Конторские будни

— И могу поспорить, что он вас тоже не узнал, — авторитетно сказал Грайс.

Бывшие сослуживцы принялись оживленно болтать и между прочим объяснили друг другу, каким ветром их сюда занесло, Парслоу, по его словам, протирал штаны за грехи свои в объединении «Экспорт» — «может, видели, этакая новомодная стекляшка чуть ли не до неба на Боро-Хай-стрит?» — и ходил в этот паб, когда ему приедались деликатесы их служебной столовой. Ах да, его же считали выпивохой, припомнил Грайс, вот почему он, видимо, и попал под сокращение.

Два других мушкетера-сокращенца тоже времени даром не теряли: один пристроился в муниципалитет — ему наверняка помог влиятельный тесть — и теперь, конечно, будет ошиваться там до выхода на пенсию, а второй, как слышал Парслоу, не побоялся сделать решительный шаг и то ли уже уехал, то ли вот-вот уедет в Новую Зеландию.

Грайс не собирался пить второй, а тем более третий бокал вина, но Парслоу уже осушил свою полупинтовую кружку пива, и теперь от двух дополнительных бокалов деться им было некуда: после того как один из них закажет выпивку, другому обязательно придется ответить тем же. Так что обед у Грайса получится довольно запьянцовский. А почему, собственно, он не может отдохнуть и поразвлечься?

— Скажите, — начал Грайс, когда барменша налила им по его заказу два бокала вина и Парслоу ввернул, что сегодня он еще не прикладывался, — как у вас вышло с вашим планом открыть магазин «Умелые руки» или что-то в этом роде? — Он превосходно помнил, что именно «Умелые руки», ведь Парслоу, когда его предупредили об увольнении, говорил практически только про свой будущий магазин и до смерти надоел всем сослуживцам. «Комформу» его междугородные телефонные разговоры обошлись недешево: он без конца звонил торговцам древесиной, считая, наверно, что им доставляет удовольствие обсуждать неизвестно с кем цены на свой товар.

— Так ведь мир-то, знаете ли, оскудел нынче древесиной, — шутливо ответил Парслоу. — А если без шуток, то ничего у меня не вышло. Найдешь подходящее помещение — надо получить разрешение на перепланировку дома, а это минимум полгода; или местные власти собираются реконструировать район, так что зайдите, мол, годочков через десять. А в довершение ко всему, банк отказался выдать мне обещанную… ну, или почти обещанную ссуду, им ведь нет никакого дела до мелких предпринимателей, они даже и думать о них не желают. Короче, не получилось. Да и черт бы с ним!

А иначе-то и быть не могло, подумал Грайс. Когда настроишь себе в эмпиреях воздушных замков, неминуемо шлепнешься оттуда рано или поздно на матушку-землю.

— Так вы теперь гнете спину в объединении… какое, вы сказали, объединение?

— Объединение «Экспорт». Я, понимаете ли, так устал от всех своих треволнений, что отправился прямо в комитет труда и согласился на первую попавшуюся должность. За квартиру расплатиться хватает, а там живи как знаешь.

Грайс решил не признаваться Парслоу, что поступил точно так же, — очень уж презрительную гримасу скорчил тот, упомянув про комитет труда.

— Что-то я не слышал о такой фирме — объединение «Экспорт». Чем вы там занимаетесь?

— Стараюсь работать как можно меньше, чем же еще? А если серьезно, то у нас и отлынивать-то от работы не нужно, ее и так нет. Меня вот, например, зачислили в Оперативно-хозяйственный отдел и сказали, что мы должны оперативно следить за состоянием здания и ходом внутриотдельских реорганизаций. А мы не то что оперативно — вообще никак и ни за чем не следим.

— Да нет, я хотел спросить, чем занимается ваша фирма, — сказал Грайс с острым ощущением чего-то очень знакомого.

— А вот это интересный вопрос, — поставив бокал, отозвался Парслоу. — Очень интересный вопрос.

Грайс глубоко вздохнул. Он хотел спросить Парслоу; «Так вы, стало быть, не знаете?» — но, чувствуя внутреннюю дрожь и понимая, что голос выдаст ее, промолчал. И тем не менее Парслоу ответил:

— Я знаю, чем наша фирма занималась раньше, если вас это интересует. Она выполняла всякие работы по экспорту — упаковка, доставка, у нее даже были свои корабли, — а когда экспорт перестал приносить прибыль, занялись разными другими делами, но какими именно, не могу вам сказать. Может быть, переключилась на крупные финансовые операции, черт его знает. И, по-моему, никому у нас это не известно, даже самим директорам.

Грайс уже взял себя в руки, однако третий бокал вина, несмотря на его предварительные предположения, оказался сейчас просто необходимым. Он подозвал барменшу, надеясь, что, когда придет время расплачиваться, Парслоу внесет свою долю.

— А если бы я сказал, что работаю за грехи свои в Отделе канцпринадлежностей, — осторожно спросил он, — у вас это вызвало бы какие-нибудь ассоциации?

— Еще бы! — воскликнул Парслоу. — Я ведь как раз и рассчитывал на должность в этом отделе нашего объединения, да там не оказалось вакансий. Он у нас расположен по соседству с Оперхозяйственным.

— На восьмом этаже?

— Да вы что — ясновидец?

— И какой там у вас третий отдел?

— Этот… как его… Отдел внутренней почты.

— Все правильно, — сказал Грайс. И добавил: — Ну да денежки счет любят, — намекая, что пришла очередь Парслоу расплатиться с барменшей, которая выжидающе смотрела на Грайса.

За очередным бокалом вина они с Парслоу сравнивали свои фирмы — верней, сравнивал Грайс, расспрашивая Парслоу об его новой работе, а сам Парслоу только радостно удивлялся тому, что они хоть и работают в разных фирмах, но на одном этаже. Теперь Грайс ясно вспомнил, что в «Комформе» Парслоу отнюдь не считался выдающимся мыслителем.

Вскоре стало совершенно очевидно, что «Экспорт» и «Альбион» похожи друг на друга как две капли воды — вплоть до армии взаимозаменяемых одноруких швейцаров и открытой планировки рабочих залов. Сонные мухи из Ремонтно-планировочных отделов неспешно передвигали время от времени металлические барьерчики, таинственные литерные Службы обрабатывали неведомые статистические данные, Административные секторы Отделов питания душили служащих, как выразился Парслоу, оголтелым бюрократизмом. Но его не слишком удивила поразительная схожесть двух разных фирм.

— Ее величество стандартизация, — равнодушно сказал он.

А Грайс, которого опять выбили из привычной колеи, вдруг почувствовал, что уже напился — да-да, явно напился, иначе он не заказал бы еще вина. Ему было неведомо, как он справится с четвертым бокалом, порции здесь отмеряли просто слоновьи.

У него, как говорится, уши тряслись от желания рассказать Парслоу свои приключения в пристройке «Лакомщика» полтора часа назад. Он понимал бессмысленность этого желания — ведь Парслоу все равно бы ему не поверил, — но, может быть, хоть намекнуть? Чтобы прошибить его тупое самодовольство.