Конспирология

В целом, Новое время было резким разрывом с последними инерциальными остатками сакральной цивилизации в Европе, которая начала стремительно дезинтегрироваться, начиная с последних столетий Средневековья. Новое время стало торжеством «человека», взятого как некая causa sui. И параллельно с наступлением «гуманизма» на все сферы культуры историческая Предопределенность, вера в которую в реальности на многие столетия пережила собственно крах религиозной цивилизации на Западе, облеклась в форму «тайного общества» людей, ответственных за негативный исторический ход событий, за все «зло», происходящее в обществе и в цивилизации в глобальном масштабе.

Таким образом, конспирология в большинстве случаев сопряжена со «светским», «лаическим», «нерелигиозным» отношением к логике истории. Но одновременно, типичное конспирологическое сознание на практике пропитано и пониманием неизбежности такого поворота событий, что является рудиментом сакрального мировоззрения. Чтобы быть точным, для конспирологии в целом свойственно именно сочетание «светских» и «религиозных» мотивов (а точнее, «гуманизма» и «фатализма»), и это сочетание (которое чаще всего остается неосознанным) объясняет особую экстравагантность, зачастую свойственную конспирологическим концепциям.

То, что общество «заговорщиков» является тайным, также следует из двойственного подхода и к пониманию механизмов истории. С одной стороны, оно скрыто от обычных глаз, как скрыты потусторонние силы Зла для верующих людей. С другой стороны, это — все же общество, то есть некая социальная структура, а не «демоническая свита Дьявола» и не «войско Асуров», как в индуизме.

Точно так же и «новый всемирный порядок», являющийся целью «заговорщиков», мистичен, как «апокалиптическое царство антихриста», но одновременно по-человечески рационален, лишь в особой обратной, но столь же «гуманистической» логике. Например, вместо «лучших» в нем будут править «худшие», вместо «нормы» в нем будет узаконена «патология» и т. д.

И наконец, агрессия «заговорщиков» против статус-кво данного конкретного общества постоянна лишь в одном: она всегда направлена против того, что есть в данный момент, независимо от его качества. Так, для религиозного сознания деградация реальности, универсальное «грехопадение» мира, имеет только одно направление — ко все большему разложению вплоть до последней эсхатологической катастрофы и новой интеграции с Принципом. Поэтому для конспирологов негативен сам ход истории цивилизации, а не конкретная ее фаза. Эта ненависть к настоящему и инкриминируется «заговорщикам» в каждую конкретную эпоху по мере того, как меняются общественные устройства и политические приоритеты.

Все выделенные выше моменты прекрасно сообразуются с полубессознательным характером конспирологических концепций, в которых в качестве «архаического», «инерциально и бессознательно религиозного» элемента выступает смутное понимание сакрального детерминизма Истории, ее циклической Предопределенности, а в качестве «рациональной надстройки» — позитивистски-гуманистическое представление о «человеке как творце истории». Отсюда, кстати, и частый привкус ментальной патологии у конспирологов как следствие сочетания двух разнородных систем координат в одном и том же подходе к рассмотрению реальности. Поэтому сами «заговорщики» в глазах их разоблачителей приобретают характер особых монстров, в которых «человеческое» (и, естественно, все человеческие пороки) сопрягаются с «нечеловеческим», отражая тем самым изначальную установку самих конспирологов, в сознании которых оба плана, как правило, перемешаны.

