Континуум два зет (сб. из периодики)

Задублированы наиболее ценные сведения. Блоки Высшей Изоляции размещены в разных отсеках корабля. Опасаясь неожиданных воздействий сферы ПВЭ в момент начала инграции, Ангрен пошел на крайнюю меру. Почти вся энергия Неприкосновенного Резерва была использована на создание вокруг анабиозных ванн тройной оболочки биополя с промежуточной вихревой защитой.

В последний раз члены экипажа собрались в Центральный отсек, чтобы посмотреть фильм о далекой родине их отцов. Огромная желтая звезда сияла на непривычно голубом небе. Зеленые волны моря бросали в лица сидящих соленые брызги и клочья белой пены. Снежные вершины знакомых только по названиям пиков виднелись сквозь заросли благоухающего леса. И всюду люди. Веселые, смеющиеся лица. Лица без скафандров, фигуры без стальной оболочки. Хозяева планеты защищены непробиваемой броней атмосферы от холода и мрака Пространства.

О чем думали девять космонавтов, глядя на стереоэкран, вдыхая аромат далекой, никогда не виденной ими родины? Какие мысли вызывали у них эти образы? Завидовали ли они тем, кто никогда не покидал планету, или даже сейчас считали свою неземную судьбу счастливее?

Ангрен и Вартоно оборудовали две анабиозные ванны непосредственно у экрана сферического обзора и Центрального Пульта. Соседство пульсирующей сферы было очень опасно, и Ангрен хотел до последней возможности держать аппараты под контролем пилотов. В огромном зале на разной высоте разместили приборы для фиксации всех процессов вплоть до перехода корабля к третьей готовности. Особенно тщательно нужно было проанализировать момент появления фиолетовой мглы, так как часть материалов, полученных Вероном, попала под губительный протуберанец, словно само Время хотело пресечь все попытки проникнуть в его тайны.

Тишина вошла во все уголки корабля. Наглухо закрыты герметические двери отсеков. Только мерное щелканье хронометра слышится в темноте зала. Секунды текут неторопливо, готовясь к невиданному ускорению. Время ждет своего часа. Фиолетовая мгла притаилась где-то в его арсенале. Через семьдесят две минуты она неслышно выйдет из ниш зала, переступит неподвижные тела под колпаками анабиозных ванн и, медленно обходя свои владения, отобранные у человека, начнет свой путь к мерцающему экрану…

Защищены мезонной броней Автоматы Пробуждения. Настанет час, когда в черной бездне их недремлющее око заметит очертания знакомых созвездий. Вздрогнет корабль от могучего тормозного толчка, и бесследно исчезнет фиолетовая мгла, освобождая пространство для Жизни…

Осталось три минуты. Ангрен отошел от пульта и направился к анабиозной ванне, где уже лежало безжизненное, окруженное туманом аэрофона тело Вартоно.

Приятный холодок усыпляющей смеси обжег лицо и легкие. Медленно задвинулся прозрачный колпак. Уже засыпая, Ангрен уловил легкое движение в безжизненном экране сферического обзора. Ускользающие зрительные ощущения фиксировали фиолетовые отблески в центре экрана. Но не было сил повернуть голову, смыкались веки. Еще несколько мгновений… миллион километров — и Ангрен утонул в слепящем, пенистом океане…

…Разумные существа встречных миров! Уберите магнитные завесы на границах ваших ионосфер. Освободите планетарные и звездные трассы от кораблей и обитаемых станций. Направьте в темные глубины Второй Спиральной Ветви глаза ваших могучих приборов. Они увидят быстрый, как электромагнитная волна, сгусток материи. Это межзвездный корабль ваших братьев по разуму возвращается из далекого и опасного пути. Они летят к планете, которую никогда не видели. У них очень мало шансов достичь ее, голубую, купающуюся в лучах близкой звезды планету, — родину их отцов. Им угрожает мгновенная аннигиляция при встрече с материальным телом или распыленно в короне звезд, мимо которых проходит их слепой полет. Защитите их вашей мудростью, откройте свободный путь к далекой планете. Они заслужили возвращение…

КОНТИНУУМ ДВА ЗЕТ

Фантастический рассказ

Рис. А. Колли

I

И вот он наступил — день старта. Владимир Астахов стоял крайним на овальной площадке лифта и с нетерпением ждал, когда окончится церемония прощания и их поднимут на сорокаметровую высоту к люку корабля. Его сердце билось спокойно, ничто не смущало душу. Мысленно он уже давно был там, в безграничном просторе, где лишь свет звезд да вечное безмолвие.

