Контракт на рабство. Рэй

— Поехали, — бросил он коротко, подхватил сумку и открыл перед Рэем дверь.

Как перед девочкой, подумал про себя Рэй. В коридоре Мэт на мгновение остановился:

— Надень и не снимай, пока все не закончится. — Шеи коснулся холод металла, и раздался тихий щелчок. Серебряный ошейник. Оборотень не удержался, прижал Рэя к стене и впился в губы властным и немного жестким поцелуем. — Ты простишь меня? — шепнул тихонько.

— За что?

Рэю приятно было стоять в тесных объятиях, он даже не подумал отстраниться, наоборот — прижался сильнее, ища защиты и успокоения.

— За Зверя. Я ничего не помню, но… думаю, это было неприятно.

— Неприятно? Это было страшно, — попытался пошутить Рэй, отгоняя видения лакающего кровь Мэта. — Но я знаю, что это был не ты.

— Это тоже я, Лис, и тебе придется либо принять меня таким, какой я есть, либо… уйти.

Мэтью последовал к лифтам, а Рэй на мгновение замер. Принял ли он Мэтью? Или… захочет избавиться от него, как избавился от Лоренцо? Дурень. Что за мысли лезут в голову? Мэтью другой, он ни разу не лгал.

"Лоренцо тоже не лгал", — тут же влез противный голос совести. Да, не лгал… но как умело недоговаривал.

Возле массивного мотоцикла Мэтью стоял спортивный байк Дика. Сам оборотень обнаружился рядом. Он сидел на скамейке, в тени большой клумбы, и жевал пирожок.

— Мэт, тебя приглашают на собрание вожаков, в полночь. А это тебе. Томас передал, — он сунул в руки Рэя маленький сверток.

— Малыш, тебе есть где затаиться? — кивнул ему Мэтью

— Я пока поживу у любовника, он не даст меня в обиду.

— Да он тебе использует. Туманит мозг, — не выдержал Рэй. — Борис держит тебя под ментальным контролем.

— Он делает это ради меня, чтобы я не знал лишнего и не переживал. Он меня любит.

— Любит? Он сказал, что убьет тебя, если я не приму его метки. Дик, одумайся.

Оборотень улыбнулся, пожал плечами и, оседлав байк, укатил не попрощавшись.

— Мэтью. С этим нужно что-то делать.

Рэй от злости изо всех сил сжал в кулаке сверток и тихо ойкнул, когда что-то впилось в ладонь. Он развернул бумажку. Это оказался ключ, на листе был написан адрес. "Прими мой прощальный дар, душа моя. Вечно твой, Лоренцо"

— Он предвидел такое развитие событий, — Мэтью протянул шлем. — Не выбрасывай ключ.

— Не буду, — тихо ответил Рэй и опустил ключ и записку в карман. Чертов вампир. Даже после смерти он продолжает опекать его. — Оставь меня в покое, Лоренцо. Дай предаться скорби и забыть тебя.

Мэтью сперва посмотрел на него с недоумением, а затем вдруг рассмеялся.

— Я жутко ревновал тебя к нему живому, но к мертвому я ревную определенно больше. И ведь даже морду не набить.

— А очень хочется, — в тон ему протянул Рэй, садясь позади и обнимая своего вожака за плечи.

— Думаешь, стоит воскресить ради этого благого дела? — Мэтью завел мотор, и мотоцикл плавно тронулся с места.

— А можно? — тихо спросил Рэй.

— Все возможно в этом мире, было бы желание и… — последние слова Мэтью перекрыл рев двигателя.

Глава 18

Стоило переступить порог "логова", как Мэтью отбросил в сторону сумку, схватил Рэя в охапку и понес в спальню.

Он не возражал. Хотелось забыться в чужих объятиях. Не думать, не ждать, не помнить…

Но Рэй помнил. Идеальные холодные черты, совершенную статую с осиновым колом в груди. Тихий смех и касания ладоней. Ровные строчки со старомодными завитушками. Память словно смеялась над ним, вместо причин для ненависти подсовывая что-то совсем другое. Неправильное. Невозможное.

Лоренцо мертв.

А он жив. Рэю очень надо поверить в то, что он жив. Он и Мэтью.

Рэй вцепился в мощную шею, вдохнул терпкий, отдающий шерстью и потом запах, лизнул соленую кожу. Мэтью что-то тихо не то простонал, не то прорычал; Рэй разобрал лишь "замкнуть круг" и "хочу тебя".

— Хочу тебя, — повторил Рэй, вжимаясь в горячее напряженное тело и с наслаждением слушая, как ускоряется ритм волчьего сердца. — Мэ-эт…

Мэтью все с тем же полурыком бросил его на кровать, упал рядом, впился в губы поцелуем — жестким, властным, голодным.

"Да. Да, Мэт, именно так. Заставь меня забыть обо всем, кроме тебя. Заставь почувствовать себя живым"

Рэй ответил на поцелуй, зажмурившись и повторяя про себя: Мэтью, Мэтью. Как заклинание. И подался навстречу его внезапно неловким рукам, стягивающим с него одежду… Сердито застонал. Медленно, слишком медленно.

Мэт словно услышал его мысли. Рванул тряпки прочь — с треском, раня кожу, оставляя красные следы. Поцеловал, почти укусил, в ключицу. Навалился сверху, вжимая в кровать.

Рэй мимолетно удивилась: ему совсем не больно. Наоборот, хорошо, словно обычных ласк мало, безнадежно мало; словно кожу покрывает броня, которую не растопить поцелуями, только пробить, прокусить…

Он помотал головой, отгоняя странные мысли и желания. Очень странные. Не его.

Он — парень, он — человек, он не кусается и не пьянеет от запаха чужой крови.

Но почему-то хочется… Да, вот так, чтобы чужие ладони сжимали бедра крепко, до синяков; чтобы внутри все горело и плавилось от веса чужого тела, от собственной беспомощности под ним. От того, что он не может остановить Мэтью, не может — и не хочет.

Рэй застонал, требуя большего. Сейчас же, немедленно. Обнял Мэтью ногами, сердито поморщился. Почему он до сих пор одет? Нет, сними, мешает.

— Сейчас… Мой мальчик, сейчас… — оборотень приподнялся, нависая над Рэем, словно над добычей. Его глаза светились в полутьме, мускулы бугрились, по виску катилась капелька пота, и Рэю отчаянно захотелось провести по его шее ногтями, увидеть на его коже алую полоску…

Все демоны ада, что с ним творится?..

Додумать, что с ним творится, он не смог — отвлекся. Мэт справился с брюками, отбросил рваную тряпку прочь, чиркнув по бедру металлической пряжкой ремня.

Рэй прикусил губу: сам не понял, то ли от боли, то ли от пронизавшей насквозь волны болезненного, яркого, сводящего с ума удовольствия.

А Мэт на миг замер, его глаза вспыхнули еще ярче. Замер, принюхался — и медленно, мучительно медленно опустился между его ног на колени, провел ладонями сверху вниз, по плечам, рукам, по бедрам… Все это — глаза в глаза.