Коричневый след

— Потому что я вообще не звонил в полицию, — попытался тот утихомирить жену. — Я лишь помог ему подняться на ноги и написал свой адрес, больше ничего. Он сказал, что я понадоблюсь ему в качестве свидетеля.

Улла и Джимми, недоумевая, взглянули друг на друга.

— Но ведь полиция нашла его с тяжелыми повреждениями под мопедом?

— Что? Какой еще мопед?

— Его, тот, на котором он ездил!

— Не видел я никакого мопеда.

— Может, вы позволите нам присесть? — попросила Улла.

Вот уже минут пятнадцать они беседовали вчетвером в крошечной прихожей.

Луиза Мюллер взглянула на Уллу, заметила, как та бледна, и освободила проход.

Они уселись на темно-зеленую тахту под портретом цыганки с полуобнаженной грудью, Мюллер уселся напротив.

Супруга осталась стоять в дверях.

Джимми возобновил разговор.

— То есть как это вы не видели мопеда? А где же вы стояли?

— На остановке, где я всегда делаю пересадку.

Джимми не очень хорошо представлял себе Дальхаузен.

— А где там остановка? — спросил он Уллу. В другой ситуации она наверняка расхохоталась бы, увидев гримасу, которую скорчил он при ее коротком "нигде".

— То есть как это нигде, там есть остановка! — рассердился Мюллер. — Прямо перед новым отелем, за вокзалом.

Возникшую паузу использовала супруга, чтобы еще раз высказать свое мнение по поводу происходящего.

Улла выглядела как дошкольница.

— Выходит, вы видели несчастный случай или драку, как угодно, возле нового отеля — за вокзалом, там вы помогли деду подняться на ноги, дали ему свой адрес и уехали?

Мюллер энергично кивнул.

— Так все и было.

— С той только разницей, что полиция вытащила его из-под мопеда на Фердинанд-Крюгер-штрассе в Дальхаузене, — лаконично прокомментировал Джимми.

Вилли Мюллер беспомощно взглянул на жену. Ее моральная поддержка ограничилась злобным:

— Я тебе говорила, держись от этого подальше.

Улла не прислушивалась к супружеской перебранке. У нее вдруг возникла мысль.

— А когда это было? Когда вы помогли деду?

— Подождите-ка… Луиза, ты помнишь, когда это было?

Луиза сложила руки на животе и не проронила ни слова.

— Да уж недели три прошло, — сказал Мюллер, подумав.

— А точную дату вы не можете вспомнить или по крайней мере точное время?

— Это я могу сказать точно. Я опоздал на трамвай в пять десять, он ушел у меня из-под носа. Потому я и стоял там.

Теперь дошло и до Джимми.

— А несчастный случай, при котором дед был тяжело ранен, произошел по крайней мере тремя часами позже.

Напряжение тут же отпустило Вилли Мюллера.

— Вот видишь, Луиза, я сразу тебе сказал, что не имею к этому отношения.

Но его супруга не верила в человечество и осталась при своем.

— Как же выглядел человек, с которым поспорил дед? — спросила Улла.

— Да как ему выглядеть? Такого же возраста, как ваш дед, может, чуть помоложе. Я ведь видел его мельком. И одет был очень прилично.

— А откуда он появился?

— Почем я знаю, откуда он появился? Я видел только, как после этого он вошел в отель.

— А это был действительно тот самый отель у вокзала?

— Естественно.

Улла порылась в кармане куртки.

— Эту фотографию я обнаружила недавно у деда. Конференция ассоциации владельцев отелей.

Вилли Мюллер взял фотографию. Очки лежали на столике рядом с журналом. Улла подала ему их.

— Это был один из них?

— Но ведь это как-никак наш бургомистр, — констатировал Мюллер.

— А трое других?

— Вот это явно не он, слишком молод. А двое других — вполне возможно.

— Который же?

— Скорее этот.

Улла взяла газетную вырезку и еще раз прочла подпись под фотографией.

— Генрих Лембке, — провозгласила она и передала вырезку Джимми.

— А вам дед не сказал, из-за чего возникла драка? — неожиданно спросила она.

Вилли Мюллер подумал.

— Знаете, все произошло так быстро, к тому же я спешил на трамвай. Он был взволнован, это точно. Подождите-ка, он все время повторял… Теперь уж не припомню.

Улла искоса взглянула на друга.

— Что ты думаешь обо всем этом, Джимми?

Но Джимми пока ничего обо всем этом не думал.

Улла поблагодарила Мюллера и встала.

— Что вы собираетесь предпринять? Я имею в виду, что вам это даст? — спросил он.

Улла пожала плечами.

— Может, обратимся в полицию, я в самом деле пока не знаю.

Когда оба распрощались, в доме номер 29 прорвало плотину, и поток упреков, пророчеств и обвинений обрушился на Вилли Мюллера с такой силой, что лишь час спустя он смог вернуться к начатому кроссворду.

Жизненный союз, четыре буквы. Вилли Мюллер глубоко вздохнул и вписал — "брак".

А в это время Улла и Джимми сидели в кафе, глядя из окна на пустынную улицу.

— Ваш шоколад, пожалуйста.

Развевающаяся юбка официантки переместилась к следующему столику. В помещении полно было молодых людей и тех, кто считал себя таковыми. Тихая музыка создавала уютный фон, разговоры велись вполголоса. Белый какаду, неподвижный, словно чучело, сидел на перекладине. Под потолком шумел вентилятор.

— Вообще-то следовало бы немедленно отправиться в полицию, — заметила Улла. Пятнышко от взбитых сливок белело у нее на носу. Джимми стер его кончиком пальца.

— А если без вообще?

— А без вообще я хорошо представляю себе, что из этого выйдет. Ты ведь не думаешь, что жеребцы из полицейского участка в Дальхаузене так уж увлекаются историей?

— Но теперь это уже не по их ведомству, Улла. Это дело уголовной полиции.

— Они сидят этажом выше, в том же доме! Ворон ворону глаза не выклюет, так говорил дед.

— А у твоего деда не было других идей насчет того, что нам предпринять? — спросил Джимми.

Он сидел на неудобном крошечном стуле между столиком и стеной и чувствовал, как правая нога у него немеет.