Конструктор Шпагин

Замечательные автоматы ППС были достойно оценены воинами и правительством — изобретение Алексея Ивановича Судаева отмечено Сталинской премией.

Шпагин, познакомившись с Судаевым на испытаниях, одним из первых оценил его талантливое изобретение и от души поздравил молодого конструктора с большим успехом.

Советские конструкторы меньше всего думали о личных успехах, о славе и наградах. Их мысли и чувства сводились к тому, чтобы вооружить армию самым лучшим оружием. А кто его сумеет создать — сам конструктор, или его ученики, или товарищи по работе, — это было не суть важно.

Перед Дегтяревым была поставлена задача — создать легкий, надежный, дешевый и простой в производстве станковый пулемет, который бы заменил громоздкий «максим». Эту задачу блестяще выполнил ученик Дегтярева и друг Шпагина слесарь Горюнов. И Дегтярев радовался этой победе своего ученика, как он радовался победе Шпагина или победе Симонова, создавшего одновременно с ним противотанковое ружье. Он радовался успехам своих друзей не меньше, чем своим собственным. Такое же чувство испытывал и Шпагин. Эта черта не присуща изобретателям Запада, где все построено на конкуренции и наживе…

Шпагин был горд тем, что его автомат продолжал надежно служить советским воинам и производство его не было прекращено. В то же время он продолжал трудиться. В годы войны на вооружение армии было принято еще одно изобретение Шпагина — ракетный пистолет. Конструктор был награжден вторым орденом Ленина и орденом Суворова II степени.

45

Как-то весенним утром, когда Шпагин сидел в рабочем кабинете, занимаясь конструкторскими делами, позвонили из проходной.

— Георгий Семенович, вас спрашивает какая-то женщина. Говорит, что она бывшая партизанка и хочет поговорить лично с вами.

Шпагин велел проверить документы и проводить партизанку к нему.

Скоро в кабинет вошла молодая красивая женщина. И хотя она была одета очень просто: в ситцевое платьице, выгоревшую жакетку и сильно поношенные туфли, — на нее нельзя было не обратить внимания. Темноволосая и чернобровая, со смелым взглядом больших карих глаз, она чем-то походила на цыганку.

— Я к вам с поклоном от деда моего Никанора Ильича, — заговорила женщина твердым звонким голосом. — Вместе партизанили на Смоленщине. Я его внучка, Настасья.

Шпагин усадил гостью на диван, велел принести чаю.

— Вы что — живете здесь?

— Нет, я приехала за ребенком. Сын у меня тут с родителями.

— Как же он попал сюда?

— Обыкновенно… Мы жили в Туле. Муж работал на оружейном. Перед войной я поехала навестить бабушку, в деревню на Смоленщину, а сына привезла к родителям в Энск.

— Понимаю, в деревне вас и застала война!

— Да, бабушка тяжело заболела, я не могла ее бросить… А когда она умерла, уж ехать было поздно… Остались мы с дедом вдвоем. А дед, знаете, какой?.. Мои, говорит, предки еще при Наполеоне партизанили, пойдем и мы в партизаны. Вы же помните, какой он?.. На цепь посади — и с цепи уйдет.

Шпагин попытался припомнить деда, но ничего не вышло…

— Ну вот, пошли мы в партизаны, стали жить в лесу. Дед в то время еще крепкий был. Учил, как строить землянки. Оборудовал кузницу в лесу. И лошадей ковал, и оружие чинил, и разную посуду делал из жести… Я первое время кашу варила, а потом надоело — партизанить пошла. Дед не пускал сначала, даже отлупить грозился. Ну да спасибо командиру — уговорил его.

Шпагин снова стал припоминать деда, перебирая в памяти разные встречи со стариками, и опять ничего не мог вспомнить.

— Подождите, — наконец прервал он рассказчицу, — да кто же все-таки ваш дед?

— …А вы… разве забыли? Он говорит, что вы его хорошо помните.

Шпагин пожал плечами:

— Ладно, рассказывайте дальше.

— Вначале нас было мало: человек тридцать, это и с бабами, и с детьми. Потом стали подходить мужики из других деревень, бойцы, что выходили из окружения. Отряд вырос человек до трехсот, а потом и того более. Действовали мы по тылам небольшими группами. Взрывали мосты, сжигали склады, уничтожали транспорты и живую силу. О нас прослышали в Москве: стали сбрасывать снаряжение, оружие, патроны.

Раз, помнится, сбросили несколько ваших автоматов и три ящика с патронами. Дед у нас был за заведующего оружием, как опытный мастер. Он осмотрел автоматы и говорит: «Доброе оружие и больно способное для партизан, просто по устройству». Если, говорит, всех мастеров из отряда собрать, мы бы его сами могли изготавливать в эмтээсовских мастерских. Весь бы отряд вооружили автоматами. Запасных частей от покореженных автоматов много, а собрать да ложе сделать — не трудно.

— Ну, ну, и что же дальше? — заинтересовался Шпагин.

— Командир наш ухватился за это предложение. Вали, говорит, дед, организуй в тылу врага партизанские мастерские. А то туго у нас с оружием… Ну, дед, не долго думая, собрал опытных мастеров и — за дело!

— Неужели начали делать автоматы?

— А как же, еще какие автоматы-то были — залюбуешься! Я сама с таким автоматом воевала… Теперь, говорят, несколько этих автоматов взяли в музей. Будут народу показывать. Вот и велел мне дед разыскать вас и передать большое партизанское спасибо! Так и скажи, наказывал он: привет, мол, тебе, Егор, от деда Сазонова! Привет и партизанское спасибо за изобретение!

— Подождите, подождите, — остановил ее Шпагин, — от Сазонова, говорите?

— Да, от него…

Шпагин посмотрел на нее в упор и вдруг вспомнил:

— Глаза черные, борода, как у цыгана, лицо злое?..

— Да нет, дедушка совсем не злой.

— Вы внучка, говорите?.. Ну, конечно, очень, очень похожи на него… Так вот какой дед мне шлет привет! Как же не помнить его: империалистическую вместе ломали… Он оружейным мастером был!

— Ну вот и вспомнили моего деда! — обрадовалась партизанка.

— Вспомнил. Спасибо! Большое спасибо передайте ему!.. Значит, автоматы, которые собирал дед, хорошо действовали?

— Безотказно, товарищ Шпагин.

— Молодцом!.. Ну, еще раз спасибо вам, Настенька: за рассказы, за все… А теперь пойдемте, я помогу вам достать билет на поезд и продуктов на дорогу. Проводим вас, как самого дорогого гостя…

46

Война продолжалась. Наши войска, сокрушая охваченного паникой, но еще ожесточенно сопротивлявшегося врага, продвигались на Запад. Освободили Украину и Белоруссию, Прибалтийские республики, большую часть Польши. На главных дорогах появились большие стрелы с надписями: «На Берлин!»