Корабли идут в Берлин

— Не считал… — отмахнулся Олег. Но тут же добавил с горделивой скромностью: — Я же стрелял, когда было считать?

— Скромничаешь, — рассмеялся Чернозубов. — Я же видел в бинокль, сколько ты накосил!

— Может, и больше сумел бы, да патроны кончились, лент снаряженных не осталось.

— Потом еще, кажется, из автомата стрелял?

— Стрелял… Берег-то близко, и из автомата не промахнешься. Только всего два магазина было…

— А где автомат раздобыл?

— Трофейный. Еще в Здудичах припас. Думал, может в десант придется…

— Запасливый парень! — похвалил лейтенант. — Береги, может еще понадобится.

— А куда теперь, товарищ гвардии лейтенант? Я по карте смотрел — по Березине можно за Минск пройти.

— Куда прикажут. Может, обратно на Припять…

Предположение Чернозубова оправдалось. После того как Бобруйск был взят и окруженные в нем восемнадцать тысяч гитлеровцев сдались в плен, последовал приказ: кораблям немедленно возвращаться на Припять.

Бригада уходила из Березины уже не просто первой бригадой. За участие в этих боях она получила наименование Бобруйской.

Возвращение в Пинск

Ни дня на передышку. А как она была бы нужна! Исправить повреждения, хоть немного отдохнуть командам… Но днепровцы знали: в Белоруссии на широком, в несколько сот километров, фронте нарастающим темпом идет наступление. Не помышляют сейчас об отдыхе ни пехотинцы, ни артиллеристы, ни танкисты, ни зенитчики. Все охвачены единым порывом — вперед, к границе! Вышвырнуть захватчиков с родной земли!

Как само собой разумеющееся восприняли в первой бригаде приказ о перебазировании на Припять. Выше Бобруйска по Березине судоходного пути нет. А на Припяти найдется дело.

Старые днепровцы, правда их осталось совсем немного, помнили июньские и июльские дни сорок первого, помнили Пинск…

Туров, Давид-городок, Лунинец… Этими памятными местами шли теперь корабли первой бригады, чтобы присоединиться к силам флотилии, уже наступающим в направлении Пинска.

Флотилия собиралась в единый кулак. Ей первой из речных флотилий выпало на долю принять участие в операции нескольких фронтов, действовать на направлении главного удара. И эта почетная роль будет предоставлена днепровцам еще не раз…

В жаркие июльские дни и ночи много работы было у моряков. Корабли ходили в разведку, прорываясь в тыл врага, переправляли через Припять и ее притоки пехоту и артиллерию, танки и автомашины на паромах, совершали артиллерийские налеты. Армейское командование не раз благодарило днепровцев за помощь.

Продвигаясь вдоль Припяти, войска все ближе подходили к Пинску. Свои основные силы гитлеровцы сосредоточили северо-восточнее Пинска, откуда подходят железная и шоссейная дороги. Предполагали, что именно отсюда будет наноситься основной удар: на других направлениях город защищен лесами и непроходимыми болотами. Припять с низкими и топкими берегами также считалась преградой для наступающих войск. Противник не предполагал, что с реки может быть высажен большой десант в центр группировки, удерживающей город. Речные десанты на Припяти и Березине до этого носили в основном разведывательный характер.

Именно поэтому, рассчитывая на внезапность, командование 61-й армии приняло решение высадить крупный десант непосредственно в город. Двум стрелковым полкам и кораблям первой бригады под командованием капитана 1 ранга Лялько предстояло осуществить самую крупную десантную операцию из всех, какие приходилось осуществлять речным флотилиям.

В первом эшелоне должны были пойти семь бронекатеров и пять катеров противовоздушной обороны. Для артиллерийской поддержки выделялись шесть бронекатеров и плавбатарея. Во второй эшелон было назначено десять сторожевых катеров. Кроме того, в десанте участвовало шесть полуглиссеров для разведки, четыре катера-дымзавесчика, несколько катеров-тральщиков, чтобы обезопасить путь по реке.

Обычно при подходе десанта к месту высадки армейские батареи и корабли открывают огонь. На этот раз было решено высаживать части без артподготовки, чтобы застать противника врасплох.

11 июля командиры кораблей, назначенных для прорыва в Пинск, получили боевой приказ. Получил его и командир «девяносто второго» гвардии лейтенант Чернозубов. Ознакомил с приказом Насырова.

— Надо собрать коммунистов! — решил тот.

— Собирайте!

Выступая перед коммунистами катера, Чернозубов подчеркнул:

— Дело необычное. Ходили мы с десантами, но, как правило, высаживали, где противника на берегу нет. А теперь — прямо в пасть врага, будем швартоваться к причалам. На подходе нас, может, и не успеют обстрелять, зато на отходе — обязательно. А за ночь придется не один раз в Пинск пройти. Все до мелочи надо предусмотреть, ко всему быть готовыми. Срок невелик. Нельзя терять ни минуты.

— Ну что ж, — сказал Куликов, комендор расчета Насырова. — Наша башня готова. Будем бить фашистов как надо!

— С любовью и со злостью! — дополнил слова своего заместителя парторг. — С любовью к Родине, со злостью к фашистам. К ним каждый из нас счет имеет. И общий, и личный. Про меня знаете — отца моего искалечили… Буду бить гадов, пока их видят глаза, пока руки действуют.

Недолгим было это собрание. Клятвой звучали слова коммунистов.

Вечером к Чернозубову подошел Алька.

— Как думаете, когда Пинск возьмем, можно мне будет заявление в комсомол подавать?

— Подавай сейчас! Четырнадцать тебе уже есть?

— Я в бою хочу себя показать!

— Так уже показал, когда Бобруйск брали. А в Пинск…

— Не хотите меня брать? — заволновался Алька.

— Куда от тебя денешься, — вздохнул командир. Не хотелось ему снова подвергать парнишку смертельной опасности…

В полночь бронекатера отправились вверх по Припяти к Пинску. «Девяносто второй» шел в передовой группе с десантниками на борту. Сзади следовали бронекатера с орудиями, минометами, боеприпасами…

Корабли шли без огней. Выхлопные трубы отведены в воду, чтобы заглушить шум моторов. Чернозубов стоял на палубе возле рубки, до боли в глазах всматриваясь в подернутый ночным сумраком фарватер, поминутно указывая рулевому, как держать курс. Настороженно прислушивался. В любую секунду мог прогреметь пушечный выстрел, пулеметная очередь, На левом, болотистом берегу вряд ли есть противник, но справа… На подступах к городу с востока наверняка расположены огневые точки. Не за корабль беспокоился — за десантников. Всех внизу, под палубой, не уместишь, с пулеметами, с противотанковыми ружьями. Много людей на корме сбились в плотную кучу, рассредоточиться негде. Если с берега ударят пулеметы, могут быть большие потери… Конечно, комендоры не замешкаются. И Алька в своей башенке наготове. Рад парень, вместе с отцом в этот раз в бой идет. Вон он, Петр Ефимович, рядом в рубке.

Кажется, проскочили!

Справа уже должна быть восточная окраина Пинска. По-прежнему темно и тихо. Не ждут гитлеровцы опасности с реки! Только бы успеть подойти к причалам…

— Право руля! — чуть не шепотом командует Чернозубов рулевому в рубку. Потом выходит на середину палубы и громче: — Десанту — приготовиться!

Зашевелились сбитые на корме в плотную массу десантники. Наверно, и без команды поняли, что наступает решающая минута. Успеют ли высадиться, или берег захлещет прорезающим тьму огнем, придется круто разворачиваться, уходить?