Конструктор сырой магии

— Что-то случилось?

— Не забивай голову. Ерунда. — Мне не хотелось расстраивать подругу после всех россказней об информации.

Послышался стон и мы взглянули, на лежащего на соломе Габриеля. Он открыл глаза и смотрел в небо.

— Ты очнулся? — Пешка первая задала вопрос.

— Я жив? — Голос Габриеля был слабым и хриплым.

— Да. Живее всех живых. — Пешка пересела на моего скакуна, а я сел на козлы и начал править телегой. — Мы сейчас удаляемся от Каменных врат и едем в сторону Дрейзда. Что ты помнишь из вчерашнего боя?

— Всё. Весь бой. Кто же ты такой, парень? Что за приёмы ты использовал?

— У каждого свои секреты. — Не люблю я раскрывать все свои козыри. — Честно говоря, когда ты начал создавать огромную начертательную руну последнего заклинания, то я уже думал, что придётся поменять портки.

— Да. Та огненная стена. Как ты её избежал? — Габриель улыбнулся.

— Никак. Я начал убегать от неё, она двинулась в мою строну, и вскоре растворилась в воздухе. Должно быть, ты потерял сознание, и действие заклинания прекратилось.

— Возможно. Я не помню. — Габриель закрыл глаза и тихо проговорил. — Спасибо.

— Дорога у нас длинная. Может, расскажешь свою историю. Кто ты на самом деле? И как оказался духом-защитником поселения.

— Да, вот только я не думаю, что долго проживу. — Печально проговорил Габриель. — У меня какое-то странное чувство в животе. Никогда такого не испытывал.

Раздался звук урчания желудка.

— Ха-ха. — Я засмеялся. — Это не приближение смерти. Это всего лишь голод. Ты стал обычным эльфом, и теперь подвергнут всем плотским желаниям.

Я протянул кусок вяленого мяса. Габриель съел его и был очень удивлён вкусом. Похоже, ему ещё многому придётся удивляться. После того как голод был удалён, Габриель начал свой рассказ.

— Всё началось около двух тысяч зим назад…

Глава 32

История Габриеля.

— Бог огня — Гарфус, — начал вой рассказ Габриель, — создал меня из пламени огненный горы. Более двух тысяч лет назад он притворился смертным и познакомился с Селеной, тогда она ещё была молодой эльфийкой. Подробности мне не известны, но он несколько лет прожил рядом с ней и со временем они полюбили друг друга. В те года, пока он ходил в оболочке смертного в Солтоне, случилось множество катастроф, и пламенные горы извергали своё нутро повсюду. Тогда ему пришлось раскрыть свою сущность перед Селеной, так её звали. Она не испугалась, а поклялась, что будет ждать его. Гарфусу нужно было возвращаться в свою бесплотную оболочку. Поэтому он создал меня как защитника Селены и её деревни. Монумент «каменные врата», установленный в центре деревни является источником силы, специально, чтобы я мог защищать Селену. Гарфус должен был вернуться, через десять лет, чтобы вознести Селену на другой уровень существования, в мир богов и духов. Но вмешался бог смерти — Шульт.

Боги недолюбливают друг друга, так как не хотят делиться властью, но стараются не враждовать. Но вот подстроить какую-то подлянку, они могут. Так Шульт наложил на Селену проклятье, согласно которому она не сможет вознестись в мир духов, если не проживёт полную жизнь и не умрёт естественной смертью. А перерезанное горло или смерть от зубов животных не является естественной причиной. Поэтому Гарфус наделил меня ещё и смертной оболочкой. Во время жизни Селены, я мог принимать физическую форму и внутри поселения. Но большую часть времени я проводил в форме бесплотного духа. Я следил за безопасностью Селены и днём и ночью. Моя власть над огнём, которой я питался напрямую от власти бога огня, была практически безгранична. А будучи возле монумента, я мог бы уничтожить даже армию. Огненный барьер вокруг поселения не давал просачиваться силе наружу, но я мог находиться и вне барьера без ущерба для себя. Селена всю жизнь посвятила себя служению в храме и врачеванию, а так же была старостой поселения. За тысячу лет её жизни, она так и не полюбила другого разумного и не вышла замуж. Она ждала своего смертного часа, чтобы встретиться с богом. Временами, я служил посредником между ними, так как Гарфус больше не принимал физическую оболочку. Фактически, Селена единственная, кто меня мог видеть в форме духа. Она прожила долгую жизнь. Тысячу лет, я охранял её покой, а она была единственной в этом мире, кто мог скрасить моё существование. Когда пришла её пора умирать, она попросила Гафруса, чтобы он не оставил её родное селение без покровительства. Так я и остался вечным стражем Каменных врат. С годами, деревня, славящаяся своей безопасностью, переросла в посёлок, а затем и в небольшой город.

