Контрреволюция и бунт

Кажется, мало доказательств для утвердительного ответа. На высшей стадии капитализма самая необходимая революция оказывается самой маловероятной. Наиболее необходимо, потому что установленная система сохраняет себя только за счет глобального уничтожения ресурсов, природы, человеческой жизни, и преобладают объективные условия для ее прекращения. Этими условиями являются: общественное богатство, достаточное для ликвидации бедности; техническое ноу-хау для систематического использования имеющихся ресурсов для достижения этой цели; правящий класс, который растрачивает, арестовывает и уничтожает производительные силы; рост антикапиталистических сил в Третьем мире, которые уменьшают резервуар эксплуатации; и огромный рабочий класс, который, отделенный от контроля над средствами производства, противостоит небольшому паразитическому правящему классу. Но в то же время власть капитала, распространенная на все сферы труда и досуга, контролирует основное население через товары и услуги, которые оно предоставляет, и через политический, военный и полицейский аппарат ужасающей эффективности. Объективные условия не преобразуются в революционное сознание; жизненная потребность в освобождении подавляется и остается без власти. Классовая борьба протекает в формах «экономического» соревнования; реформы не предпринимаются как шаги к революции — субъективный фактор отстает.

Однако было бы неправильно интерпретировать это несоответствие между необходимостью и возможностью революции только в терминах расхождения между субъективными и объективными условиями. Первые в высокой степени гармонируют со вторыми: реформистское или конформистское сознание соответствует достигнутой стадии капитализма и его вездесущей структуре власти — ситуации, которая концентрирует политическое сознание и восстание в неинтегрированных миноритарных группах, среди рабочих (особенно во Франции и Италии), а также среди средний класс. Парадокс «невозможной» революции находит свое решение именно в самих объективных условиях.

Рестабилизация капитализма и неоимпериализма, начавшаяся после Второй мировой войны, еще не подошла к концу — несмотря на Индокитай, несмотря на инфляцию, международный валютный кризис и растущую безработицу в Соединенных Штатах. Система все еще способна «управлять», благодаря своей экономической и военной мощи, обостряющимися конфликтами внутри и за пределами своего доминиона. Именно беспрецедентные возможности капитализма 20-го века приведут к революции 20-го века — революции, однако, которая будет иметь основу, стратегию и направление, совершенно отличные от ее предшественников, особенно от русской революции. Его отличительными чертами были лидерство «идеологически сознательного авангарда», массовая партия в качестве его «инструмента», основная цель — «борьба за государственную власть».

Не случайно, что такого рода революция никогда не могла произойти на Западе. Здесь капиталистическая система не только достигла многих целей, которые в слаборазвитых странах были движущей силой современных революций, но капитализму также удалось благодаря постоянному росту доходов, усложнению инструментов посредничества, международной организации эксплуатации предложитьдля большинства населения возможность выживания и, зачастую, частичное решение насущных проблем.

Растущее удовлетворение потребностей, даже превышающих потребности в средствах к существованию, также меняет черты революционной альтернативы: она становится проектом построения социального порядка, который способен «не только производить больше и лучше распределять продукт, но и производить другим способом другие товары и давать новую форму человеческих отношений».

Массовая база, созданная отношениями между капиталом и трудом в 18 и 19 веках, больше не существует в метрополиях монополистического капитала (и постепенно изменяется в более отсталых капиталистических странах), и создается новая база, расширение и трансформация исторической динамики способа производства.

На последнем этапе экономической и политической концентрации отдельные капиталистические предприятия во всех секторах экономики подчиняются требованиям капитала в целом (Gesamtkapital). Эта координация происходит на двух взаимосвязанных уровнях: через нормальный экономический процесс в условиях монополистической конкуренции (растущий органический состав капитала; давление на норму прибыли); и через «государственное управление». Следовательно, все больше слоев ранее независимых средних классов становятся прямыми слугами капитала, занятыми созданием и реализацией прибавочной стоимости, будучи отделенными от контроля над средствами производства. «Третичный сектор» (производство услуг), издавна необходимый для реализации и воспроизводства капитала, набирает огромную армию наемных работников. В то же время все более технологический характер материального производства вовлекает в этот процесс функциональную интеллигенцию.

