Контора

Максим церемонно отступил в сторону, освобождая Мас-теркову путь.

Галина закрыла файлы и, вытащив дискету, с любезной улыбкой протянула ее Роберту. Она хотела стереть уже сделанные изменения, но посчитала этот жест не слишком достойным.

Роберт взял диск и, неуверенно кивнув рекламщикам, вышел вон. Дверь за ним тотчас закрылась, и он услышал раскат громового хохота Семена и сдерживаемый, но тем не менее достаточно звонкий смех Галины.

Через десять минут Роберт сидел на стуле в кабинете Подворского. Константин Николаевич смотрел на экран монитора, где красовалась наскоро сверстанная Галиной картинка.

— Крестики внизу — это логотипы наших поставщиков, — пояснил Мастерков.

— Угу... — Подворский задумчиво тер щеку.

— Это я, конечно, не до конца сделал, так, набросок, — продолжал комментировать Роберт. — Я думаю, можно еще посовещаться с дизайнером фирмы, которая будет делать стенд.

— Угу. Ладно. А чего ты с нашими не поговорил? Не успел?

— Да я подходил к Семену... — Мастерков как бы задумался, стоит ли договаривать.

— И что?

— Ну, он сказал, что очень занят проектом магазина, и вообще...

— Угу. Ну, он все время занят. Это его плановая работа. Надо было к Галине подойти.

— Я подходил, но она... — Роберт снова выдержал театральную паузу. — Она там сделала кое-что. Наспех, конечно, но мне показалось, что очень неудачно. И композиция неудачная, и шрифт не подходит, и эти холодильники по бокам... Это схематично, конечно...

Константин Николаевич загрузил файл. На экране появился эскиз без Галининых ремарок.

— Видите? — Роберт подался вперед, чтобы видеть экран. — Мне кажется, очень нагромождено все. Потом стрелка эта тут... Куда она показывает? И цвет этот пурпурный...

— Ладно, оставим это все. — Подворский закрыл второй файл. — Все равно нам нужно подыскивать других художников.

— И, Константин Николаевич, мне не хотелось говорить, но... Максим этот... Он в таком тоне... Ну, сказал, что, мол, он начальник отдела, и ты со своим Подворским — это он так выразился! — сюда не лезьте. Пусть Подворский — вы то есть — сначала получит у меня разрешение отрывать сотрудников. Я не стал с ним спорить, но, по-моему...

— Пусть подергается напоследок. — Константин Николаевич легонько хлопнул себя по щекам, словно только-только побрился. — Мы с этим отделом наведем порядок. Наберем профессионалов вместо этих кустарей. Не обращай пока внимания. Работай нормально.

— Так как с эскизом?

— С эскизом? Нормально. Хорошо все. Распечатай, я подпишу.

Аллочка больше не интересовалась, кто в курсе о левых заработках, кто нет. Ее также не интересовала проблема дележа получаемых от фирмачей денег. Она оставляла их себе. Отныне на ее столе всегда лежала готовая таблица с ценами поставщиков на случай, если руководство поинтересуется причинами предпочтения одних производителей другим.

Так что доказать или хотя бы заподозрить получение оброка с фирмачей было невозможно. Даже если бы об Аллочкиных отношениях с этими поставщиками пронюхал шеф, теперь было чем заткнуть ему рот.

Неделю назад Аллочка сменила одного из поставщиков. Отчасти ради эксперимента, отчасти для отвода подозрений в бездеятельности и «небдении» об интересах «Конторы», отчасти в надежде, что новые поставщики отблагодарят ее. Никаких последствий этот шаг не имел. Никто не удивился, не потребовал объяснений такого решения. Никто не похвалил. Новым партнерам не пришло в голову наладить добрые отношения с пригласившей их сотрудницей. Дмитрий Львович подмахнул новый договор, даже не дочитав до конца.