Конспирология и традиционализм

Сделаем небольшое отступление в несколько иную, но, тем не менее, непосредственно сопряженную с конспирологией сферу. Мы имеем в виду то, что сегодня с определенной степенью условности называют «традиционалистской мыслью» («la pensee traditionnelle»). Речь идет об особом направлении мышления, которое представляет собой беспощадную критику современного мира. В отличие от подавляющего большинства критиков современной цивилизации традиционалисты основываются на ценностях не «гуманистических» и «прогрессивных», но на ценностях Интегральной Традиции, понимаемой как «тотальный феномен», подчиняющий себе все аспекты общественной, политической и культурной жизни. Наиболее выдающимся представителем такого подхода был французский эзотерик Рене Генон, сформулировавший базовые принципы «традиционалистского» подхода. Ретроспективно, уже после Генона, к предтечам традиционализма были причислены такие знаменитые «теократические консерваторы» Запада, как Доносо Кортес и Жозеф де Мэстр, а также некоторые писатели «оккультистского» направления (и в первую очередь, Сэнт-Ив д'Альвейдр). Но все же, именно Генон и мыслители, на которых он оказал решающее влияние, стали «традиционалистами» в полном смысле этого термина.

Конспирологические мотивы, безусловно, не являлись и не являются центральными для традиционалистов, но они в то же время всегда проявляли к ним огромный интерес (о чем свидетельствует, помимо всего прочего, тот факт, что сам Генон сотрудничал некоторое время с таким знаменитым конспирологом и антимасоном, как Абель Кларен де ла Рив, и даже писал в его журнале «Антимасонская Франция» под псевдонимом «Сфинкс»). Но дело даже не в том, что конспирология в какой-то мере занимала традиционалистское сознание; для нас гораздо важнее, что именно традиционалисты сформулировали впервые и с предельной ясностью интеллектуальную и историческую парадигму того феномена, который у обычных конспирологов именуется, как правило, «заговором». Традиционалисты, полностью признавая непререкаемый авторитет сакральной и религиозной Традиции и доводя до последних границ применение традиционных учений ко всей сфере цивилизационных и исторических феноменов, были (по меньшей мере, теоретически) свободны от предрассудков «гуманистического» и «позитивистского» сознания, которые, собственно, и лежали в основе ментального комплекса конспирологов. Поэтому традиционализм смог свободно осветить и высказать то, к чему лишь «полусознательно» стремились сторонники «теории заговора». И в то же время именно традиционалистское понимание этой проблемы смогло вскрыть все погрешности, натяжки и недоразумения, свойственные чисто конспирологической методике.

С точки зрения традиционалистов, история является целиком и полностью сакральной, имеющей нечеловеческий (божественный, ангелический) исток и нечеловеческую финальную цель. Логика сакральной истории предопределена всей метафизической структурой бытия и подчиняется исключительно закону высшего божественного провидения. Человек играет в такой истории роль сугубо символическую и ритуальную. Он замещает, имитирует в земном мире небесный принцип, реализует в этом бытии божественный план провидения. Человек в такой перспективе является сосудом нечеловеческого, божественного (вспомните знаменитый пассаж из Псалтыри: «Аз рекох: бози есте», т. е. «Я ^Бог сказал: вы — боги»). Но одновременно с этим структура сакральной истории подчинена закону деградации, инволюции, поскольку сразу после благого в своей эссенции, в своей сути, сотворения (проявления) мира, у этого мира есть только один путь развития — удаление от Истока (в противном случае возвращение в лоно Творца означало бы прекращение существования мира как чего-то отдельного от Творца, т. е. прекращение мира как такового, его Конец). Мир, остающийся творением (а не Творцом), развивается в сторону упадка, ухудшения, теряя все более сходство с Принципом. Когда цикл мира достигает минимума (т. е. максимума деградации), происходит мгновенная реинтеграция, возвращение отторженной реальности в лоно Первоистока. Такие пульсирующие циклы (появление — постепенный упадок — мгновенное восстановление) составляют основное содержание парадигмы сакральной истории в самой общей форме. Человек же в своем мире является одним из элементов сакрального комплекса, а значит, и его человеческая история есть процесс циклической деградации от райского ангелического статуса изначального Адама Золотого Века до падших демонизированных «недолюдей» апокалиптического периода, по окончании которого таинственным образом является новое сакральное человечество следующего Золотого Века.

