Копейка
Шрифт:
11
Старые конденсаторы, оказывается, были ходовым товаром. На мой поисковый запрос сразу выпало несколько ссылок. Вот только цены обескуражили. Сейчас эти изделия советской радиопромышленности торговались на вес, и цена за килограмм доходила до ста тысяч рублей и выше. Занимались этим бизнесом компании, имевшие свои сайты с каталогами и многоканальные телефоны. Контора такого профиля была и в нашем областном центре. На мой звонок туда ответил сотрудник, который едва поприветствовав и поблагодарив меня, тут же стал рассказывать про свежие маркетинговые акции своего работодателя. Я терпеливо прослушал стандартный рекламный блок, прежде чем задать свой вопрос. Мужчина на том конце провода пояснил, что минимальный вес партии товара составляет
До Семёна Вениаминовича мне пришлось дозваниваться, он ответил только на четвёртый звонок. Выслушав меня, Семён Вениаминович прочитал недлинную лекцию о конденсаторах. Из его рассказа я узнал, что конденсаторы семейства, к которому принадлежал искомый экземпляр, весьма дорогие. Объяснялось это наличием в них палладия – металла, который сейчас стоит дороже платины. Он заявил, что конденсаторы КМ65М500В4Р7С у него есть, но продавать их по одной штуке ему крайне невыгодно. Во-первых, у него уже скомплектована на продажу партия этих конденсаторов, и если хотя бы один уйдёт на сторону, то не будет партии. А если не будет партии, то не будет и специальных закупочных условий от компании-партнёра. Во-вторых, он вообще не работает с незнакомыми людьми.
Потом Семён Вениаминович взял классическую паузу, а я стал его уговаривать. Ломался он недолго, но в чём остался непреклонен, так это в цене. Четыре тысячи рублей и ни копейкой меньше! За одну маленькую деталь! Этот профессиональный «потрошитель» старых телевизоров правильно определил, что на другом конце провода висит страждущий дилетант, на котором можно неплохо заработать. Я тоже понимал расклад, но контраргументов у меня не было. Мне требовался именно КМ65М500В4Р7С. Честно говоря, подними Семён Вениаминович цену, я и тогда пошёл бы на его условия. Боялся я лишь того, что он может подсунуть мне какой-нибудь некондиционный экземпляр.
Мы договорились с ним встретиться вечером пятницы у центрального парка. Я подъехал на место к нужному времени. Семён Вениаминович оказался неприметным мужичком среднего роста. Он вообще производил впечатление какого-то потерянного человека: суетился во время нашего короткого разговора, а когда настал момент передачи денег за товар, то заметно напрягся. Меня пронзила догадка, что, возможно, он раньше из таких радиодеталей собирал на заводе бытовые или промышленные электроприборы, создавал то, что нужно было людям. Это уже на сломе эпох ему пришлось переквалифицироваться, чтобы стать одним из звеньев длинной цепочки «падальщиков». Впрочем, подтверждать данное предположение я не рискнул. Отдав деньги вперёд, я получил взамен маленький пластиковый пакетик. Коричневая подушечка конденсатора лежала внутри него и выглядела почти новой. На её лицевом боку чётко читалась заводская маркировка «КМ65М500В4Р7С», напечатанная в три ряда.
Не могу сказать, что четыре тысячи рублей пробили бюджет, но на протяжении всего пути домой меня одолевали чёрные мысли. А вдруг конденсатор нерабочий или бракованный? А вдруг он не подойдёт? Или он всё же встанет в гнездо, но «копейка» вновь не заведётся? И последнее предположение меня угнетало особенно остро.
В мрачных раздумьях я уже подходил к своему дому, но заметил скопление машин и людей у подъезда Евгения Петровича. Несколько зевак по сложной кривой окружали карету скорой помощи и полицейский уазик, стоявший рядом. Я машинально бросил взгляд на «копейку» и подошёл ближе, примкнув к группке таких же любопытствующих.