Кстати, отношения с патроном после случая в кабинете быстро вошли в прежнюю колею. По крайней мере, внешне. Может быть, колея эта стала чуть шире, но явно это не проявлялось: Аллочка и Дмитрий Львович вели себя, словно ничего не произошло.

После того «разговора» Аллочка некоторое время носила, ожидая удобного случая, за пазухой здоровенный камень для шефа. Но ритуал подчеркнуто вежливого приветствия при встречах в офисе, необходимость появляться на людях и обсуждать рабочие вопросы быстро обтесали этот булыжник. Злость растворилась, как сливки в кофе: изменив цвет напитка, но не нарушив безупречной глади его поверхности. В конце концов, Дмитрий Львович оказался просто заурядным кобелем и сволочью, ничуть не лучше и не хуже прежнего Аллочкиного шефа или Рубена.

Рана, нанесенная Аллочкиному самолюбию, быстро зарубцовывалась, орошаемая каплями живительного бальзама из новых комплиментов, цветов и восхищенных взглядов покоренных мужчин и юношей.

К слову сказать, Аллочка встречалась пару раз со статистиком, недавно нанятым как раз для того, чтобы отслеживать цены конкурентов и предложения от оптовиков. Молоденький такой очкарик, только-только после института.

Парень был ярко выраженным зубрилой и явно не успел хлебнуть студенческой вольницы. Он так захмелел от внимания к себе, что из него можно было кренделя лепить. Но готовить Аллочка не любила с детства, и ей было вполне достаточно втолковать парнишке, что на ее участке помощь не требуется, — она и сама прекрасно ориентируется на рынке, и отследить ситуацию с ценами ей пара пустяков.

От подобной любезности старшего товарища в лице хорошенькой девушки статистик совсем растаял. Отныне Аллочка могла не опасаться сюрпризов: если у него возникнут вопросы по поставщикам или ценам, то прежде всего молодой человек поделится ими с Аллочкой. Для него это будет лишний повод покрутиться вокруг красивой женщины. Неужели он упустит такую возможность?

Проведя еще пару бесед с ключевыми фигурами, Аллочка уже совершенно уверилась в надежности своих тылов, когда к ним в отдел вкатился еще один персонаж. Симпатичный на первый взгляд персонаж. Аллочке он даже приглянулся поначалу, тем более что, едва переступив порог, персонаж ринулся прямо к ее столу, не сводя с девушки светящегося бескрайним счастьем взгляда.

— День добрый! Меня зовут Борис, я из маркетинга, — отрапортовал персонаж и плюхнулся на свободный стул для клиентов.

Счастье брызгало из него, как зубная паста из придавленного танком тюбика. Словно Аллочка приходилась ему тайной сестрой, на поиски которой он потратил двадцать лет жизни. Эдакая восторженность, по меньшей мере странная, если не сказать подозрительная. Аллочка насторожилась и приняла превентивные меры: тоже расплылась в улыбке, величественным жестом возложила ногу на ногу так, чтобы верхушка коленки оказалась слегка над уровнем стола. Словом, начала на всякий случай охмурять подозрительного гостя стандартным комплексом своих чар.

— Привет. Очень приятно, — произнесла она мелодично. — Чем могу помочь? Ты по долгу службы... или как?

Борис мельком взглянул на выставленное колено, сделал трагическое лицо и тяжело вздохнул:

— По долгу. Увы, по долгу службы.

В следующий миг трагическая маска исчезла, и маркетолог приступил к изложению цели своего визита в довольно бодром темпе.

Аллочка пыталась изобразить некоторое разочарование по поводу того, что молодой человек интересуется ею лишь как клерком «Конторы», но стремительный переход от процедуры знакомства к сути дела не оставил для этого времени. Аллочка не переносила, когда инициатива переходила к мужчине, и не ожидала, что это произойдет, и потому еще четверть минуты ушло на то, чтобы опомниться от этого пике и начать переваривать то, что говорил ей маркетолог.