Корабль-призрак
Шрифт:
Мне показалось, что Пэтч его сейчас ударит. Хиггинс испугался того же, потому что он попятился, меряя взглядом разделяющее их расстояние. Но Пэтч его не ударил. Вместо этого он произнес:
— Ты заслуживаешь того, чтобы тебя повесили за убийство. Ты убил Райса и всех остальных. С таким же успехом ты мог хладнокровно их расстрелять.
Он процедил это сквозь стиснутые зубы, а затем резко развернулся, чтобы выйти.
Уязвленный Хиггинс хрипло крикнул ему вслед:
— Учитывая твою репутацию, тебе это с рук не сойдет.
Пэтч развернулся. Его лицо побелело, и он дрожал всем телом, обводя глазами жалкое сборище, поочередно
— Черт возьми, мистер Берроуз, — произнес он. — Вы отлично знаете, что я и не думал отдавать приказ покинуть судно.
Пьяница нервно переминался с ноги на ногу, не глядя на Пэтча.
— Я знаю только то, что мне передали, — пробормотал он.
Они все сильно нервничали и смотрели в пол. Было видно, что их раздирают сомнения.
— Юлс. — Пэтч перевел взгляд на коротышку с изможденным потным лицом и бегающими глазками. — Вы были у штурвала. Вы слышали, какие приказы я отдавал, стоя на мостике. Что я говорил?
Коротышка нерешительно посмотрел на Хиггинса.
— Вы приказали вывалить шлюпки и приготовиться покинуть судно, — прошептал рулевой.
— Проклятый лжец! — Пэтч шагнул к Юлсу, но его заслонил собой Хиггинс.
— Я не знаю, о чем вы говорите! — высоким и срывающимся от внезапного приступа злости голосом выкрикнул Юлс.
Пэтч несколько мгновений, тяжело дыша, смотрел на него. Затем он развернулся и быстро вышел на улицу. Я последовал за ним и увидел, что он ожидает меня на тротуаре снаружи. Его трясло от гнева, и было видно, что силы его покидают.
— Вам необходимо поспать, — произнес я.
— Мне необходимо выпить.
Мы молча дошли до площади и расположились в маленьком бистро, рекламировавшем свои фирменные cr^epes [12] .
— У тебя есть деньги? — спросил он.
12
Блины (фр.).
— Фрейзер мне немного одолжил, — ответил я.
Он кивнул.
— Я моряк с потерпевшего крушение судна, — пояснил он, — и нахожусь на содержании у консула. На алкоголь его щедрость не распространяется. — Он произнес это с горечью в голосе. Когда мы заказали коньяк, он внезапно добавил: — Последнее тело выловили только сегодня в два часа ночи.
Его лицо было таким же измученным, каким я видел его на борту «Мэри Дир». На гладко выбритом бледном лице еще отчетливее выделялся фиолетовый кровоподтек.
Я протянул ему сигарету, и он прикурил ее дрожащими руками.
— Они попали в приливное течение недалеко от входа в бухту Лезардрие.
Нам принесли коньяк, и он одним глотком осушил свой бокал и заказал еще два.
— Ну какого черта это должна была оказаться шлюпка Райса! — Он изо всех сил хлопнул ладонью по столу. — Если бы это был Хиггинс…
Он вздохнул и снова погрузился в молчание.
Я ему не мешал, чувствуя, что он нуждается в этом молчании. Он не спеша пил второй бокал и время от времени поглядывал на меня, как будто пытаясь на что-то решиться. На маленькой площади бурлила жизнь. Нас окружал шум беспрерывно сигналящих автомобилей и быстрая эмоциональная французская речь спешащих по тротуарам
местных жителей. Было чудесно сидеть так, потягивать коньяк и знать, что ты жив. Но я никак не мог избавиться от воспоминаний о «Мэри Дир». Глядя на Пэтча, который сидел рядом, неподвижным взглядом уставившись в свой бокал, я задавался вопросом, что же на самом деле случилось на этом судне, прежде чем на нем появился я. И эта кучка выживших матросов в конторе у порта…— Что имел в виду Хиггинс, когда говорил о вашей репутации? — спросил я. — Он намекал на «Белль-Айл»?
Он кивнул, не поднимая глаз.
— А что случилось с тем судном?
— Оно село на скалы и переломилось… Пошли разговоры. Вот и все. Речь шла о большой сумме денег. Это не имеет значения.
Но я знал, что это важно. По тому, как он об этом говорил, было ясно, что та старая история не дает ему покоя.
— Кто бы мог подумать, что подобное может произойти с одним и тем же человеком дважды? — повторял он.
— Какая связь между «Белль-Айл» и «Мэри Дир»? — спросил я.
Он быстро взглянул на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… — Мне было трудно сформулировать мысль под его сверлящим взглядом. — Это все очень странно… Экипаж утверждает, что вы приказали всем покинуть судно, а вы говорите, что подобных распоряжений не отдавали. А тут еще смерть Таггарта, — добавил я. — Да и Деллимар погиб.
— Деллимар? — Я вздрогнул от того, как злобно он это произнес. — Какое отношение имеет к этому Деллимар?
— Никакого, — пожал плечами я. — И все же…
— Продолжай. Что еще пришло тебе в голову?
Этот вопрос уже давно крутился у меня на языке.
— Этот пожар… — начал я.
— Ты намекаешь на то, что это я его устроил?
— О господи, нет, — изумленно ответил я.
— На что же ты, в таком случае, намекаешь?
Он смотрел на меня одновременно возмущенно и подозрительно.
Я колебался. Мне казалось, что он слишком измучен, чтобы рассуждать здраво.
— Я просто не могу понять, почему вы потушили огонь, но не позаботились о том, чтобы запустить помпы. Я думал, что вы загружаете топку. Но вы к тому котлу и не прикасались. — Я замолчал, не решаясь продолжать, потому что на его лице появилось очень странное выражение. — Чем вы там занимались?
— Будь ты проклят! — Внезапно его глаза полыхнули гневом. — Какое тебе до этого всего дело?
— Никакого, — ответил я. — Только…
— Только что? Куда ты клонишь?
— Угольная пыль. Вы были покрыты угольной пылью, и я подумал… — Он сжал руку в кулак, и я быстро добавил: — Разве мое любопытство кажется вам странным?
Он медленно расслабился и разжал кулак.
— Нет. Пожалуй, ты прав. — Он уставился на свой опустевший бокал. — Прости. Я немного устал, вот и все.
— Хотите еще выпить?
Он кивнул и снова ушел в свои мысли.
Он молчал, пока нам не принесли напитки. Только после этого он заговорил:
— Я буду с тобой предельно откровенен, Сэндс. Я угодил в дьявольскую переделку.
Он не смотрел на меня. Он смотрел на свой бокал, покачивая его и наблюдая за тем, как коричневый напиток льнет к его стенкам.
— Из-за Хиггинса?
Он кивнул.
— Отчасти. Хиггинс лжец и мерзавец. Но я не могу этого доказать. Он был замешан в этой истории с самого начала, но и этого я не могу доказать. — Вдруг он поднял на меня глаза. — Я должен до нее добраться.