12
– Дочка у неё студентка. В другом городе учится. На втором курсе. Она-то
и забила тревогу. Шутка ли, неделю до матери дозвониться не могла, – отрывисто и вполголоса говорила одна женщина кому-то в толпе.– Подняла, значит, родственников, – подхватила другая, – те дверь открыли, а она, Маша, на кухне за столом сидит мёртвая. Говорят уже пахнуть начала!
Женщины синхронно поводили головами.
Тем временем вся толпа оживилась. Из подъезда показался первый медработник, за ним на небольшом отдалении второй. Они вынесли носилки. На носилках лежало тело, которое было полностью закрыто простыней. В толпе послышались всхлипы и причитания. Водитель скорой выскочил из кабины, открыл заднюю дверь и помог первому носильщику перехватиться, чтобы загрузить тело. В этот момент из-под простыни выбился край цветастого халата. Перед тем как захлопнулась дверь кареты, прошла всего-то пара секунд, но мне их хватило, чтобы узнать этот халат!
Следом из подъезда вышел врач – старший бригады скорой помощи, а с ним молоденький лейтенант полиции. Они обменялись несколькими фразами и разошлись по своим машинам.
Народ, прикоснувшись на миг к чужой смерти, стал разбредаться по своим жизненным делам. Я ещё раз обернулся на «копейку» и побрёл домой тоже.
Пока поднимался, я зачем-то пересчитал в уме все ступеньки до своей площадки, словно их точное число содержало ответ на волновавший меня вопрос. Если смерть Евгения Петровича воспринималась как событие печальное, но ожидаемое, то ранняя смерть его соседки просто выбивала из колеи! Что же с ней случилось? Она не была похожа на тяжелобольную в день нашего короткого знакомства, наоборот, демонстрировала активность и предприимчивость. Правда, есть масса примеров того как проблемы с сердцем уносили из жизни людей и в более молодом возрасте. Может быть, это карма за присвоенный ковёр? Но даже если и исчезнувший телевизор, и опустошённый холодильник тоже на её совести, то всё равно расплата была несоизмерима с проступком.
Да, что-то разгулялась безносая с косой на отдельно взятой лестничной клетке! Ещё и дочь-студентка осиротела. Впрочем, женщины у подъезда упоминали каких-то родственников, значит, всё было не настолько плохо.
Настроение совсем испортилось. Я достал конденсатор и положил его на полку рядом с ключом. По будним вечерам на меня частенько нападал жор, но сегодня аппетита не было. Заниматься изучением автомобильного нутра тоже расхотелось. Я решил хорошенько выспаться перед следующей ночью, на которую запланировал выход к «копейке».
Уснул я быстро и видел только один сон. Как я стоял босой в сером непроницаемом тумане. Тот был настолько плотным, что я не мог разглядеть своих ног. При этом по ним, по ногам, дул тёплый ветер. Кроме низового движения воздуха, я щиколотками чувствовал лёгкие прикосновения чего-то ещё. Я захотел нагнуться, чтобы потрогать рукой, но тут же проснулся.
Выспался я великолепно. Даже отказался от традиционного утреннего кофе, заменив его стаканом апельсинового сока из упаковки. И самочувствие, и настроение были в тонусе. Я с удовольствием позавтракал и начал теоретическую подготовку с того, что мне было ближе и понятнее – с краткого экскурса в историю волжского автомобильного гиганта.
От просмотра чёрно-белых фотографий на экране монитора меня отвлёк звонок в дверь. Я никого не ждал. Заинтригованный, я подошёл к двери и посмотрел в глазок.
На площадке стоял вчерашний лейтенантик, тот самый, который садился в полицейский уазик у подъезда Евгения Петровича. Я открыл дверь, он поздоровался и вошёл.
Лейтенант оказался нашим новым участковым по фамилии Трушин. Честно говоря, я и прежнего-то участкового не видел ни разу, но появление нового стража порядка мне чем-то импонировало. Я проводил гостя на кухню и предложил чаю. Трушин поспешно, но вежливо отказался. Он был молод и не очень уверен в себе. Похоже, его служба в полиции только начиналась, и огрубеть он ещё не успел, не успел покрыться коркой делового равнодушия. Из планшетки он достал авторучку, какие-то бумаги и выложил всё это на стол перед собой.
Конец ознакомительного фрагмента.