Констанца
Шрифт:
Констанца повернулась к нему, обхватила руками за шею, прижалась щекой к его щеке: — я очень боюсь, Ален! Я очень тебя люблю и боюсь встречи с твоими родителями! Я не знаю, что тебе обещать, но постараюсь понравиться твоей матушке!
Он вздохнул: — как же я люблю тебя, моя храбрая девочка! Я ещё поговорю с дедом, попрошу его заступничества и совета.
Они ещё немного поцеловались, при этом Ален попытался спустить платье хотя бы с одного плеча, но раздался стук в дверь и покашливание лорда Касилиса. Они отскочили друг от друга, улыбаясь и поправляя одежду.
Вошедший хозяин, скрывая улыбку, сурово велел внуку убираться и позволить им с Констанцей отправиться, наконец, отдыхать.
Ален церемонно раскланялся с
Глава 20.
Завтракали вдвоём: лорд Касилис и Констанца. Его милость был задумчив и немногословен. Девушка оробела, не зная, как себя вести, украдкой поглядывала на хозяина. Он, отвлекшись от своих дум, поднял на неё глаза, улыбнулся: — не обращай на меня внимания, Констанца. Ты вот скажи мне: если я приглашу к тебе учителей, ты как, согласна учиться?
Констанца зарделась: — а-а, лорд Касилис, а я смогу? То-есть, — она окончательно смутилась, — я пойму, о чём мне учителя говорить будут?
— Ну, милая, что же ты такого невысокого мнения о себе? Кстати, Ален мне рассказал, что ты уже училась, многое знаешь и умеешь. Так что смелее вперёд!
Они улыбнулись друг другу с взаимной симпатией и пониманием. Констанца внутренне ликовала. Она научится всему, что должна знать благородная леди, чтобы не позорить Алена, чтобы он мог гордиться ею, а не краснеть, когда она попадает впросак. Кстати, она внутренне улыбнулась, что-то ей ни разу не приходилось видеть, чтобы он смущался и краснел. Или она забыла? Нет, точно, её лорд от скромности не умрёт, нахальства и самоуверенности в нём, хоть отбавляй. А она любила его именно таким.
Ей не давала покоя будущая встреча с леди Эмилией и она решилась спросить совета у её отца. Лорд Касилис задумчиво пожевал губами, потом сказал: — ты только не лги ей, Констанца, и не старайся показаться лучше, чем есть на самом деле. Ты итак хорошая девочка и, со временем, она оценит тебя. Ведь для любой матери самое главное — что её ребёнок был любим, а ты Алена любишь. Вот и будь сама собой. Только, знаешь, не говори ей, пока, что произошло с тобой в замке лорда Нежина. Для первого знакомства это излишне. — Констанца почувствовала, что краснеет и отвела глаза. Все прошлые события на фоне её нынешнего, почти безоблачного, счастья казались ей далёкими и незначительными. Его милость вернул её к тягостным воспоминаниям.
****
После завтрака они гуляли по зимнему парку. Было тепло, ярко светило солнце и ощущался скорый приход весны. Констанца держала лорда Касилиса под руку, а он рассказывал о Закатном королевстве, где ему пришлось жить некоторое время. Ей нравилась его неспешная плавная речь, красочные картины чужой жизни, остроумные и яркие описания встреченных им людей. Он замолчал и похлопал её по руке: — о чём задумалась, Констанца? Или я совсем замучил тебя своей старческой болтовнёй?
— Нет — нет, Ваша милость, что вы! Вы очень интересно рассказываете!
Незаметно, исподволь, он расспрашивал её о родителях, о жизни в Вишняках, о семье священника и бегстве от лорда Нежина. Констанца увлеклась, с воодушевлением рассказывая, как много книг у святого отца и есть даже самые современные и модные поэты. Лорд Касилис мысленно усмехнулся: надо показать девочке дорогу в его библиотеку, авось, заинтересуется.
