Контрабанда, шпионаж и… любовь

– Непременно последую твоему совету. А теперь, будь добр, продумай, что мне сказать ее сиятельству. Она заходила попрощаться перед сном и видела нас вместе за карточным столом, поэтому завтра утром, не обнаружив тебя, сразу примется за мою персону.

– Можешь сообщить крестной, – задумчиво произнес герцог, – что меня срочно вызвали по военным делам.

– И она поверит? – с сомнением спросил Перегин.

– Будем надеяться. Ты всегда умел ловко соврать. По крайней мере, когда была в том необходимость. Теперь пришло время постараться для друга.

– Молю Бога, чтобы она поверила, иначе не сдобровать, – пробормотал Перегин. – Лучше бы мне поехать с тобой… Да, кстати, куда ты едешь?

– Понятия не имею. Скорее всего, к Чарльзу Брайанту. Он живет где-то на побережье.

– Это в Брайтхелмстоуне, недалеко от того места, куда нацелился наш дорогой принц. Старайся держаться так, чтобы море находилось все время по левую руку от тебя.

– В Лондон вернусь через несколько дней, – пообещал герцог. Он встал и подошел к зеркалу. – Черт возьми! Вестон шьет тебе сюртуки лучше, чем мне.

– Возможно, но если ты испортишь его, тебе придется заказать новый, – предупредил Перегин.

– Взамен можешь взять что-нибудь из моих вещей. Скажи Харди, что я распорядился. – Герцог снял с верхней полки высокую касторовую шляпу и надвинул ее на самый лоб. – Кстати, Перегин, одолжи мне выигранные тобой деньги, да и вообще все, что у тебя сейчас есть. Мне они понадобятся, если Чарльза не окажется дома или по дороге случится что-нибудь непредвиденное.

– Посмотри в ящике туалетного столика.

Герцог выдвинул ящик и присвистнул:

– Неплохо.

– Да, просто чертовски повезло. Я обобрал на тысячу фунтов этого старого хрыча Бакхевена, – ухмыльнулся Перегин. – Должно быть, в то время пока ты кокетничал со своей белокурой леди.

– Не напоминай мне о ней, – простонал герцог. – Прошу прощения, но я с удовольствием бы свернул ее мамаше шею. Подстроить такую ловушку! И окажись на моем месте другой, менее проницательный, он бы запросто в нее угодил.

– Ну и самомнение у тебя, – усмехнулся Перегин. – Помяни мое слово, когда-нибудь ты все-таки попадешься.

– Бьюсь об заклад, что нет.

– Я принимаю пари! Уговор в течение года.

– Прекрасно! В таком случае плакали твои денежки. Отныне и во веки веков женщины для меня не существуют. С меня довольно.

– Может, передать твои слова крестной? – лукаво спросил Перегин.

– Не стоит. Сама скоро все узнает. Я больше никому не позволю докучать мне разговорами о женитьбе. Вот увидишь – я останусь холостяком. А вестейкрские бриллианты пускай себе лежат в банке, пока не почернеют. Плевать я на них хотел!

Перегин расхохотался и продолжал смеяться, когда герцог, выходя из комнаты, осторожно – что было на него совсем не похоже – прикрыл за собой дверь. Представив, как его сиятельство крадется по коридору, боясь быть услышанным, Перегин зашелся в новом приступе смеха, и долго еще не мог успокоиться, пока наконец ему не удалось отдышаться и лечь спать.

Между тем герцог благополучно добрался до конюшни и разбудил конюха. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем вывели его любимого вороного. Распорядившись, чтобы остальных лошадей и фаэтон отправили поутру в Лондон, герцог пустился в путь.

Оставив позади дом крестной, а вместе с ним и ненавистные матримониальные заботы, герцог ощутил такое облегчение, что пустил лошадь во весь опор.

Прошло больше часа. Густой туман окутал все вокруг. Герцог почувствовал, как дорога пошла под гору. Лошадь устала, да и сам он изрядно утомился.

Герцог придержал вороного. Довольно глупо скакать, не разбирая дороги в кромешной тьме, рассудил он. Лошадь могла споткнуться и упасть, а для него падение грозило закончиться сломанной шеей.

Герцог слыл искусным наездником, однако не в его правилах было мчаться галопом среди ночи! Теперь он ехал неторопливо и время от времени осматривался кругом, пытаясь определить, где находится. В детстве Трайдон частенько носился по этим холмам, но сейчас, похоже, заблудился, хотя и был уверен, что скакал в правильном направлении – море по-прежнему шумело слева. По его расчетам, он вот-вот должен был очутиться на южном побережье, изрезанном бухтами.

Неожиданно он услышал чьи-то голоса. Они раздавались совсем рядом. Герцог резко натянул поводья и замер, прислушиваясь. Внезапный порыв ветра донес до него вполне отчетливо:

– Там кто-то едет.

– Пристрелить его, что ли?

У герцога был острый слух. Но сейчас, затаив дыхание, он быстро соображал, не ослышался ли. Тишину нарушил еще один голос, к удивлению герцога, женский:

– Не вздумайте! Хотите, чтобы нас обнаружила береговая охрана? Должно быть, это лоцман, которого обещал прислать Филипп.

– И то верно, – ответил мужчина.

Вдруг перед герцогом возникла фигура. Высокие сапоги, шляпа, натянутая на глаза. Обыкновенный рыбак, каких герцог встречал и раньше, только в руке этого был пистолет со взведенным курком. Герцог понял – что бы там ни говорила женщина, он не упустит возможности им воспользоваться.

– Кто ты? – резко прозвучал вопрос.

Герцог быстро ответил:

– Меня прислал Филипп.

Мужчина опустил пистолет, но лицо его оставалось по-прежнему суровым.

– Тогда давай быстрее. Мы уже заждались.

Герцог поехал за ним. Мягкая трава меловых холмов сменилась грубой галькой. Копыта лошади скользили по ней. Вскоре они очутились в очень узкой бухте. По обеим сторонам возвышались крутые склоны, и казалось, мужчина, шагавший впереди, ведет его по узкому туннелю.

Вдруг, точно по волшебству, из тумана возникли люди – двенадцать мужчин, все рыбаки. На каменистом берегу довольно далеко от воды стояла лодка. Теперь герцог сообразил, почему они так боялись береговой охраны. Одного взгляда на бочонки в лодке и тюки, сложенные на ее носу, было достаточно, чтобы понять – перед ним контрабандисты. С этими людьми шутки плохи, подумал он. Если в чем-то заподозрят его, то, не колеблясь, перережут горло, а тело бросят в море.

– Вы опоздали.

К нему обращалась женщина, чей голос герцог слышал несколькими минутами раньше. По всему чувствовалось, что она не простолюдинка. Трайдон с изумлением уставился на нее. На контрабандистке были высокие рыбацкие сапоги и – герцога чуть удар не хватил – бриджи. Старомодный ветхий камзол, какие носили в конце прошлого века, на голове – черный платок.