Контрабанда
Шрифт:
– Ты ведь, надеюсь, не думаешь, что я все так и оставлю? Что позволю тебе бродить где-то в одиночку и усугублять наше и без того тяжелое положение? Что буду сидеть и угадывать: когда же это надо будет все бросать – и ехать спасать нашего предприимчивого курьера?
– Не, я так не думаю, – продолжая жевать, с трудом выдавил Гильза.
– Правильно ты «не думаешь». Хуже всего то, что и отказаться тебе нельзя, хотя это было бы лучшим выходом… Конечно, я лично не смогу тебе помочь: время спасать сам Орден. Как сотрудник «Линии» я должен сейчас, с одной стороны, находиться в поле зрения инквизитора, а с другой – не спускать с него глаз, чтобы он не
Чигур задумался, с сомнением покачал головой, поцокал языком, словно сам не слишком-то верил в собственные слова.
– М-да… Конечно, он не вполне усерден, слишком эгоистичен, довольно сварлив, слишком ценит денежки и не очень-то любит работать. Между нами говоря, весьма нечист на руку и по нему самому давно уже плачут места не столь отдаленные… Кстати, вы, кажется, уже успели с ним познакомиться.
– Да? – удивился Гильза.
– Точно, – заверил Чигур. – Правда, вместо дружеского рукопожатия ты, мой неутомимый друг, гм… треснул его по башке.
У стойки ресепшна ждала Лю. Кажется, уже давно. Она смотрела на него со странным выражением, и от этого Гильзе стало немного не по себе.
Конечно, он не имел никакого права думать о ней. Это все равно, что безногому мечтать о золотой медали на стометровке. Их разделяла не только граница между мирами. Их разделяла проклятая пуля, что оставила от него лишь огрызок человека. И самым ужасным было то, что он прекрасно понимал это. Уж лучше бы ему тогда вышибли и это понимание – вместе со всеми прочими знаниями, умениями и талантами! Тогда не лезли бы в голову нелепые и неосуществимые надежды…
– Вот ваш жетон, – сказала девушка.
На стойку упала небольшая серебряная пластинка с цепочкой. Гильза взял жетон и с любопытством осмотрел его.
Сердце забилось учащенно: почти наверняка у него уже было что-то похожее – продолговатая пластинка отдаленно напоминала стандартный армейский жетон. На этом тоже имелся номер, выбитый римскими и арабскими цифрами. Но здесь было и множество совсем непонятных символов.
– Только не забывайте… – голос Лю чуть дрогнул. – Жетон наделяет определенными правами, но не придает ни опыта, ни возможностей. Будьте осторожны. Я надеюсь…
Она не договорила. Просто развернулась и исчезла за поворотом коридора. Юноша смотрел ей вслед, пытаясь разобраться в том хаосе, который составляли сейчас его чувства.
– Да… А она неравнодушна к тебе, как я посмотрю.
Гильза обернулся. Он и не заметил, что Зина вернулась.
– Что ты имеешь в виду? – недовольно спросил он.
– А то и имею… – секретарша неопределенно хмыкнула. – Почему бы и нет? Внешность твоя вполне сносная, ты молод, неплохо сложен. В ее мире вполне мог бы быть каким-нибудь безмозглым гладиатором – или кто у тамошних феодальных красоток любимый предмет для воздыханий? Главное – лишний раз не открывай рот.
– Ну зачем ты так? – с укором произнес Гильза.
– Ладно, прости, – примирительно сказала Зина. – Может, я просто ревную.
– Что?
– Да шучу я! Какой ты прямо серьезный! Но я бы на твоем месте все-таки поостереглась. Сейчас, может, она проявляет слабость, но в целом она другая. Если речь пойдет о чем-то важном для нее, об кого угодно вытрет ноги.
– Мне не нравится, что ты говоришь!
– Веришь,
мне самой не нравится, но кто же еще тебе скажет? Ты играешь с огнем, Гильза. Когда она окончательно поймет, что ты – просто дурачок с пулей в голове, как бы не пережить тебе тяжелое разочарование…Гильза не ответил. Он молча сунул жетон в карман и направился к двери. Она вела в другой мир – большой, реальный. Мир, в котором не отделаться выполнением чужих поручений. Мир, в котором все решения придется принимать самому. Стало немножко страшно.
Он обернулся и сказал:
– Может, ты и права. Пойду туда, где она меня не увидит. И разочаровываться будет просто не в ком.
Зина хотела что-то сказать вслед, но он уже исчез за дверью.
Пути назад не было.
Назначенный час приближался.
Планеты неуклонно выстраивались в линию возле кровавого солнечного диска. Эта звезда жаждет крови. Она сама цвета крови – свежей, только что обагрившей землю.
Нет ничего прекраснее вкуса крови.
Нет ничего лучше, чем вонзить металл в чужую плоть и ощутить, как жизнь покидает ее.
Мир рождается, живет, наполняется существами и разумом лишь с одной целью – вспыхнуть в ослепительной вспышке, предавшись сумасшедшей оргии самоуничтожения.
Нет ничего приятнее бесконечного пиршества смерти.
Единственное, что может быть еще слаще, – запустить смерть в чужой мир.
Преодолев все преграды, использовав мыслимые и немыслимые по изощренности коварство и жестокость – проникнуть в чужой, девственный мир, едва вкусивший краешек запретного плода!
… Бесплотные тени сидели вокруг массивного стола. Или они лишь привиделись в свете кровавой звезды, проникающем сюда сквозь лишенные стекол высокие и узкие как окна-бойницы? Или все-таки это вовсе не тени, а живые существа, исполненные черных, как смоль, мыслей.
Спинки стульев возвышались за их головами острыми изломанными линиями. Тени были неподвижны. Но даже в этой неподвижности чувствовалось неумолимое, как движение планет, зло.
Здесь зло не является неизменной противоположностью добра. Здесь зло и разрешение – главная движущая сила, альфа и омега жизни. Здесь все иначе – зло здесь почитают за добродетель, а милосердия презрительно сторонятся.
И только глупец скажет, что этот мир устроен неправильно.
Это такой же гармоничный мир, как и любой другой, и наш с вами.
Только с противоположным знаком.
Время текло неумолимо, как неумолимо выстраивался великий парад далеких неведомых планет…
Глава вторая
ДЕТЕКТИВНАЯ ЛИХОРАДКА
Непривычное и не очень-то приятное ощущение – словно выкинули из самолета без парашюта. Надо было что-то делать, а он понятия не имел, с чего начинать. Оставалось надеяться лишь на обещанного Чигуром помощника. Хотя сразу же возникал новый вопрос: кто и кому будет помогать в действительности?