Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945

В последнем, программном документе всего мероприятия разъяснялось положение этих народов, задачи, стоящие перед ними и перспективы совместной борьбы. Обращение подписали представители всех делегаций, в том числе белорусский капитан В. Ермакович. Справедливости ради стоит сказать, что за этими красивыми фразами ничего не стояло. Наметившийся союз «ОУН — БНП» так и остался на уровне деклараций^{186}.

Еще одной важной инициативой БНП следует признать попытку созыва в Вильнюсе легального «Белорусского съезда». Проведение этого мероприятия было намечено с целью «обсуждения сложившейся ситуации и обдумывания дальнейшего направления действий». Интересно, что съезд должен был проходить с молчаливого согласия абвера, с которым, как мы видели выше, активно сотрудничал Всеволод Радько. Для немецкой военной разведки у него существовала следующая версия проведения съезда: совещание белорусского актива о методах, средствах и направлениях будущей антисоветской борьбы. Более того, приглашения на съезд рассылались через немецкую военную почту. Обычно в них стояла стандартная фраза: «такое-то лицо едет в Вильнюс по приказу и с разрешения немецкого командования». Тем не менее, даже несмотря на такую поддержку, съезд не состоялся. По доносу или случайно, СД узнала об этой акции БНП. В результате у большинства делегатов были отобраны пропуска, а их самих предупредили, что если кто-либо все-таки решится поехать в Вильнюс, то будет немедленно арестован. В целом значительных репрессий не последовало, однако ряд лиц были вызваны в СД, где их допросили о характере планируемого съезда и о его руководстве^{187}.

Неудавшийся «Белорусский съезд» интересен не только тем, что в ходе его подготовки еще раз проявился конфликт между армейскими структурами Германии и руководством СС. Другим немаловажным моментом было то, что, готовясь к съезду, Радько разослал приглашения членам всех мало-мальски значительных организаций белорусского Сопротивления, планируя их объединение. До этого они почти не контактировали между собой. Например, ксендз Годлевский крайне отрицательно относился к сотрудничеству с Громадой. На его взгляд, все ее члены были коммунистами или их «попутчиками» и «белорусское дело» понимали неправильно. В связи с этим не выглядит странным и его прохладное отношение к партизанским отрядам Громады. После смерти Годлевского БНП была вынуждена изменить тактику. Как было отмечено выше, ее основным направлением стал поиск союзников как за пределами Белоруссии, так и среди других националистических организаций. Каков же был их потенциал на конец 1943 года и что они могли предложить Радько?

После уничтожения белорусских партизанских отрядов Громада уже не могла являться серьезной силой. Принцип элитарности, положенный в основу ее структуры, сыграл с этой партией злую шутку. Кроме того, 13 июня 1943 года в селе Василишки (Лидский округ) польскими партизанами был убит лидер Громады Юлиан Сакович (поговаривали, что это было сделано с молчаливого согласия немецких властей). В результате быть достойными конкурентами БНП «громадовцы» уже не могли^{188}.

Необходимо сказать несколько слов и деятельности ПБН. Летом 1943 года было создано Белорусское национально-демократическое объединение (Беларускае Нацыянальна-Дэмакратычнае Аб'яднанье; БНДА), в которое вошли ПБН и другие, еще более мелкие, группы. Причиной создания этой организации, как это ни парадоксально, было не дальнейшее объединение сил белорусского националистического подполья, а попытка еще раз вступить в переговоры с поляками. По мнению Яна Станкевича, БНДА должно было выглядеть в глазах последних более значительной организацией, чем ПБН. В конце 1943 года в Вильнюсе состоялся очередной раунд белорусско-польских переговоров. Однако, как и в 1941–1942 годах, они закончились безрезультатно. Затем в декабре 1943 года был убит Вацлав Ивановский, а вскоре и сам Станкевич должен был выехать из Минска в Прагу. Таким образом, пропольская полтика этой группы закончилась полным крахом. А иначе и быть не могло. Переговоры с АК не дали ничего, так как ни за ПБН, ни за БНДА не было реальной силы. По мнению современного белорусского историка Сергея Ерша, «надо было быть очень наивным, надеясь, что кто-то подарит белорусам независимость или какую-нибудь федерацию. Нельзя забывать и тот факт, что пока шли переговоры, от польского террора гибли белорусские активисты»^{189}.

Таковой, вкратце, была позиция каждой из трех белорусских организаций националистического Сопротивления. Неудивительно, что Радько и его партия претендовали на лидерство в нем. Вот только объединяться уже было, фактически, не с кем.