Внезапно она замолчала, а потом тихо сказала: — а знаете, Ваша милость, мне моя жизнь кажется широкой бурной рекой. Вот оторвало меня от берега и понесло, а плавать я не умею. Мне кажется, что я вот-вот пойду ко дну, но внезапно река вынесла меня к утёсу, который возвышается над стремниной. Он стоит, такой прочный, такой твёрдый. Река бьётся о камень, но сделать ничего не может. И я вцепилась в него и держусь, сколько есть сил, а в душе боюсь, что стремительная река оторвёт меня от утёса и вновь понесёт, пока не разобьёт о скалы…
Лорд Касилис удивился,
а потом мягко сказал: — мне твоя жизнь видится по-другому. Не река тебя несла, а страшная буря. А на пути у неё встал крепкий молодой дуб. Тот дуб обхватил тебя своими ветвями, укрыл от непогоды и никакие бури тебе не страшны. — Он улыбнулся: — поверь, Констанца, я хорошо знаю своего упрямого внука. Он всегда добивается того, что считает правильным. Тебе нужно лишь набраться терпения.****
Обедали они снова вдвоём. Констанца боялась встречи с лордом Николсом, ведь он часто обедал у тестя. Но Его милость сообщил, что зять очень занят и в ближайшую неделю вряд ли появится.
С замиранием сердца она ждала Алена. Ведь он должен был поговорить с Его Величеством об их браке.
Лорд Касилис старался отвлечь её от мрачных мыслей. После обеда они пошли в библиотеку и, глядя на стройные ряды книг, заполняющих полки по стенам большой комнаты, у неё, в радостном предчувствии, затрепетало сердце.
Хозяин ласково гладил позолоченные корешки массивных фолиантов, снимая с полок то одну, то другую книгу. — Вот, Констанца, я думаю, эти книги ты станешь мне читать, когда нам нечем будет заняться. Мне прислали их ещё в прошлом году, но я так и не добрался до них. Да и, признаться, глаза меня, с возрастом, стали подводить.
Они забрали книги и унесли их в кабинет, а потом пришла данна Ольгия и сообщила, что Констанцу ждут портные и белошвейка.
****
А к ужину приехал Ален. Констанца, радостно вскочившая ему навстречу, почувствовала неладное и тревожно посмотрела на него. Он хмуро глянул на неё и деда: — я поговорил с Его Величеством…
— И… что, Ален?? — Она стиснула у груди руки, а слёзы уже стояли в глазах.
— Он сказал, что я сошёл с ума.
Само небо обрушилось ей на голову. Под его тяжестью подкосились ноги, но она не упала. Подскочивший Ален схватил, удержал, прижал к себе. Она даже не поняла, что плачет, молча прижимаясь к его груди. Золотое шитьё его роскошной треконды царапало щёку, драгоценные пуговицы впивались сквозь платье, но никакие силы не смогли бы оторвать её, разомкнуть его руки.
Неслышно ступая, лорд Касилис вышел из кабинета и тихо притворил за собой дверь. Они не заметили, что он ушёл. В целом свете были только они и их непомерная, неподъёмная тяжесть.
Ален опомнился первым. Продолжая её обнимать, подвёл к дивану и усадил. Медленно налил из стоящего на столике кувшина морс и подал ей бокал, потом допил остатки и, не глядя, ткнул бокал на место.
Констанца хлюпала носом, платка не было. Она протянула руку, и Его милость сунул в неё свой, батистовый, с вышитым белым шёлком гербом дар Бреттонов. Она вытерла слёзы и высморкала нос, а затем подняла красные заплаканные глаза на любимого: — Что теперь будет со мной, Ален?
Он зло фыркнул: — Ты так легко готова меня бросить, Констанца?? — Она снова расплакалась и потянулась к его губам. Он легко поцеловал её, погладил по волосам, опять прижал к своей груди, сказал шёпотом:
— девочка моя ясноглазая, перед ликом Всеблагого ты — моя жена. Я никогда не откажусь от тебя, лишь бы ты сама меня не оставила, не усомнилась во мне.
Она обвила его руками за шею: — о, Ален, мне страшно! Я очень — очень люблю тебя, но я боюсь короля и… и … твоих родителей!
Он решительно отодвинул её от себя, спокойно посмотрел ей в лицо: — Констанца, сейчас я поеду к родителям и скажу, что намерен жениться на тебе. Я расскажу им, что ты дочь кузнеца, и король против нашего брака. Завтра утром матушка будет здесь. Я, примерно, догадываюсь, что она тебе скажет. Всё это не страшно. — Он строго поглядел на неё, — Констанца, я запрещаю тебе плакать! Леди Эмилия не станет тебя оскорблять, но скажет всё, что думает о нашем браке. Постарайся не обижаться и понять её. Она совсем тебя не знает, Констанца! Я уверен, что матушка полюбит тебя, когда узнает получше. А пока — потерпи.