Конкурс красоты в женской колонии особого режима

И Серафима покорно пришла и покорно подписала. И поздравил ее с новой работой сам начальник уголовного розыска. Потом его подчиненные вышли, и начальник попил с Серафимой чаю с подушечками наедине. И еще насыпал ей в кулек, для деток. А на прощанье предупредил, что в некоторых случаях сам будет встречаться с ней на конспиративной квартире…

– Я потом только узнала, что у них все агентки в двойном использовании, – сказала Серафима.

– Что было дальше? – спросил Михаил.

– А что дальше? Начала работать. Только о многом, что удавалось узнать, я не говорила: жалко было сдавать людей. Ведь у каждого спекулянта тоже дети. Гаманец на меня орал. Говорил, плохо работаю, зарплаты лишал. Дети мои сидели впроголодь. Грозился даже посадить. Я потом только поняла, что он специально меня готовил. Я нужнее была не на воле, а в следственном изоляторе. А как-то раз на конспиративную квартиру приходит сам начальник угрозыска и говорит: так и так, Сима, поймали мы убийцу, а доказать ее вину не можем, поработала бы ты с ней. Это как же, говорю, я с ней поработаю, она ведь у вас сидит. А мы, говорит, подсадим тебя к ней, а ты ее вызовешь на откровенность. Глаза у тебя, смотри, какие. Я сам готов тебе исповедаться. Я говорю: а вдруг меня в тюрьме кто-нибудь узнает? Начальник как расхохочется: нет, Сима, ты у нас особо ценный кадр, мы тебя побережем.

Конец ознакомительного фрагмента.