– А разве не так? – взял со стола кусок хлеба и густо намазал его черной икрой. Уже третий, между прочим. А что? Раз угощают, то почему бы и нет? – Кстати, не обязательно афишировать поездку. Восточнее Варадеро есть целый архипелаг Сабана. Насчет одного из островов можно договориться, снять его с обслуживающим персоналом для отдыха ВИП персон и организовав все как корпоратив. Альдеяне с российскими паспортами полетят из Москвы бизнес классом в обычных чартерах, вместе с простыми туристами. Рога у них не растут, в конце концов, люди как люди. В аэропорту Гаваны инопланетян встретят наши представители, посадят в туристические автобусы, потом на зафрахтованные яхты и отвезут на остров, где к тому времени останутся только свои. Две недели отдыха и обратно. Никто и не поймет ничего.

– Ты кубинцев за дураков не держи, – возразил полковник. – У них, между прочим, одна из сильнейших разведок в регионе.

– Я не держу, – развел я руками. – Но сейчас везде открытый рынок и все любят деньги. В том числе и на Кубе.

– Остров – это хороший вариант, – поддержал меня Лейтт. – Если что-то пойдет не так, на нем можно держать оборону и с него просто эвакуировать людей.

– В принципе, можно будет направить с дружественным визитом на Кубу атомный крейсер, – задумчиво произнес Петров. – Он в самом крайнем случае всех заберет. Но потом все равно ваш визит вскроется, шила в мешке не утаишь.

– Потом будет потом, – отмахнулся я. – Когда альдеян признают, разговор будет совсем другой. Тогда этот остров можно будет официально у правительства Кубы в аренду взять.

– Ага, вроде Гуантанамо, – криво усмехнулся Петров. – Хорошо, я передам ваши пожелания руководству, – кивнул он. – План надо еще проработать, но думаю, что проблема решаемая. С этим разобрались, – вздохнул полковник. – Итак, давайте кратко подытожим все пункты нашего соглашения. Мы предоставляем вам убежище и базу на Земле – список подходящих мест будет передан завтра-послезавтра. Далее будет сделано заявление, согласно которому Москва может взять на себя роль организатора международной конференции о статусе инопланетян, о которой было заявлено на совете безопасности в ООН. И вы тут же, незамедлительно соглашаетесь с нами сотрудничать!

– Сделаем, – кивнул Лейтт. – Но одновременно с этим вы обнародуете результаты испытаний лекарств, которые мы вам сегодня передали. Антираковое и противовирусное. А так же заявите о поставках пробных партий и технического описания производства всем желающим. Никаких патентов на эти лекарства быть не должно – это наш дар. И вы сделаете все, чтобы мы выглядели перед землянами красиво. Начните с детских отделений онкоцентров.

– Лекарства точно сработают? – с некоторым сомнением в голосе спросил Петров. – Все же детская онкология. Это такое дело…

– Сработают, – кивнул Лейтт. – Сейчас – да, гарантия результата девяносто пять процентов. Опухоль начнет гибнуть после первой же инъекции и прекратит свое существование на восьмой – десятый день терапии. Грубо говоря, злокачественные клетки откажутся питаться, заблокировав транспорт аминокислот и белков через клеточную стенку, поэтому не смогут размножаться и погибнут от голода. СПИД тоже удастся побороть, для лекарства, которое разработано против вируса Тейга, вирус иммунодефицита проблемой не станет. Но панацеи не ждите. Людям свойственно болеть и умирать и никакая передовая наука не в силах этого изменить. Со временем наши лекарства станут все менее и менее эффективны. Однако в первые годы применения эффект будет просто волшебный. Это как с антибиотиками…

– Точно, – вспомнил я. – Сразу после изобретения простой пенициллин творил чудеса. Вылечивались самые запущенные случаи. Сейчас антибиотиков тысячи, но их эффективность уже не та и чем дальше, тем хуже. А пенициллин полностью выведен из употребления.

– Именно, – согласился со мной Лейтт. – Поэтому не надейтесь, что наша медицина навсегда решит все ваши проблемы. Мы их сами не решили. Но здесь и сейчас эффект будет потрясающий. Больные станут здоровыми.

– Договорились, – натянуто улыбнулся Петров. – А затем последует Марс.

– Хорошо, – согласился с ним Лейтт. – Но и вы помните про тропический пляж для нас, вы обещали. Пусть так, обменяем марсианский песочек на пляжный, как по мне – сделка того стоит. Один вопрос – вы сможете недели так через три-четыре создать собственный марсианский скафандр и какую-никакую посадочную платформу?

– Зачем? – тут же спросил полковник.

– О вас же заботимся, – ответила Нейка, отодвинув блюдо со сладостями. – Одно дело если мы вас привезем на Марс как туристов и выведем под ручку в нашем снаряжении. И совсем другое – если зависнем метрах в ста от поверхности и откроем шлюз. Вы сами, на собственном аппарате и в своих скафандрах спуститесь вниз, сделаете видеосъемку, водрузите флаг, соберете образцы, попозируете перед камерами. И подниметесь обратно. Конечно, злые языки все равно скажут, что русские не сами слетали, а их подвезли. Но, тем не менее – первый человек на Марсе будет землянином и вашим гражданином. И этот факт уже не оспоришь. Можно будет даже пару свидетелей из других стран взять.

– Наверное, сможем, – не очень уверено ответил Петров. – Думаю, что сможем! У нас в оборонке золотые спецы работают, им все задачи по плечу! Надо будет проблему с Роскосмосом обсудить. Сделают если им прикажут…наверное.

– Тогда попробуйте. Проблема не самая трудная, атмосфера и тяготение на Марсе позволяют не искать слишком сложных инженерных решений. Но постарайтесь, чтобы все получилось. Если нам придется спасать ваших космонавтов в первом же межпланетном перелете – это будет выглядеть некрасиво и непатриотично, – кивнул Лейтт. – В данном случае мы играем на ваш авторитет – вы отважные покорители Марса, а мы – подтанцовка.