Кораллы мертвеца

Такие споры повторялись в агентстве с неукоснительной регулярностью. Катя как раз попала в эпицентр разгоревшегося диспута. Она хотела было улизнуть от участия в нем, но её перехватил Бобрикин.
– Катерина сейчас нас рассудит, какая кухня лучше.
– Туземная, - пошутила Катя, - блюдо из Вадика в пальмовом соусе.
– Нет уж дорогая, не отпирайся.
– Тогда английская. Творожный пудинг, заяц по-корнуэлльски.
– Лопоухой стать захотелось? издал жизнерадостный смешок Вадик.
– С тобой, Бобрикин кем угодно станешь, заморочил всем голову этой кухней.
– Вопрос серьезный и требует тщательной проработки. Не можем же мы доверить наши желудки, бог знает чему.
– А может Вячеслав Артемьевич вообще кого-нибудь пригласит из "Макдональса" - робко вставила Мариша.

При этих словах на всех лицах выразилось уныние. Вместо гусиной печенки а-ля франс, расстегая с хрустящей корочкой или, на худой конец, лапши по - корейски в воображении спорящих возникли пластиковые стаканчики, розовые сосиски, неприлично торчащие из булки и громоздские котлеты биг-мака, щедро политые ядовито-красным кетчупом, напоминающим кровавое месиво из гангстерских фильмов.
– Ты, Мариша, того, не пугай нас, - строго осадила её Софья Петровна.
– Кажется, главный идет, - трагически прошептал Вадик и с быстротой молнии устремился вперед по коридору.

Софья Петровна, высоко подняв голову, прошествовала мимо Кати, обдав её густо-тяжелым ароматом духов. "Похоже на "Опиум" или "Злато скифов", гадала Катя, - надо будет как-нибудь спросить поделикатнее. Мариша, дружески кивнув Алексею, зацокала каблучками, и Алексей с Катей остались в коридоре одни.
– Я уже переговорил с главным. Он вроде бы дает "добро" на твое дело. Придет, переговори с ним. Как настроение?
– Ничего. Была утром в этой конторе. Побеседовала с сотрудниками.
– Ну и как?

Катя неопределенно пожала плечами.
– Ты же знаешь специфику детективного расследования. Сначала мы бродим, как ежики в тумане, потом нам начинают мерещиться разные морды, вырисовываются контуры каких-то фигур. Так потихоньку, и воссоздается полная картина происшедшего.
– Ладно, звони. Успеха тебе.

Когда Катя вошла в свою комнату, где кроме неё ещё сидела машинистка Марина, та подняла голову.
– Привет. Холодно на улице?
– Терпимо. Скорее бы жара. Надоело мерзнуть.
– Это точно.

Катя сняла трубку телефона и набрала внутренний номер секретарши Конева Веры.
– Вячеслав Артемьевич у себя?
– Да пришел. Ты на прием?
– Если сможет.
– Сейчас спрошу. Не клади трубку.

Через минуту Катя услышала Верин голос.

– Иди.
– К главному?
– Марина оторвалась от компьютера и посмотрела на Катю.
– Угу.
– Новое расследование?
– Вроде бы.
– Успеха

Пожелание успеха Катя сегодня слышала уже дважды. "Провожают как гладиатора на бой, - мелькнуло у неё в голове, - вопрос только в том, вернусь ли я живой после битвы на арене". Перед тем как войти в кабинет начальника, Катя на секунду задержала дыхание и посмотрела на Веру.
– Иди, вроде бы в хорошем настроении, - улыбнулась она.

Вячеслав Артемьевич сидел за столом и разговаривал по телефону. Он кивнул Кате и махнул рукой в сторону кресла, что означало "присаживайся". Катя села на краешек кресла и положив руки на колени, уставилась в пол. Кончив разговаривать, Конев обратился к Кате.
– Ну что, Екатерина Станиславовна, Ярин мне уже доложил. Новое дело получается?
– Да, Вячеслав Артемьевич.
– Катя по-прежнему смотрела в пол.
– Оформи заявку в письменном виде, изложи все кратко. А я подпишу. Тебе самой дело нравится? неожиданно спросил он.
– Да.
– Катя почувствовала, как её щеки заливает краска.

"Как глупая девчонка, - одернула она себя, - когда же я отучусь краснеть".
– Хорошо, - он посмотрел на неё и улыбнулся.

