Контроль [Новое издание, дополненное и переработанное]
Шрифт:
Вытоптана трава — словно стадо слонов тут каждую ночь на водопой ходит. Бегает Настя лесами туда-сюда: не следят ли? Нет. Не следят. В лесу она рывок делает, а потом затаится и смотрит. Нет, не следят. Убежать она отсюда не может. И по лесам ничего интересного ей не найти. Спокоен старший майор государственной безопасности Бочаров. Волнения не проявляет. Уверен в себе.
Посмеивается.
Каждый день на спецучастке стрельба. То ли на стрельбище тренируются, то ли людей стреляют. Наверное, и то, и другое. Рабсила в тоннелях жигулевских быстро изнашивается. Так ее эшелонами —
Загоняют эшелоны поздно вечером. Стоят они на станции до рассвета. А с рассветом оцепляют станцию, загон и могильники конвоем…
Растянул меха гармонист, и грянула песня:
Как нас обнимала гроза…И подхватили:
Тогда нам с тобою сквозь дым улыбались Ее голубые глаза.Обыкновенные люди. Романтики. Скромные герои. Делают важное дело — стреляют врагов. Чем больше настреляют, тем быстрее наступит светлое будущее. Их незаметный героический труд — это борьба за счастье всего человечества. За мир на земле.
Хороший вечер. Тут на спецучастке летом, как в санатории, семьи руководящего состава НКВД живут. Тут и руководство областное отдыхает: секретари обкома, прокурор, товарищи из облисполкома. С семьями. Каждый вечер на поляне возле реки все общество собирается. Уху вечерами варят, раков. Пиво холодное прямо из бочки. Так пиво и называется — «Жигулёвское».
Запретил Бочаров про Настю сплетничать. И не сплетничают. Тут женщины особые. Понимают: болтни лишнего…
Так что не болтают. Но знают: прислал товарищ Сталин девчонку готовиться к убийству самого Франко. Или Троцкого. Нет, конечно, не Троцкого. Учит она, говорят, испанский язык — это против Франко. Троцкий ведь в Мексике живет. Если бы мексиканский язык учила, то тогда понятно…
И женам партийных руководителей — кивочком: вон та, глазастенькая. Это которая? Да вон же! Это та самая? Да как же на такое дело такую тощую? Генерал Франко вон какой жирный. Справится ли? Тссс…
Согрелась Жар-птица у стога сена, слушает разговоры вокруг, улыбается своему чему-то. Качнулись синие жигулёвские утесы за Волгой, задрожало мягко черное небо, и полетела Жар-птица в прекрасную страну, в страну будущего, где люди будут честными и добрыми, даже честнее и добрее, чем сейчас…
И решила Настя, что нет тут никакого заговора. Нет и все. Просто ищет она заговоры и хочет найти, а тот, кто ищет — тот всегда находит. Это из наших песен известно. Нет заговора на спецучастке Куйбышевского управления НКВД. Не могут такие добрые, такие честные люди устраивать заговор против власти рабочих и крестьян, против товарища Сталина, который власть народа защищает от примазавшихся проходимцев.
Подсел Бочаров.
— Ну как тренировки?
— Хорошо.
— Не помочь ли чем?
— Нет, спасибо.
— А знаешь, Жар-птица, тебя сегодня видели возле загона.
— Знаю.
— Ты, конечно, не догадываешься, зачем в загоне шкафы стоят? А у нас поверие: если кто
из непосвященных эти шкафы увидит, то жить ему недолго. Человек может увидеть такие шкафы только раз в жизни, и тут же должен умереть.— А как же вы и ваши люди?
— Ко мне и моим людям это не относится. Мы — посвященные. Нам тайна шкафов доверена. Мы работаем с этими шкафами. Это, так сказать, наши средства производства. Потому это поверье нас как бы не касается. А вот тот, кому эта тайна не доверена, умирает быстро после того, как такой шкаф увидит.
Нехорошее лицо у Бочарова. И глаза нехорошие. Говорят, что существуют в природе черные бриллианты, так вот глаза у него именно такие: черные, холодные, сверкающие. Такими глазами хоть стекло режь. Сатана сатаной. От одного взгляда опрокинуться можно. Представила Настя, что попала клиентом к Бочарову в пыточную камеру на следствие. Передернуло ее.
И тон Бочарова нехороший. Сказал одно, а слышится в словах угроза откровенная: «Пришла ты к нам на спецучасток с важной бумагой, но не выйдешь отсюда. И бумаги не помогут. Так что бегай по лесам, прикидывайся диверсантшей, вынюхивай — ничего не найдешь».
Улыбнулась Настя Бочарову улыбкой очаровательной:
— Товарищ старший майор государственной безопасности, я — посвященная. Я — такой же исполнитель, как и вы. Знаю, для чего шкафы предназначены. Сама с ними работала. Правда, не на вязании, а на исполнениях. Техника у нас везде стандартная: знаете, ложбинка, там, где шея с черепом сходятся…
Хотела было Настя добавить: «Тут у вас чекисты людей стреляют, а мы у себя — чекистов», — но не стала. Просто подарила Бочарову еще одну улыбку лучезарную.
Отошел старший майор государственной безопасности. Сам себя ругает. Думал пугануть девочку так, чтобы отбить охоту тайны НКВД вынюхивать. А она не испугалась.
Любого встречного взглядом, жестом, действием давить надо. Всегда. Так старший майор государственной безопасности и делает. Давит. Попробовал и против сталинской контролерши — не выгорело. И решил для себя: один — ноль. В ее пользу. И не такая она наивная дурочка, какой может показаться.
Отошел Бочаров, а Настя решила: тут заговор.
Глава 22
Осень листопадная. Осень шелестящая. Идет Настя лесом. Идет, над собой смеется. Пропустили ее на спецучасток по бумаге, а дальше что? Возле Бочарова можно год ходить — ничего не узнаешь. А можно и десять лет. В доме отдыха НКВД — запасной командный пункт областного управления. Там узел связи и сейфы. Но узел связи под охраной, и двери там железные, и окна в решетках, и работают там связисты круглые сутки. Да и не так глуп Бочаров, чтобы в рабочем своем сейфе держать что-то недозволенное. И не так глуп Бочаров, чтобы в рабочих помещениях что-нибудь лишнее сказать.
Интересно, где сейчас Дракон? Вернулся ли из Америки? И что там у него за результаты?
А результаты у него не могут быть веселыми. Если бы он забрал «Контроль-блок» в Америке и благополучно вернулся, то Настю товарищ Сталин немедленно отозвал бы со спецучастка — делать ей тут было бы нечего. Поднял бы товарищ Сталин правительственный телефончик и сказал: ну-ка, верните мою птицу, завершилась ее практика. И Бочаров ее отпустил бы. Если нет заговора, посмеет ли какой-то Бочаров ослушаться Сталина и не выполнить его приказ?