Корабль судьбы. Том 1
Шрифт:
– Сдается мне, кое-кто в этом зале вполне заслуживает судьбы калсидийцев, – по обыкновению недобро заметил Роэд Керн. Он протолкался вперед и угрожающе навис над Мингслеем. Тот невольно подался прочь, а Роэд обратился к собравшимся: – Не о чем спорить, вам было ясно сказано: с драконицей уже заключил сделку торговец. Торговец из старинной семьи! А посему она принадлежат нам! И уважить сделку надлежит нам, торговцам, и мы сделаем это, не особо оглядываясь на… разных пришлых, вздумавших объявить себя полноправными горожанами! Понаехали тут! Теперь, когда у нас есть драконица, мы не только от калсидийцев избавимся! Мы и «новых купчиков» очень скоро ко всем шутам выгоним, а с ними и их нечистых на руку рабов! Вы все, полагаю, уже слышали последние новости! Сатрап Касго мертв, так что помощи от Джамелии ждать не приходится. Посмотрите же наконец кругом, торговцы Удачного! Мы стоим в разоренном Зале, а за его стенами – город, обращенный в руины! Спросите себя, как до этого дошло? Мы слишком долго терпели жадных «новых купчиков», приехавших сюда в нарушение наших изначальных хартий! Они
То, что произошло дальше, явилось потрясением не только для Роники, но и, пожалуй, для всех. Ропот негодования, поднявшийся в разных концах Зала, только начал переходить в глухой рев, когда госпожа Подруга Серилла неожиданно шагнула вперед. Роэд удивленно повернулся к ней, и тогда женщина уперлась маленькой ладошкой прямо ему в грудь. И толкнула что было сил, даже зубы оскалив от предельного напряжения!
Помост был совсем невысокий, при других обстоятельствах Роэд легко спрыгнул бы вниз, но так уж получилось, что Серилла застала его совершенно врасплох. Роэд взмахнул руками, вскрикнул и рухнул прямо навзничь. Роника услышала резкий стук, с которым его голова ударилась об пол, и молодой Керн взвыл от боли. Но тем дело не кончилось: к нему бросились со всех сторон, последовала короткая схватка.
– Ну-ка все прочь! – с неожиданной силой выкрикнула госпожа Подруга, и на какой-то миг Роника решила было, что Серилла хотела за него заступиться. Но, как сразу же выяснилось, она обращалась к тем, кто поспешил Роэду на помощь. – Все прочь, не то вас постигнет та же судьба!
Сторонники Керна сочли за благо послушаться и быстренько растворились в толпе. Роэд остался один. Мужчины крепко держали его, не давая пошевелиться, кто-то заломил ему за спину руку. Скрипя зубами от боли, он все же что-то прошипел, глядя на Сериллу, – наверное, выругался. Что интересно, держали его двое торговцев: один – из старинной семьи, другой! – из «новых». Серилла кивнула им, и они потащили упирающегося Роэд а прочь из Зала. Роника проводила своего гонителя взглядом, гадая про себя, что же с ним теперь будет?
А Подруга Серилла, вскинув голову, оглядывала собравшихся, и Роника, пожалуй, впервые видела в глазах молодой женщины истинное горение духа. В отличие от многих она даже не смотрела вслед низвергнутому ею человеку. Сейчас она по-настоящему властвовала, пусть даже и временно.
– Мы не потерпим в наших рядах ни Роэд а Керна, ни тех, кто разделяет сходные убеждения, – громко объявила она. – Такие, как он, сеют рознь, когда нам как воздух необходимо единство! Он отрекается от сатрапии, как будто она пала вместе с гибелью государя. Кому, как не вам, знать, что это не так! Слушайте же меня, люди Удачного! Сейчас не так важно, жив или погиб наш сатрап. Важно то, что тяжкие полномочия власти, возложенные им на меня, по-прежнему действуют, и я не намерена подвести ни государя, ни вас, его подданных. Ибо все вы, вне зависимости от сословия и происхождения, суть подданные сатрапа и его державы. По крайней мере в этом смысле между вами нет никакой разницы! – Серилла оглянулась на тех, кто вышел вместе с ней на помост, и обратилась уже к ним: – Ступайте, вам нет необходимости быть здесь. Я вполне способна говорить с драконицей от имени всех горожан. И более того: сделка, которую я с ней заключу, обяжет всех вас до единого. Всех в равной степени и без исключений. Это ли не справедливо? Тем более что у меня нет в Удачном ни личных привязанностей, ни своего интереса!
