Контракт на наследника
Шрифт:
И с самого начала честно сказал будущей жене, что все это - лишь дань бизнесу. Не более того. Она производила впечатление умной бабы. Согласилась. Даже цинично пошутила на эту тему. И я расслабился. Решил, что все под контролем, и лишних проблем от нового человека в моем окружении не предвидится.
Да и с чего бы? Поставки шли как по маслу. Отец Огинской обладал широкими связями, что было мне на руку.
Все было отлично. До тех пор, пока не появились первые звоночки.
Я не придал достаточного значения редким вопросам про мою бывшую. Решил, что это все бабское любопытство. А в итоге получил
Пришлось поставить идиотку на место. Вот только хватило этого ненадолго. Потому что Олесе было мало того, что она носила мою фамилию и могла пользоваться положением и деньгами. Нет, ей захотелось загнать меня под каблук, сделав ручным псом.
Идиотка.
Ее загоны настолько бесили, что даже секс с этой недалекой перестал радовать. Появились другие. Нечасто, но да, что было, то было.
Истерик стало больше, а терпения у меня - все меньше.
Финалом стала ее идея с ребенком. Я был против, что, собственно, и донес до своей супруги. Более того, всегда, даже будучи пьяным, предохранялся. Так что когда она принесла домой Эмиля и заявила, что это мой ребенок…
Скандал был грандиозный. Олеся же плакала, просила понять ее желание стать матерью и прочую хрень несла так убедительно, что, пожалуй, поверил бы любой.
Но не я.
Ведь ребенка выносила и родила суррогатная мать. Не она. Огинская была слишком озабочена своей фигурой. Ради меня, как она утверждала.
Естественно, прежде чем что-то решать, приказал сделать ДНК-тест. Дважды.
Эмиль и правда оказался моим. Как уж эта дрянь умудрилась собрать мою сперму, я даже думать не хотел.
Потому что однажды внезапно увидел улыбку пацана и пропал. Понял, что он - мой. А еще - что не стану копией моих родителей и не брошу свою родную кровь.
Никогда.
Олеся, видимо, считала, что ребенок нас сблизит, даст ей преимущество. По крайней мере, именно так я думал, когда размышлял над тем, зачем она пошла на все это, если к сыну и не подходила, в общем-то. Все время тем занималась няня.
Пока я не узнал, кто на самом деле его мать…
И вот теперь, когда это вскрылось, а возможности отомстить этой тупой дуре уже не было, оставалось только принять и решить, что делать с той, что так сильно напоминала о прошлом.
Серая мышь, дрожащая от одного только взгляда или приказа. Она пыталась сопротивляться, но быстро сдалась. Как и все, в общем-то. Ничего нового.
Но эта ее трогательность не могла меня обмануть. Я слишком хорошо знал, что за ней кроется. Знал, какой она может стать.
Потому что слишком уж была похожа…
Перед глазами так и стояла Варя, а в ушах звенели ее последние слова, наглый, циничный смех…
И только необходимость терпеть эту девчонку ради Эмиля сдерживала меня от необдуманных поступков.
Трахнуть ее? Да к черту. Если бы не время, которое поджимало, не прикоснулся бы к ней. А уж когда врач предложил проверить альтернативный способ лечения, только порадовался.
И все бы ничего, но… Но все говорило о том, что девка оказалась у меня неслучайно. Уж больно много совпадений, слишком старательно она изображала недотрогу.
Еще и Горский со своим братцем подливали масла в огонь.
Чтобы спасти Эмиля, я
был готов на многое. В том числе потерпеть девчонку в доме. Каждый раз, когда видел, внутри что-то восставало, а память тут же подкидывала образы прошлого.И когда Карина оказалась в детской… Сдержаться и не придушить нахалку прямо там было невероятно сложно. Зверь внутри требовал наказать ту, что посмела осквернить своим присутствием комнату сына.
И я совершенно не верил в этот ее невинный взгляд, в то, как затравленно она смотрела.
Потому что она - такая же, как все. Те, кто ищут лишь наживы, кто легко прогибается под обстоятельства. И то, что она может быть завязана с Горским, я не сомневался. Даже несмотря на то, что Асадов снова и снова почему-то вступался за девку. Чем знатно бесил меня. Как и Костя, который с какого-то перепуга решил, что тереться возле Карины - хорошая идея. Впрочем, это лишь подтвердило мысль, что она только играет роль. Уж больно довольно она улыбалась ему. Не дергалась от его близости.
Совсем как Варя когда-то…
Но решение всех этих вопросов пришлось отложить - главное было помочь сыну. Так я решил. Пока мне не позвонили из клиники, чтобы сообщить новость, выбившую землю из-под ног.
Мой мальчик умер…
Эмиль. Сын. Наследник.
Пацан, который еще утром довольно улыбался мне и лопотал что-то интересное на своем языке…
Не поверил, примчался, поднял на уши всех, начиная с главврача, надеясь, что это чей-то дурацкий розыгрыш.
Рвал и метал. Кричал, обещал поубивать всех и каждого, но…
Но это ничего не изменило.
Эмиля не стало… Как не стало и части меня.
И в этот день не стало и привычной сдержанности. Все полыхнуло в огне родительской боли…
Когда же я увидел ее - ту, что когда-то была самой близкой и любимой, внутри все скрутилось жгутом. Боль от потери выжигала начисто. И впервые захотелось забыться. Настолько, что я был согласен на этот мираж, готов был забыть о том, что она сделала, только бы осталась, только бы прикасалась, любила, была рядом…
Женщина, которая когда-то была моей. Которой я доверил всего себя.
Было так больно в груди, что я позволил себе слабость - любить ее этим вечером. Любить и не вспоминать о том, что было.
12. Карина
Как оказалась на улице, сама не поняла. Настолько была шокирована тем, что произошло между мной и Рустамом. Кто-то упорно тряс меня за плечи, что-то требовал, а я… Я все еще приходила в себя. Потому что до сих пор сама не понимала, как так вышло, что я поддалась жадным ласкам Сабурова и почему мое тело ответило взаимностью. Ведь я была уверена, что больше никогда не смогу испытать подобное…
– Карина!
– Медленно подняла взгляд и увидела Дамира. Даже не сразу услышала его - в ушах все еще стоял шум.
– Ты в порядке?
Я попыталась ответить, но губы не слушались. Выходило лишь невнятное мычание.
Мужчина нахмурился, а я отстраненно подумала, что он продолжал удерживать меня, но я не реагировала.
– Это Рус? Он что-то тебе сделал?
– нахмурился Дамир, пытаясь добиться ответа. Я же могла лишь мычать в ответ. Не выходило произнести ни слова.
– Ладно, пошли в дом.