Когда Селена ушла, я, потерял и часть своей свободы. Ведомый волей бога, своего создателя, я защищал селение от опасностей. Но огонь — неукротимая стихия. С годами я всё больше чувствовал, что моя сущность подвержена влиянию пламени и, со временем, перестал себя контролировать вне Каменных врат. Но, так как защита Селения была изначально заложена в моё существование, я не мог самостоятельно покинуть его или не выходить за пределы, оставляя без защиты. А в последние несколько лет, я начал уничтожать всё, до чего могли дотянуться мои языки пламени. А дальше, вы и сами знаете.

— Интересная история. — Меня всё ещё интересовали несколько вопросов. — А что на счёт Леса Страха? Откуда он появился.

— Лес страха — создание Шульта. — Объяснил Габриель. — Изначально был создан, чтобы заманить в него Селену. Но, пока я находился рядом, влияние леса на эльфийку было минимально. Селена умерла, а Лес остался. Либо бог смерти забыл о нём, либо это его своеобразная шутка.

— Да уж. Злые шутки у богов. — Поёжилась Пешка. — Габриель, а что сейчас с твоими силами? Ты всё ещё можешь управлять огнём?

— Я не знаю, мой магический запас истощён, физические силы тоже, то, что я жив уже само по себе удивительно. Я ведь живым никогда и не был.

— Надеюсь, что твои знания жизни разумного не находятся в зачаточном состоянии? — Поинтересовался я. — Тебе теперь придётся жить в мире смертных, в этом есть свои удовольствия, но есть и свои недостатки. Как с голодом. Есть и множество других потребностей, которые разумным расам нужно удовлетворять. Ты же знаешь о них?

— Знаю, но я не привык к этому. — Габриель вздохнул полную грудь воздуха. — Даже ощущение запаха сейчас ощущается по-другому. Понадобится время, чтобы привыкнуть к телу смертного. Кстати, как я выгляжу? Какой я расы?

Я внимательно посмотрел на лицо Габриеля.

— Твои черты лица похожи на эльфа, но уши значительно короче, словно ты полукровка-человек.

— Согласна. — Добавила Пешка. — Я слышала о полукровках, но они встречаются настолько редко, что я не видела ни одного, ни разу.

— Почему? Неужели у разных рас не рождаются дети? — Меня давно интересовал этот вопрос.

— Рождаются… — неуверенно начала Пешка. — Но в большинстве случаев дети рождаются какого-то одного вида. И если для людей и орков это не проблема, так как у них примерно одинаковый срок жизни, то для эльфов такое неприемлемо. Поэтому эльфы чрезвычайно редко вступают в брак с представителями других рас. Даже по политическим причинам.

— А ещё полукровок не любят. — Добавил Габриель, а я на него удивлённо взглянул. — Хоть я и не общался с другими разумными тысячу лет, но это не мешало мне подсматривать и подслушивать их. Особенно интересны рассказы приезжих торговцев, наёмников или просто путешественников.

— Хм? Интересно. Тогда ты можешь мне рассказать, какова нынешняя староста, Алендиэль? Его знания могли мне пригодиться.

— С виду она добропорядочная и честная. Готовая всегда помочь нуждающимся. Но она корыстная, жестокая и себялюбивая. Как и все эльфы. Кроме Селены. Та была действительно добросердечным созданием, иначе, её бы не полюбил бог.

— А можешь ли ты поведать о ней что-то, что может пригодиться в борьбе с ней? — Мне нужна была какая-то подстраховка. — При отъезде у меня с ней произошёл небольшой конфликт, и мне хотелось бы иметь туз в рукаве?

— Туз в рукаве? — Габриель удивительно посмотрел на меня, как и Пешка. Я выразился по-русски, так как из головы вылетели все местные аналоги.

— Какой-нибудь грешок с её стороны, который может помочь в переговорах. — Пришлось объясняться иначе.

— У неё в подвале находится пыточная камера. — Задумчиво произнёс Габриель. — Полностью изолированная от внешнего мира, поэтому никто и никогда не слышал, как кого-то пытают в её доме. А пытали там многих, но живым никто не выходил.