Корабль дураков

Существо поднялось, всхрапнуло и радостно пошло к хозяину. Тварь дергала хвостом, отчего в воздух поднимались пылинки, частицы влаги. Назгал потрепал существо за ушами, поскреб ему горло. Внутри, под слоем жира и мышц скрывалось такое же горло. Наверняка оно ощущало вибрацию и радовалось вниманию, честной любви Вестника.

Второй же раб не свыкся с судьбой. Он сжался в комок, сидя на корточках в дальнем конце зала. Приди хозяин позже, кабан сожрал бы слугу.

– Поднимись! – приказал Назгал.

Раб подчинился. У него не оставалось выбора. Судьба исказила его черты, оставив в напоминание о человеческой сущности только руки и ноги. Пальцы уменьшились на две фаланги, почернели. Ладони разбухли и больше напоминали булаву. Занимательней всего была морда этого раба.

На месте рта зияла рана, из которой вырывался воздух. Трахея и гортань соединились в нечестивом ритуале. Каждый выдох завершался выплевыванием черной мокроты.

Нижняя часть существа напоминала бурдюк с водой. То были внутренние органы, опустившиеся вниз, поддерживаемые только натянувшейся жировой сеткой. Стоит ткнуть в живот, и на землю вывалятся сизые кишки.

Это новое творение, свежая задумка Назгала. Он назвал его герольдом. А чтобы подчеркнуть особый статус – раб носил головной убор. Полоса ткани, свернутая вокруг черепа приросла к коже, слилась с волосяным покровом.

– Не молчи!

– Слава Вестнику! – слова четко различимые, но голос не естественный.

Не имея нёба, зубов, языка, существо говорило иначе. Звук рождался внизу тела, в переплетении органов, а форму звукам придавали мышцы, натянутая вокруг отверстия кожа. А так же беловатая жижа, выплескивающаяся во время общения.

Назгал улыбнулся. Существо времени зря не теряло, оно училось пользоваться предоставленным набором инструментом. Ведь теперь его жизнь – есть служение хозяину. Зря он пытался сопротивляться.

Поманив существ за собой, Назгал пошел обратно на поверхность.

Пора послушать, что надумала Дшина. Если уж без нее не обойтись, так хотя бы можно возглавить поход ведьм.

Они выбрались наверх, где на открытом месте, в окружении заросших домов, собрались ведьмы. Не известно откуда они появились, не слетелись ведь на шабаш. Больше двух десятков особей, Назгал сбился со счета. Вроде бы их количество не уменьшилось.

Женщины выглядели различно, но всех их объединяла любовь к украшениям. Кровь не текла из отверстий, оставшихся от проколов. Лишь при ходьбе воткнутые в подкожные карманы ножи тревожили плоть.

Многие ведьмы носили большие животы, из которых выпирал пупок. Кожа натянулась, сизые пучки вен ясно очерчивались по всей поверхности. Казалось, что узор движется, постоянно меняется.

Глядеть на эти животы Назгал не хотел. Не потому что видел гипнотическое движение узора или соблазнительно открытые формы. Под слоем кожи, жира, мышц скрывалось то, что сам Назгал не мог сделать.

В его доме хранилось улучшение, которое он старался приспособить. Но как бы часто Назгал не прикладывал срезанную часть к себе, она не могла окрепнуть и вздернуть взгляд к небу. А ведь отрезок пустил корни, питался из субстрата.

Собрание ведьм ожидало выступления Дшины. Сама она не появлялась, как умелый пастырь создавала напряженность в толпе последователей.

Назгал распрямился, выпятив грудь и живот. Он пошел прямо через толпу, собираясь выйти в середину. Ведь ему суждено возглавить поход ведьм против неверных.

Ни одна ведьма не расступилась. Конечно, Назгал мог сдвинуть их плечами, оттолкнуть рукой. У него хватило бы сил, чтобы убить каждую, раздавить, втоптать в землю так, чтобы лопнули черепа и животы. Красная с примесью жидкость будет течь по улицам, впитываясь в мицелий.

Назгал так не поступил. Он остался за спинами ведьм, опустив плечи. Позади стонал герольд, явно собиравшийся обозначить прибытие Вестника. К счастью, он промолчал, запутав слова в завитках трахеи.

В одночасье Назгал лишился ореола славы, что заставляла низших склоняться пред ним. Ведьмы косились на стоящего позади. Ведь именно им – ближайшим к нему, достанется первый удар.

– Ты так ничего и не понял, – раздался женский голос.

Назгал вздрогнул, обернулся. Он увидел Дшину, что подошла с той же стороны. Она улыбнулась, поглаживала живот, оттягивая складку. Кожа восстановилась не везде, растяжки сохранялись. Возможно, Дшине это нравилось.

Учитывая, какая судьба ей была уготована, символичность беременности и рождения подарила ей железные крылья.

– Нам не требуются эти атрибуты. Эта власть. Выдумка. Сам же говорил. Или уже забыл? – она прищурилась.

– Ты же сама сказала, собраться тут, – Назгал развел руками, попробовал улыбнуться.

– Я ли? Ты что-то путаешь. Мои подруги готовы идти хоть сейчас. А ты хотел, чтобы они тебе ноги целовали.

Назгал потупил взор. Да, он хотел. Пусть не так откровенно бы это назвал. Почитание вызывало восторг. Он начал привыкать к восхитительному чувству. Словно обожествленный при жизни. Чужая вера даровала ему такие силы, что даже поражение выглядело невероятной победой.

А люди Дшины отказались от подобных атрибутов. Не потому что они более сознательные или действуют на эмоциях. Без Дшины эти ведьмы утонули бы в том же блефе, что остальные общинники.

Они зависимы. Только зависимость иная.

Но со стороны это выглядит иначе. Назгал испугался, не знал, что сказать. Стоит ли вообще открывать рот. Порой молчание приносит больше пользы. Если люди готовы обмануться, они начнут интерпретировать любой, самый незначительный жест, как подтверждение заблуждений.

Назгалу уверился, что получится их обмануть. Дшина перестала его воспитывать, обернулась к подругам, кивнула им. Слова не требовались, они лишние. Ведьмы повернулись и направились к стене, где образовался выход из гнезда.

С ужасом Назгал ожидал, что женщины будут двигаться в унисон. Возможно не только идея их объединила. Мысль рождалась не во вне, а в каждой. И эта мысль должна быть единой.

Все же они двигались хаотично. Вскоре женщины разбежались по городу, игнорируя выход. Ни стены, ни запертые ворота их не удержат.

– Ты идешь? – спросила Дшина.

Назгал кивнул, щелкнул пальцами. Вместе со звуком с руки посыпались частички семени.

К нему подошел кабан, присевший перед Вестником на передние конечности. Склонился как в поклоне. Назгал схватился за шерсть на загривке и взобрался на спину кабану.