В рамках такой картины роль человеческого фактора в истории приобретает качество двойственности. С одной стороны, люди лишь исполняют планы Провидения, подчиняясь объективной логике цикла, а с другой — и сами являются действующими лицами этой истории, так как на земном уровне именно человек (в сакральном понимании этого термина, т. е. «высший человек», «человек как носитель метафизического сознания») замещает Принцип по отношению к другим существам. Поскольку, с традиционалистской точки зрения, люди сущностно и принципиально не равны друг другу, то и в сфере истории существует иерархия различных типов человеческих существ. Одни стоят ближе к воле Провидения, и такие являются активными участниками истории, другие — дальше от нее, и в этом случае они пассивны в отношении хода истории. В сугубо человеческой перспективе (т. е. вынося за скобки план Провидения), первый тип людей считается и является властвующим, второй — подчиняющимся. Но поскольку сакральная иерархия Традиции основывается на примате Единства над множеством и качества над количеством, то, естественно, иерархия властвующих должна сужаться по мере приближения к вершине, где находится символический один-единственный Король Мира, Бого-Человек, Медиатор, Великий Посредник между Землей (людей) и Небом (духа). Эта символическая фигура (Шакраварти индуистской доктрины, сакральный Император китайской традиции, Царь-Мессия иудаизма и т. д.) и является истоком земной власти и центром, предопределяющим земную человеческую историю в соответствии с законом Провидения. Но это существо уже более не является человеком в полном смысле этого слова. Он есть нечто большее, Он — это Бого-Человек, во-человечившийся Ангел. (См. Р. Генон «Король Мира»).

Так как, по мнению традиционалистов и самой Традиции, сегодня мы живем в финальном периоде цикла, в эпоху затемнения и предельного удаления творения от Творца (и в этом утверждении сходятся между собой все сакральные аутентичные религии и традиционные формы — как индуизм, так и ислам, как христианство, так и буддизм, как даосизм, так и самые архаические, фетишистские, деградировавшие культы), то затемняется и скрывается от людей и сам сакральный Принцип, а значит, и фигура Короля Мира, высшего исполнителя планов Провидения на земле, и центр истории также покрывается завесой тайны, исчезает из поля всеобщего внимания, уходит в таинственные и недостижимые регионы. Но удаление Принципа не означает его реальное и полное отсутствие, он продолжает быть вездесущим и центральным, но только особым секретным образом. Тайная деятельность Короля Мира и избранных им сподвижников не прекращается ни на мгновение даже в самые мрачные и профанические эпохи.

С другой стороны, коль скоро в Божественной логике истории деградация мира метафизически необходима, должны иметься и реализаторы этой необходимости, носители разрушения. А коль скоро мы имеем дело с человеческим существованием, то носители сил разрушения должны быть и среди людей. В богословии силы деструктивности и деградации персонифицируются в фигуре дьявола, падшего ангела. Метафизическая же перспектива традиционализма обозначает центр сил разрушения как «контринициацию», т. е. особый тип традиции, в которой все пропорции искажены, и все акценты переставлены на прямо противоположные. Этот центр контринициации является вторым полюсом истории, источником цивилизационной инволюции. Его возглавляет пародийный, обратный «король мира» — тот, кого Евангелие называет «Князь Мира Сего». Указательное местоимение «сей», «этот», подчеркивает имитационный характер контринициации, которая воспроизводит в обратной перспективе («снизу», «в сугубо посюстороннем») структуру центра провиденческой власти «сверху», имеющей «потусторонний», трансцендентный, характер центра, возглавляемого истинным Королем Мира. И естественно, что контринициация имеет и свою человеческую проекцию, т. е. особый тип людей, который исполняет с достаточной степенью осознанности волю Рока, подчиняясь силам разрушения. Такой тип людей, «агентов» «Князя Мира Сего», исламская традиция называет «авлии-эш-шайтан», т. е. дословно, «святые сатаны». Деятельность контринициатического круга людей также непременно должна быть скрытой от посторонних взглядов, так как цели и задачи контринициации не могут не ужасать «нейтральных» людей, в которых всегда с необходимостью остаются хотя бы крохи сакрального и религиозного чувства.