Таким образом, база эксплуатации расширяется за пределы фабрик и магазинов и выходит далеко за пределы рабочего класса «синих воротничков».

Коммунистическая стратегия давно признала решительные изменения в составе рабочего класса. Следующее заявление взято из обсуждения тезисов XIX съезда Французской коммунистической партии: «...Коммунистическая партия никогда не путала принадлежность к рабочему классу с физическим трудом… С фактическим прогрессом в технологии и ростом числа работников, не занятых физическим трудом, фактически становится все труднее разделить ручной и интеллектуальный труд, хотя капиталистический способ производства пытается сохранить это разделение.»Далее в заявлении говорится, что концепция Маркса о «коллективном труде» не идентична концепции традиционного (наемного) рабочего класса: «коллективный труд включает наемных работников, которые не являются рабочими, таких как исследователи, инженеры, кадры и так далее». Сегодняшний рабочий класс значительно расширился: он состоит «не только из пролетариев в сельском хозяйстве, на фабриках, в шахтах».

Литература о новых левых и нынешней фазе капитализма уже может заполнить библиотеку. Я хотел бы упомянуть только одну — на мой взгляд, самую четкую, честную, критичную и очаровательную, написанную двумя молодыми активистами: «Разрушенная история: новые левые и новый капитализм» Грега Калверта и Кэрол Нейман (Нью—Йорк: Random House, 1971): «строительные верфи, которые формируют ядро этого класса, но также и совокупность тех рабочих, которые непосредственно участвуют в подготовке и функционировании материального производства.» В этой трансформации рабочего класса не только новые слои наемных работников «интегрируются» в этот класс, но и «занятия, которые не были частью сектора материального производства, приобретают производственный характер».

[Сегодня] власть монополии [капитала] проявляется уже не в трудовых отношениях [Arbeitsverhaltnis], а за их пределами, на рынке и во всех сферах политической и социальной жизни... Монополистический капитал находит своих жертв не только среди тех, кто зависит от него, но таким образом каждый из нас в тот или иной момент попадает в сети капиталистических отношений — хотя не исключено, что те [жертвы], которые непосредственно зависят от этого, иногда могут быть «меньшими жертвами», иногда даже выгодоприобретателями и потенциальными союзниками.

Расширение масштабов эксплуатации и необходимость вовлечения в нее дополнительных групп населения внутри страны и за рубежом обусловливают доминирующую тенденцию монополистического капитализма: организовать все общество в своих интересах и по своему образу и подобию.

Направляющая и организующая сила Gesamtkapital противостоит производительной силе Gesamtarbeiter (коллективной рабочей силы): каждый индивид становится простым фрагментом или атомом в скоординированной массе населения, которая, отделенная от контроля над средствами производства, создает глобальную прибавочную стоимость. В этой массе интеллигенция играет жизненно важную роль не только в процессе материального производства, но и во все более научном манипулировании и регулировании потребления и «продуктивного» поведения.

Процесс реализации капитала вовлекает в свою орбиту все большие слои населения — он выходит за рамки рабочего класса «синих воротничков». Маркс спроектировал структурные изменения, которые расширяют базу эксплуатации, включая ранее «непроизводительные» работы и услуги.

Уже не отдельный работник, а скорее социально объединенная рабочая сила становится фактическим агентом коллективного трудового процесса. Различные конкурирующие трудовые силы, составляющие производительную машину в целом, очень по-разному участвуют в непосредственном производстве товаров (здесь, скорее, продуктов). Один человек работает руками, другой — головой, один — менеджером, инженером, технологом и так далее, другой — наблюдателем, третий — непосредственным чернорабочим или простым помощником. Таким образом, все больше и больше функций рабочей силы подпадают под непосредственный концепция производительного труда и рабочие в рамках концепции производительных рабочих. Они непосредственно эксплуатируются капиталом… [Совместная деятельность коллективного работника приводит] немедленно к коллективному продукту, который в то же время является совокупностью товаров, и безразлично, выполняет ли функция отдельного рабочего, который является только членом этого коллективного рабочего, более отдаленный или близкий к непосредственному ручному труду… Деятельность этой объединенной рабочей силы заключается в ее непосредственном производительном потреблении капиталом — самореализации капитала, немедленном создании прибавочной стоимости.