Она почти добилась желаемого. Во всяком случае, после того, что минуту назад нес Роэд, ее речи казались более чем здравыми и убедительными. Роника Вестрит видела: люди начали переглядываться. Но в это время с другого конца возвышения подала голос Дайжа.
– У нас, татуированных, во уже где сидит равенство, которого мы нахлебались по милости сатрапии и сатрапа, – сказала она. – Так что давайте лучше будем под равенством понимать что-то свое, присущее этому городу, жителями которого все считаемся. По джамелийским уложениям мы уже пробовали пожить. Они не для нас! Слишком долго чужие люди распоряжались нашим трудом и даже нашими жизнями. От лица своих братьев и сестер говорю вам: мы будем наравне со всеми участвовать в переговорах с драконицей. И дальнейшего бесправия не потерпим!
– Вот этого-то я и боялся…– перебил Мингслей. Его трясущийся палец указывал на Дайжу: – Вечно вы, рабы, все испортите! Только и способны думать о мести, больше вам ни до чего дела нет! Нимало не сомневаюсь, что вы готовы начать гневить и дразнить драконицу, только чтобы ее ярость пала на головы ваших бывших хозяев. А ты думала о том, что будет с вами, когда все кончится и последние из ваших хозяев, которых здесь называют «новыми купчиками», будут истреблены? Сами-то вы от этого не изменитесь! С нами или без нас, вы так и останетесь стадом, не способным ни к какому самоуправлению и порядку! Вы же давным-давно позабыли, что такое ответственность! Доказательства? Да сколько угодно! Достаточно вспомнить все ваше поведение с тех пор, как вы предали своих законных хозяев и сбросили их власть! Вы очень быстро вновь стали теми, кем были прежде, до того, как другие люди взяли вас под опеку! Ты на себя посмотри, Дайжа. Ты была продана в неволю за воровство, а значит, вполне по заслугам. То есть ты сама выбрала свой жизненный путь и свою долю. Но ты не
пожелала принять ее со смирением. Твои хозяева один за другим убеждались, что ты воровка и неисправимая лгунья. Так ты стала «расписной» – твои татуировки даже на лице не помещаются, пришлось их делать на шее. Каким образом ты оказалась здесь, кто дал тебе право говорить от имени многих? Люди Удачного! Нам не следует считать рабов особым народом. Этих людей объединяет лишь то, что все они отмечены за свои преступления. С таким же успехом мы можем назвать полноправным сословием портовых шлюх или карманных воришек! Давайте прислушаемся лучше к Серилле. Она права: мы все джамелийцы, будь то члены старинных семей или мы, «новые». Давайте на этом и остановимся! От имени новых торговцев я заявляю: пускай Серилла за всех нас ведет переговоры с драконицей!Серилла стояла очень прямо, вроде бы даже сделавшись выше ростом. Она улыбнулась, и Ронике ее улыбка показалась искренней. Она смотрела чуть мимо Мингслея, улыбаясь не только ему, но и Дайже.
– Конечно, я сделаю это, я же полномочная представительница сатрапа, – сказала она. – Я буду говорить от вашего имени. От имени всех! Впрочем, мне показалось, что новый торговец Мингслей в запальчивости не вполне продуманно выбрал некоторые выражения. Не забудем о тех из нас, кто украсился рабскими татуировками вовсе не за злые деяния, а просто в калсидийском плену. Я думаю, что сегодня, чтобы выжить, Удачный должен обратиться к своим древнейшим, самым несокрушимым корням. Ведь что гласит ваша знаменитая изначальная хартия? Она же объявляет ваше побережье местом, где честолюбивые изгои всех мастей могли выковать себе новые судьбы, выстроить новые жизни, возвести новые дома! – И Серилла негромко, обезоруживающе рассмеялась. – Помилуйте, даже я, оставленная здесь хранить и употреблять власть сатрапа, оказываюсь своего рода изгнанницей! Мне ведь до конца дней уже не придется вернуться в Джамелию. Как и вы, я должна стать удачнинской горожанкой и начать новую жизнь. Посмотрите на меня! Представьте, что я воплощаю все, что вы называете «удачнинским»! Ну же! – И она оглядела толпу. – Примите меня, позвольте выразить вашу волю перед драконицей и тем самым скрепить наше новое единение!