И вдруг он увидел Таю. Девушка отчаянно протискивалась сквозь толпу. Все-таки пришла! Он никак не предполагал этого. В горле сразу пересохло.

Взмахи разноцветных флажков в руках детей то и дело скрывали ее лицо. Тяжело дыша, она протиснулась наконец к самому барьеру. Но уже истекли последние минуты: на диспетчерской башне горел предупредительный сигнал. Владимир рванулся к Тае, схватил ее за руки. И все куда-то исчезло: окружавшие его люди, звуки, недавние мысли, весь мир. Он молча смотрел ей в глаза и не мог произнести ни слова.

— Вот видишь… Успела, — сказала Тая, справившись с дыханием. — Ох, как я боялась опоздать… Так боялась… — Она не могла больше говорить. Владимир не сводил глаз с купола диспетчерской башни. Цвет сигнала переменился. Заглушая все, прозвучал рев сирены.

— Пора, — хотел сказать он как можно равнодушнее, но его голос предательски дрогнул. Владимир отпустил ее руки и снова взял их.

— Ну скажи мне хоть что-нибудь, — прошептала она почти с мольбой. Владимир покачал головой, не отрывая взгляда от башни. Потом долго всматривался ей в лицо, будто хотел навсегда запечатлеть в своей памяти ее черты, золотое сияние волос, серые глаза. Он знал, что сейчас бесполезны любые слова. Он уже уходил, отрывался от родной земли. И не мог даже предполагать, когда вернется.

— Я хотела сказать тебе… я должна сказать, что была неправа тогда, в лесу, — быстро говорила Тая. — О, как мало осталось времени, я ничего не успела… Ты будешь иногда… думать о родине… обо мне?

А охрана уже оттесняла ее от барьера.

С шорохом опустилась защитная сетка. Тая застыла на месте, будто оцепенела. Платформа медленно пошла вверх.

Он видел, что фигура в голубом платье уменьшается с каждым мгновением. И тяжелый комок подкатил к горлу. Он хотел крикнуть ей слова прощания и не смог. Лишь помахал рукой. Люди внизу уже слились в одно большое неясное пятно. Прижавшись к иллюминатору, Астахов жадно смотрел вниз, словно с такой высоты можно было что-нибудь разглядеть. И хотя его сердце сжималось от боли, он чувствовал, что стал совсем другим, перемахнув одним решительным прыжком через грань, отделявшую юность от мужественной зрелости. Но все же он еще раз спросил себя: «Правильно ли поступил я?» И, немного подумав, ответил: «Нет, все равно. Пусть земное остается земным. Я вступил на великую галактическую дорогу».

Земля уже подернулась голубой дымкой, а он все еще стоял у иллюминатора и мысленно был там, внизу. Он снова шел с Таей по притихшему вечернему лесу накануне старта. Усыпанная хвоей тропинка долго петляла по склону и наконец вывела их на вершину высокого холма. Они остановились. «Завтра ничего этого не будет, — сказал себе Владимир. — Ни гор, ни солнечного заката, ни леса. — Он искоса взглянул на Таю. — И ее не будет. Она останется на Земле. Ну почему все это так нелегко?»

Словно угадав его мысли, Тая повернула голову, невесело улыбнулась. И опять, как всегда, ему показалось, что с ее волос стекает мягкое сияние. «Фея-сероглазка, — подумал он растроганно. — Фея северных саг».

Владимир знал ее с детства. Они вместе росли в небольшом городе на берегу Волги, учились в одной школе. Детская дружба незаметно перерастала в нечто большее. Но вот наступило время, когда он понял, что на свете есть вещи, заставляющие человека отказываться от самого дорогого… Внезапно он исчез на долгие годы. Исчез, ничего не объяснив. Лишь один раз за все время он написал ей короткое письмо. «Мои планы изменились, — сообщал Владимир, словно речь шла о поступлении в тот или иной институт. — Дело в том, что я встретил Королева. Вернее, он остановил выбор на мне. Ты, наверно, слышала о нем? Теперь я должен забыть обо всем, что привязывает меня к Земле. Таково требование к тем, кто вступает на дорогу поисков. Если можешь, прости».