Конкистадоры

Ряды испанцев дрогнули и смешались. Голос Кортеса потонул в диком шуме битвы. Однако отчаяние и казалось бы неминуемая гибель удесятерили силы конкистадоров. Рубя мечами что есть мочи, испанские пехотинцы приостановили атаку индейцев, артиллерия стреляла безостановочно, кавалеристы галопом бросались в самую гущу битвы.

Тласкальцы понесли большие потери и, несмотря на огромное численное превосходство, не смогли возобновить атаку.

После четырехчасовой битвы индейцы покинули поле боя. Между их военачальниками возникли распри, и касики один за другим увели своих воинов.

Однако поражение ничуть не уменьшило боевого задора тласкальцев. Они лишь еще раз убедились в том, что бледнолицые люди – великие волшебники, которых обычными средствами невозможно одолеть. Индейцы были поражены тем, что маленькая горстка чужеземцев решилась вступить в бой с огромной армией тласкальцев. При этом никто из белых не попал в плен, не был убит или ранен. Испанцы ловко скрывали своих убитых. Кортес приказал хоронить их тайно, и туземцам казалось, что белые люди бессмертны, что их невозможно ни ранить, ни убить.

Поэтому тласкальцы обратились к своим жрецам за советом – что делать дальше. Те ответили уклончиво: пришельцы, дескать, не боги, но дети солнца. Солнце – их мать – своими живительными лучами вливает в них силу, поэтому днем они непобедимы. Зато ночью, когда на небе нет солнца, их сверхъестественная сила исчезает и они становятся такими, как все.

Тласкальцы, не сомневаясь в правильности предсказания жрецов, решили ночью внезапно напасть с трех сторон на испанский лагерь.

Но Кортес был опытным и прозорливым полководцем. Выставленные им посты и патрули своевременно предупредили лагерь о грозящей опасности. Солдаты спали не раздеваясь, с оружием в руках и держали лошадей под седлом. В мгновение ока испанцы были на ногах, в полной боевой готовности и спокойно наблюдали, как тласкальцы подкрадываются к лагерю. Головы их в призрачном свете луны мелькали то тут, то там среди густой кукурузы.

В ночной тьме неожиданно раздался боевой клич конкистадоров. Прогремел дружный залп из пушек и мушкетов, и испанцы бросились на оторопевших от неожиданности индейцев. При свете луны всадники и лошади казались еще более страшными, чем днем. Это были сущие дьяволы – исчадия ада. Они врезались в толпу индейцев, убивая и калеча сотни людей. Дети солнца были непобедимы и ночью, при свете звезд и луны. Они и впрямь казались бессмертными, ибо никто из тласкальцев не видел, как они умирают. Огорченные поражением тласкальцы принесли в жертву богам обоих жрецов, посоветовавших им совершить нападение ночью.

Но и положение конкистадоров было отчаянным. Одни едва держались на ногах от усталости и бессонных ночей, другие страдали от тяжелых ран. Во всем лагере не было ни одного человека, не получившего какого-либо ранения. Были ранены и лошади. Но во всей Тласкале нельзя было найти масла для врачевания ран. Испанцы смазывали раны жиром, вытопленным из трупов врага. Сам Кортес заболел лихорадкой. Не хватало одежды, пригодной для горного климата, и съестного. Голодные воины ловили собак, бродивших вокруг покинутых пепелищ, и питались их мясом, а порой совершали набеги на селения.

Среди солдат снова началось брожение. Чаша их терпения переполнилась. Добытая с таким трудом победа не приблизила их к желанной цели – золоту ацтеков. Весь лагерь, как сообщает Берналь Диас, потешался над идеей завоевать всю Мексику, ведь даже маленькую Тласкалу не смогли они покорить. «Не смешно ли нам, больным и ослабевшим, идти походом против великого Монтесумы с его многими армиями, даже если Тласкала нас и пропустит?»