Янни Хупрус с сожалением покачала головой и выступила вперед, требуя слова.
– Среди нас немало таких, – сказала она, – кто не захочет быть повязан ни словом сатрапа, ни вообще чьим-то словом, кроме своего собственного. Я здесь для того, чтобы говорить от имени народа Дождевых Чащоб. Позволю себе спросить, а что сама Джамелия хоть однажды для нас сделала? Столичные власти только ограничили нашу торговлю и исправно взимают половину доходов… крадут, вернее сказать. Нет, госпожа Подруга Серилла. Мне ты, прости за каламбур, не подруга. Пусть Джамелия объединяется с кем угодно, только Чащобы больше в это ярмо не полезут. А что касается драконов, то мы в них разбираемся куда как получше вас. И мы не допустим, чтобы вы прозакладывали свои головы, чтобы ей потрафить. Мой народ дал мне право говорить от своего лица, и я скажу. Я не позволю его голосу здесь затеряться.
Янни покосилась вниз, туда, где стоял ее сын, и Роника почувствовала: они с Рэйном заранее подготовились к такому повороту дел. Она не ошиблась. Рэйн заговорил прямо из толпы.
– Послушайте ее и поймите: доверяться дракону – смерти подобно. Необходимо ограждать свое восприятие от ее внешнего великолепия, а свою душу – от ее хитрых речей. Я знаю, о чем говорю: я сам стал жертвой такого обмана и слишком дорого заплатил за прозрение. Я понес утрату, которую ничем не восполнить. Я понимаю, как заманчиво узреть в драконице предивное и премудрое создание, явившееся нам на помощь прямиком из легенды. Люди, не дайте ей обмануть себя! Она желает внушить нам, будто она – высшее существо, предназначенное повелевать нами просто по праву рождения. Она ни в коем случае не лучше нас и не выше. Я же лично считаю ее всего лишь животным, по некоей прихоти творения обладающим речью. – И Рэйн возвысил голос, чтобы быть услышанным всеми: – Нам тут сказали, что сейчас она спит! После сытного обеда! А вы задумывались, после КАКОГО обеда? Чьим мясом она набила себе брюхо? – Народ как-то сразу притих, и Рэйн докончил: – Здесь многие считают, что лучше уж смерть, чем новое рабство. А я так скажу: лучше погибнуть, чем стать ее рабом! Или ее кормом!
Он едва договорил, когда лишенный кровли Зал накрыла колоссальная тень. В следующий миг в лица людям ударил холодный вихрь, напитанный змеиным зловонием. Раздались возгласы испуга, а потом и гнева. Тень пронесшейся драконицы многих заставила искать убежища: кто-то прижался к стенам, кто-то, напротив, пытался укрыться в середине толпы. Потом пол под ногами слегка содрогнулся: Тинталья приземлилась на лужайку близ Зала. Ронике невольно подумалось: двери слишком узки для нее, не вздумала бы стену проломить!.. Как ни прочна была старинная кладка, перед напором драконицы и она вряд ли бы устояла. Тинталья поступила иначе. Она поднялась на дыбы, положив когтистые передние лапы на самый верх стены. Голова размером с карету склонилась на длинной шее, заглядывая вниз.
Тинталья фыркнула, и порыв воздуха из ее ноздрей едва не свалил Рэйна Хупруса с ног.
– Итак, – сказала она, – я всего лишь животное, по некоей прихоти творения обладающее речью. Я не ослышалась? Хотелось бы послушать, каким титулом величаешь себя ты, маленький человечек? Ты, мгновенно живущий, ты, обладатель куцей памяти, – уж не собрался ли ты равняться со мной?
Люди вжимались друг в друга: каждый старался оказаться по возможности дальше от вызвавшего неудовольствие драконицы. Даже предводители на возвышении невольно прикрыли руками лица, словно боясь, что вместе с Рэйном накажут и их. Все понимали, что сейчас им предстояло увидеть его смерть.