Контракт с Господом

– Так вот почему я не могла вас найти... Вот чем вы с доктором занимались всю ночь.

– Мы ни на минуту не оставались наедине. Так что вам не о чем беспокоиться.

– Что вы хотите этим сказать, падре?

Фаулер промолчал. Некоторое время были слышны лишь ритм шагов: шаг, остановка, ожидание сигнала, снова шаг.

– Откуда вы знаете?
– спросила она наконец, в ее голосе звучала тоска.

– Раньше я только подозревал. А теперь знаю точно.

– Черт!

– Сожалею, что столь неосторожно вторгся в вашу личную жизнь, сеньорита Отеро.

– Ни хрена вы не сожалеете, - Андреа остановилась и впилась зубами в ладонь.

– Убила бы за возможность покурить.

– И что же вам мешает?

– Профессор Форрестер сказал, что табачный дым сбивает настройку приборов.

– Знаете что, сеньорита Отеро? Учитывая вашу привычку всюду совать свой нос, вы слишком наивны. Табачный дым никак не изменит магнитное поле. По крайней мере, по моим данным.

– Вот ведь старый козел!

Андреа пошарила по карманам и наконец закурила.

– Вы говорили что-нибудь Док, святой отец?

– Харель очень умна, намного умнее меня. К тому же она еврейка. Ей нет необходимости спрашивать совета у старого священника.

– А у меня, значит, есть?

– Ну, вы ведь католичка, или я ошибаюсь?

– Я утратила всякое доверие к людям вашей профессии, когда мне было четырнадцать, падре.

– И к кому же вы утратили доверие? К военным или к священникам?

– И к тем, и к другим. Мои родители слишком песочили меня в детстве.

– Все родители это делают. Разве не с этого начинается наша жизнь?

Андреа повернула к нему голову, так что смогла рассмотреть краем глаза.

– Значит, у нас с вами есть кое-что общее.

– Никогда бы не подумал. Зачем вы вчера нас искали, Андреа?

Прежде чем ответить, журналистка огляделась по сторонам. Ближайшим человеком был Давид Паппас с прибором на груди в тридцати метрах от них. Из горловины каньона задувал горячий ветер, создавая бесконечно прекрасные песчаные вихри у ног Андреа.

– Вчера, когда мы добирались до входа в каньон, я поднялась на дюну. На вершине я остановилась, чтобы сделать несколько снимков, и увидела незнакомого человека.

– Где?
– резко спросил Фаулер.

– На вершине скалы, что у вас за спиной. Я видела его всего одну секунду. Был в одежде камуфляжной расцветки. Я никому об этом не сказала, потому что опасаюсь, что он может иметь какое-то отношение к человеку, который пытался убить меня на борту "Бегемота".

Фаулер прищурился, провел ладонью по лысине и глубоко вздохнул. Лицо его омрачилось, а бесчисленные морщинки вокруг глаз стали еще заметнее.

– Сеньорита Отеро, это очень, очень опасно. Залог успеха нашей экспедиции - полнейшая тайна. Если кому-либо станет известно, чем мы на самом деле занимаемся...

– Нас вышвырнут отсюда?

– Нас всех убьют.

– Вот как.

Андреа подняла взгляд, вдруг осознав полную изолированность этого места и что они все будут здесь похоронены, если порвется тонкая линия защиты людей Деккера.

– Я должен поговорить с Альбертом. Срочно.

– Вы вроде сказали, что не сможете воспользоваться здесь спутниковым телефоном. Что Деккер сканирует частоты.

Священник лишь поглядел на нее.

– Да что ж за хрень такая! Только не снова!
– воскликнула Андреа.

– Сделаем это ночью, - сказал он.

В ДЕВЯТИСТАХ МЕТРАХ К ЗАПАДУ ОТ МЕСТА РАСКОПОК. Пятница, 14 июля 2006 года. 01.18

Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания

Высокий мужчина по имени О. плакал. Ради этого ему пришлось отойти подальше от товарищей. Он не любил, когда кто-то видит проявления чувств, а уже тем более их обсуждать. Разговаривать же о том, почему он сейчас плакал, было бы просто опасно.

На самом деле он плакал из-за девочки. Она слишком напоминала ему собственную дочь. Он ненавидел себя за то, что пришлось ее убить. Убить Тахира оказалось просто, даже слишком просто. Он даже позволил себе поиграть с ним, как кошка с мышкой. Организовать ему личный ад на земле.

Но девочка - совсем другое дело. Ей было только шестнадцать.

Однако Д. и В. были с ним согласны. Миссия имеет слишком большое значение. На карту поставлена не только жизнь десяти братьев, собравшихся в пещере, но и всего исламского мира. Мать и дочь слишком много знали. Исключений быть не должно.

– Черт бы побрал эту войну, - пробормотал он.

– Ты уже начал разговаривать сам с собой?
– спросил его товарищ.

Товарища звали В. Как всегда, он медленно подобрался ползком, потому что не хотел зря рисковать, привлекая к себе внимание. По той же причине он и разговаривал всегда шепотом, даже в пещере.

– Я молился, - ответил О.

– Мы должны вернуться в укрытие. Нас могут заметить.

– Там только один часовой на западной стене. Нас оттуда не видно. Так что не беспокойся.

– А если он перейдет в другое место? Имей в виду, у них есть приборы ночного видения.

– Не волнуйся. Сейчас караулит этот верзила-негр. Он все время курит, а сквозь табачный дым ничего не видно, - ответил О., несколько раздраженный тем, что ему приходится разговаривать, в то время как он собирался насладиться тишиной.

– Возвращайся лучше в пещеру. Пойдем, пойдем. Сыграем в шахматы.

Да... ему не удалось обмануть В. ни на секунду. Он знает о том, что товарищ пребывает в меланхолии. Афганистан, Пакистан, Йемен. Они через многое прошли вместе, он был хорошим товарищем. Таким неуклюжим способом он пытался ободрить друга.

О. растянулся на песке. Послышался топот шагов по скале. Пещера располагалась неподалеку от базы и представляла собой крошечное пространство площадью едва ли десяток метров. Именно О. нашел ее три месяца назад, когда начал готовить операцию. Там едва хватало места для десятерых, но даже если бы пещера была в сто раз больше, О. предпочел бы оставаться снаружи. Внутри этой шумной дыры, где храпели и пускали газы его братья, он чувствовал себя словно в тюремной камере.

– Пожалуй, я пока что останусь здесь. Люблю подышать свежим воздухом.