Последний наиболее значительный эпизод из истории белорусского периода БНП — это подготовка антинемецкого восстания в конце июня 1944 года. В Минске в эти дни проходил 2-й Всебелорусский конгресс, многие делегаты которого были членами или сторонниками БНП. По замыслам ЦК партии, надо было воспользоваться таким случаем и попытаться провозгласить независимость Белоруссии. А чтобы немцы не смогли помешать, этот демарш предполагалось подкрепить вооруженной силой, стянув в Минск как можно больше белорусских добровольческих формирований. Однако быстрое наступление советских войск остановило этот план еще на уровне разработки^{190}.

* * *

В эмиграции руководство БНП сделало ставку на организацию подпольного и повстанческого движения на территории Белоруссии. С этой целью некоторые его члены (например, Всеволод Радько и Иван Гелда) приняли участие в подготовке специальных разведывательно-диверсионных групп, которая осуществлялась при поддержке абвера (смотри об этом подробнее в следующих разделах). К чести и дальновидности многих членов БНП следует сказать, что они поддерживали идею сотрудничества белорусских националистов с движением генерала Андрея Власова. Они считали, что только так можно будет поднять всеобщее восстание народов Советского Союза против коммунистического режима. На этой почве у Радько, как говорилось выше, даже произошел конфликте президентом БЦР Островским.

Продолжала БНП и подпольную антинемецкую деятельность. Так, один из ее членов — Владислав Рыжий-Рыский — готовил по заданию партии восстание в 30-й гренадерской дивизии войск СС, личный состав которой состоял в основном из белорусов. Целью восстания был переход на сторону западных союзников. Известно, что Гестапо вышло на след этого подпольщика и попыталось его арестовать. Однако Радько смог спасти своего агента. При помощи офицеров абвера он сделал ему фальшивые документы и дал новое задание: еще раз попытаться выйти на связь с западными союзниками, чтобы рассказать им о принципах деятельности БНП и ее антинемецкой позиции^{191}.

В эмиграции оказались и некоторые члены Громады. В конце 1944 года они попытались возобновить деятельность своей организации, создав в Берлине подпольную группу «Двупогоня» [42] во главе с Сергеем Хмарой. Хотя бывшие «громадовцы» и называли себя подпольщиками, занимались они в основном легальными коллаборационистскими делами. Известно, что они, фактически, примкнули к БЦР и Островскому, который поручил им заниматься белорусской прессой. К концу 1944 года люди Хмары заняли все ведущие посты в Белорусском информационном бюро при БЦР и уже оттуда руководили всей коллаборационистской периодической печатью. В марте 1945 года «Двупогоня» выступила инициатором реорганизации БЦР, однако чем этот демарш закончился, неизвестно ^{192} .

42

Интересно объяснение названия этой группы. «Погоня» — это национальный и исторический символ Белоруссии. А «Двупогони», или двойная «Погоня», — это уже символ борьбы белорусского народа против врагов с запада и с востока.

В конце 1944 — начале 1945 года у большинства пронемецких националистических организаций появилось еще одно направление деятельности. Их лидеры начали активный поиск контактов с западными союзниками. Этим вопросом бььл озабочен даже такой крайний коллаборационист, как Радослав Островский. Выше уже говорилось, какие он предпринял шаги, чтобы не выглядеть в глазах США и Великобритании немецким прислужником. Однако все это было уже почти перед самой капитуляцией Германии. Первыми же, кто попытался наладить такие контакты, были именно члены белорусского националистического Сопротивления и их сторонники в эмиграции. По словам современного белорусского историка Владимира Дубновского, их очень беспокоил тот факт, что обо всех событиях в Белоруссии западная общественность судит только по информации, поступающей из официальных советских источников. В последних же явно прослеживалась тенденция представить всех белорусских националистов пособниками немецких оккупантов.

С этой целью в 1943 году на тайном совещании в Берлине было принято решение послать в Швецию инженера Альберта Асовского, который должен был организовать там Белорусский национальный комитет. По замыслам участников совещания, этот орган «должен был свободно отстаивать белорусское дело перед западными союзниками и информировать свободный мир об истинном положении белорусского народа и о его требованиях». Заброс Асовского в Швецию удался. Однако никакого комитета он там не организовал^{193}.

Следующая попытка создания подобного органа относится к концу 1944 года. На этот раз инициатива исходила от «Двупогони». В отличие от своих предшественников члены этой группы решили действовать легально. Они установили близкий контакт с представителем немецких антигитлеровских кругов — бароном Таненфельдом — «бывшим офицером германской армии, космополитом, романтиком и поэтом». Почему для такого дела был избран именно этот человек? Дело в том, что барон уже имел дело с белорусскими националистами: в 1918–1920 годах он сражался на их стороне против Красной Армии. Даже уже выйдя в отставку, барон продолжал считаться экспертом по белорусским делам. Его опыт был настолько ценным, что доктор Геббельс взял Таненфельда экспертом в свое Министерство пропаганды.