Консорт Ее

— Это невероятно, — еле слышно произнесла Анна Викторовна, не отводя от меня своих рук.

— Все вышло, как вы и планировали? — с надеждой в голосе спросил я.

— Ты знаешь, даже лучше! — с восхищением произнесла она, — как ты себя чувствуешь?

— Вроде хорошо, — с сомнением произнес я, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях, все ли хорошо и боясь очередного ухудшения состояния.

— Ты можешь исцелять сам себя. Это невероятно! — воскликнула она, — не лечить, как мы — лекари, а именно исцелять!

— Если вы опять про магические рубцы, то я их не вижу, соответственно не понимаю, о чем вы говорите…

— А это и не важно. Главное — я вижу разницу. Готов двигаться дальше? — она загадочно улыбнулась.

— Я за пару дней продвинулся больше, чем за всю жизнь. Конечно, готов! — легко согласился я.

— Тогда вставай, хватит валяться. Кажется, часы твои работают. Слабости нет? Головокружения?

— Все хорошо, — и помедлив, добавил, — вроде. По крайней мере, не так, как было до этого.

— Марья, нам нужна твоя помощь, — с улыбкой заявила Анна Викторовна.

Та недоверчиво взглянула в начале на лекаря, потом на меня.

— А можно на мне эксперименты не ставить? — с опаской спросила Марья.

— Можно, — сразу погрустнев, ответила Анна, — но так мы бы ускорили процесс. Да и нужно узнать предел его возможностей. Впервые сталкиваюсь с мужчиной-магом. Так что никому ни слова.

— А вдруг что-то пойдет не так? Вы же сами не знаете, на что он способен.

— Я здесь на случай, если что-нибудь пойдет не так. Но заставлять тебя я не буду, — и уже обращаясь ко мне, — Сереж, пока держи это в тайне. Вернемся в Дом, там найдем кого-нибудь, на ком ты сможешь потренироваться.

— Я и не собирался бегать и всем рассказывать. А что на счет Елизаветы Егоровны? От нее такое в тайне не утаишь.

— Да и Ольге Ивановне нужно рассказать, а то у нее к тебе осталась масса вопросов, — подумав, ответила Анна.

— Да, — протянул я, вспоминая ту строгую девушку с резкими чертами лица.

— Ладно, тогда ты пока отдыхай, а я займусь Марьей. Ей еще лечиться и лечиться, — и с этими словами она обошла меня, приблизившись к Марье и, откинув простынь, начала лечение. Водя руками над ее грудью и опускаясь ниже, заставляла пациентку вздрагивать время от времени, отчего по двум трубкам стекала коричневая и буро-красная жидкости. При этом гримаса боли на миг застывала на лице Марьи, но та усиленно сжимала губы, не произнося ни стона, ни всхлипа.

Мне же заняться было абсолютно нечем, и я начал продолжать эксперимент с самолечением. Вначале сконцентрировался и понаблюдал, как мое тело наполняется энергией. Оказалось, что больше всего ее скапливается в груди слева, в районе сердца. В конечностях же ее меньше всего, как дальше всего удаленные участки от груди. Однако обнаружил и некоторые участки тела, где энергия не собиралась вообще, а вместо нее были темные участки. И я поочередно, проплешину за проплешиной, наполнял светом эти участки, которые после непродолжительного приложения энергии к ним, так же начинали светиться. Каждый излеченный участок начинал зудеть, а кожа в том месте, казалось, горела огнем. Не отрываясь от практики и залечивая затемнение на правой стороне головы, интуитивно потянулся рукой, почесать исцеленное место. В палате повисла гробовая тишина, хоть я это и не сразу заметил.

— Что? — спросил я, отрыв глаза. В ответ в меня уперлись четыре почти не моргающих глаза.

— Офигеть, — с восхищением произнесла Марья.

— Невероятно, — на выдохе еле слышно сказала Анна Викторовна.

— Что? — повторил я вопрос, на который так и не получил ответа.

— Ну что? Все еще не готова на эксперименты над собой? — с легкой улыбкой задала вопрос лекарь, полностью игнорируя меня.

— Я… не знаю, — растерянность на лице Марьи ставила меня в тупик. Хотя я понимал, что ответа я уже ни от кого не добьюсь, задал в третий раз свой глупый вопрос. В этот момент в палату зашла кадета Ольга, так что все внимание переместилось на нее, заставив некоторых из нас выйти из ступора. Лекарь накинула простынь обратно и, приблизившись ко мне, прошептала на ухо:

— Я не знаю, как ты это сделал, но ты исцелил глубокий рубец на голове так, что теперь там вместо шрама небольшая залысина ровной кожи. Остальное потом, не при посторонних, — и заговорщически мне подмигнула, отчего настроение у меня улучшилось.

Глава 3

— А как же мое лечение? — удивилась Марья, когда Анна Викторовна направилась к выходу.

— Мне нужно поговорить с Василисой Никитичной. Я скоро вернусь и продолжу. А ты пока подумай над моим вопросом, — и подмигнула уже ей.

В ответ Марья перевела взгляд в начале на меня, а потом отвела в сторону. Мне показалось, что она загрустила, но чтобы знать наверняка, нужно было подтвердить свою догадку, так что я принялся дальше экспериментировать, но уже не с лечением, а со зрением. Хоть практика у меня и была, снова включить аура-видение удалось раза с четвертого. Ореол Марьи был иссиня-голубой, у кадеты — серый. Странности обнаружились, когда я перевел взгляд в угол палаты, где никого не было. Желто-голубое свечение висело в воздухе, а спустя пару секунд моего за ним наблюдения, сжалось с двух метров до метра.

— Все хорошо? — поинтересовалась Ольга, которая, как оказалось, уже некоторое время следила за мной.

— Нормально, — отмахнулся я, — просто задумался. Кадета тут же потеряла ко мне интерес, а я в недоумении продолжал коситься на этот непонятный угол, отключив аура-видение. Отвлекли от созерцания пустоты два вошедших лекаря.

— Как вы тут? — Василиса Никитична была в хорошем расположении духа.

— Все хорошо, — скромно произнесла Марья.

— Отлично, — с улыбкой ответил я.

— Это замечательно! Сергей, я должна тебя осмотреть, — и приблизившись ко мне, вопреки ожиданиям, начала рассматривать голову, — надо же. Впервые с таким сталкиваюсь. Ань, ты была права, — и начала водить руками над моим телом, ладонями вниз.

— Ну, стала бы я тебе врать. Вот только…

— Ольга, не могла бы ты принести мне капельницу с «коктейлем Брюзговой»? — а потом переведя взгляд с меня на Марью — а лучше две.

— Конечно, — легко согласилась кадета и вышла.

Как только дверь за выходящей захлопнулась, Никитична одним движением скинула с меня простыню и ахнула.

— Я глазам своим не верю. Ни следа! — еще раз проведя руками надо мной, изрекла Никитична.

— Что ты решила? — Анна Викторовна обращалась к Марье, — времени у нас мало.

— Я согласна, — уставившись на мое тело, проговорила Марья.

— Хорошо. Сергей, давай попробуем на другом пациенте твое исцеление, только, — она протянула мне простынь, — для лучшей концентрации тебя. Ну и нас, — она мило улыбнулась.

Поднявшись с кушетки, завязал простынь на поясе и приблизился к моей подопытной. Марья хоть и согласилась, в глазах читался страх, а руки немного дрожали.