Солдаты требовали, чтобы им разрешили вернуться в Веракрус и послать на Кубу судно за подкреплением. Они говорили Кортесу, что страдания их неописуемы. Погибло свыше пятидесяти человек, а у каждого из живых по две-три раны. Ни днем ни ночью они не ведают покоя. Даже вьючные животные не мучаются так, как они.

Особенно недовольны были идальго, владевшие на Кубе землей и индейцами.

Кортес с непоколебимым спокойствием выслушивал жалобы. Он хорошо знал своих солдат и старался, не прибегая к резким упрекам и жестоким угрозам, убедить отчаявшихся, что тласкальцы скоро запросят мира и что отступление принесло бы испанцам неминуемую гибель. Ведь если испанцы повернут назад, тласкальцы возобновят свои атаки, а тотонаки покинут своих союз- ₍ ников, чтобы избежать мести ацтеков. Итак, вперед, только вперед! Христос не оставит своих воинов. И хотя их страдания превосходят страдания героев Греции и Рима, зато слава испанцев затмит подвиги воинов древнего мира.

Эрнандо Кортес (с портрета XVI века).

Потеряв веру в победу, конкистадоры впали в уныние. Только Кортес и Марина не падали духом. Красавица-индианка, ни на шаг не отходившая от вождя, никогда не выказывала малодушия и тревоги, хотя отлично понимала всю опасность положения. Велико было ее влияние на индейцев. Переговоры с тласкальцами она вела таким тоном, словно испанцы держали в руках судьбу этого народа. Индейцы взирали на нее с суеверным страхом, не понимая, как эта женщина может изъясняться на языке чужеземцев.

Кортес пустил в ход весь арсенал своей коварной дипломатии: то он грозил тласкальцам смертью и опустошением их земель, то предлагал им мир и дружбу, не скупясь на обещания.

Военное поражение погасило у тласкальцев последнюю искру надежды. Их войско было разбито. Не помогли ни отвага, ни хитрость. Касикам не хватало единодушия. Военный совет неоднократно запрещал Хикотенкатлю нападать на испанцев, но молодой вождь упорно отказывался подчиниться.

Кортес умело использовал эти разногласия и посылал в Тласкалу подарки. Касики начали думать о мире. Надеясь использовать белых чужеземцев в борьбе с Монтесумой, они прислали к испанцам посольство с мирными предложениями.

Послы, разодетые в праздничные одежды, в уборах из белых перьев – знаком мира – приблизились к лагерю испанцев, уже издали жестами выражая свое благоговение: коснувшись руками земли, они целовали затем свои руки, окуривали вал укрепления благовонными травами.

Испанский полководец принял послов торжественно и сурово, стараясь внушить им страх и благоговение и скрыть от них, как в действительности усталы и измучены испанцы.

Послы сказали:

– Коли вы – злые и жестокие боги, то мы передаем вам пятерых рабов. Пейте их кровь, ешьте их мясо. Коли вы добрые боги, примите от нас благовонные травы для курения и пучки пестрых перьев. А коли вы люди, то утолите голод мясом, хлебом и плодами.

Послы заявили, что пришли просить прощения и мира.

Однако молодой вождь Хикотенкатль снова отказался подчиниться решению военного совета и не распустил свое войско; не веря коварным предложениям дружбы, он готовился к новым сражениям.

Испанские хронисты называли Хикотенкатля кровожадным и жестоким варваром, на самом же деле нельзя не восхищаться его мужеством, стойкостью, дальновидностью и горячим патриотизмом.

Притворившись, что он якобы тоже готов заключить мир, Хикотенкатль послал к Кортесу другое посольство с дарами и съестными припасами. Часть посланцев через несколько дней покинула лагерь, но около пятидесяти человек остались. Марина утверждала, что это лазутчики. Кортес велел их схватить. На допросе индейцы признались, что им было приказано разведать силы испанцев и по условному знаку поджечь лагерь. Вождь конкистадоров, стремясь в корне пресечь всякую попытку нападения, велел отрубить пленникам руки и отослать их обратно, сказав, что тласкальцы могут явиться сюда в любое время, и днем и ночью, но всегда найдут испанцев бодрствующими, в полной боевой готовности.