Катя от стеснения была готова провалиться сквозь землю. Странное дело, но глава детективного агентства действовал на неё просто непостижимым образом. В его присутствии она сразу становилась пятнадцатилетней школьницей, случайно не выучившей урок. У неё садился голос, и предательски дрожали руки.

"Сама непосредственность, - отметил про себя Вячеслав Артемьевич, - и в наше время ещё находятся люди, способные краснеть. Катюша просто экзотическая редкость - как цветок из Красной Книги. Ладно, совсем вогнал в краску девчонку. Надо кончать панибратский тон, а то она от него тушуется".
– Финансовые вопросы обговорила?
– Предварительно.
– Ну, хорошо. Оформляй заявку и действуй.
– Спасибо, - пискнула Катя и на подкашивающихся ногах направилась к двери.

Очнулась она от легкой разновидности ходячего столбняка только в коридоре. Он был пуст, и у неё возникло искушение пробежаться вприпрыжку. Она так и сделала, но, заворачивая за угол, налетела на Софью Петровну с бумагами в руках. От неожиданности главбух заорала, а Катя плавно приземлилась на серый ковролин.
– С ума сошла что ли? Куда несешься? Зарплату я тебе ещё на прошлой неделе выплатила. Вот задержу разок, тогда будешь знать, как наскакивать на меня. Я с тобой, Муромцева, инфаркт получу.
– Извините, Софья Петровна, - Катя ползала по полу и собирала разлетевшиеся бумаги.
– Совсем молодежь ошалела. Вот мой Павлик...

Это был любимый конек Софьи Петровны - её сын Павлик, который занимался в музыкальной школе по классу скрипки и одновременно учился в английской гимназии. О Павлике Софья Петровна могла говорить часами. Обычно при упоминании имени Павлика сотрудники агентства потихоньку покидали Софью Петровну как матросы тонущий корабль. Поэтому Катя, услышав позывные "Павлик", и посмотрев на главбуха, которая стояла и громко говорила, обращаясь к стенам коридора, опустилась на локти и поползла обратно за угол.
– Ты что, Муромцева, осваиваешь партизанскую тактику передвижения по земле?
– раздался над Катей голос Вадика Бобрикина.
– А я уж издали подумал, что диверсант ползет, лазутчик в стане детективного агентства.

Катя подняла голову и, приложив палец к губам, кивнула на угол. Вадик выглянул, и, увидев удаляющуюся фигуру Софьи Петровны, понимающе улыбнулся.

* * *

Мужчина поставил машину на сигнализацию и быстрыми шагами направился к дому, стоявшему в глубине двора за низкой чугунной оградой. Это был дом элитной застройки с двухэтажными квартирами, огромными лоджиями и просторными холлами. Дом был сдан к эксплуатации недавно, и ещё не все квартиры в нем были проданы. Огни горели в редких окнах, и поэтому издали дом напоминал гигантскую шахматную доску со светлыми и черными клетками. Мужчина набрал код и вошел в подъезд. Лифт остановился на пятом этаже. Он достал из кейса ключи и вставил их в замок двери, обитой светло-коричневой кожей. Дверь была тугой, и мужчина с силой налег на нее. В коридоре было темно.
– Вика, - негромко позвал он.
– Да, - раздалось откуда-то из глубины квартиры.
– Вика, это я.
– Я уже поняла, - в голосе женщины звучала ирония.
– Поставь что-нибудь поесть. Устал как собака.
– Сейчас. Все уже почти готово.

Мужчина разделся, прошел в гостиную, взял в руки пульт телевизора, но затем передумал и положил его обратно на журнальный столик.
– Бедный, женщина подошла сзади и нежно провела рукой по его волосам.
– И не говори. Сядь ко мне, Вика, - он взял женщину за руку и, притянув к себе, посадил на колени.

Каждый раз, когда он смотрел на Викторию Кричевскую, его охватывало чувство глубокого удовлетворения, словно он был спортсменом, в трудной борьбе завоевавшим олимпийское золото. Виктория Кричевская по праву считалась одной из красивейших женщин Москвы. Ее фотографии украшали страницы модных журналов и газет. Раньше Виктория любила фотографироваться со своим мужем, известным телемагнатом Андреем Кричевским и сыном, прелестным белокурым мальчиком. Ее нарядам и украшениям завидовали многие светские дамы и жены знаменитостей. Все знали, что Андрей обожал свою жену и потакал её многочисленным капризам.