Коридор

Когда я появился, помимо Ткача, в доме уже были Акушер, то бишь Причард, и Гвоздик, то есть Уиллоуби. Причард изменился мало, а вот Уиллоуби от спокойной жизни растолстел, как на дрожжах. Пока мы обнимались и хлопали друг друга по плечам, в кухню вошел Джем, левитируя перед собой поднос с бутылками пива.

— Все в сборе, — заявил Уиллоуби, устраиваясь на подозрительно хлипкой табуретке.

— «Гусеницы» не хватает, — заметил Причард.

— Кто такой Гусеница?— спросил я, и все заржали.

Как выяснилось, под этим именем был известен Северус Снейп, тот самый, что теперь вел у Гарри зелья. Воспоминания о нем я по большей части вырезал, так что теперь с интересом выслушал историю о недолгом пребывании Снейпа в разведотделе*. Поразительно, насколько случайное прозвище прилипло к нему, как родное. И вправду ведь похож на ядовитую гусеницу…

Впрочем, без Снейпа мы прекрасно могли обойтись. Сначала выпили за встречу, потом, в молчании, — традиционный тост за тех, кто не вернется. Поболтали о том, о сем, пока наконец Джем, взявший на себя обязанности председателя, не сказал:

— Ну что, ребята, давайте к делу…

Уиган ушел в соседнюю комнату и включил телевизор, чтобы создать дополнительный шумовой фон — хотя дом и так сто раз проверили на прослушивающие заклятия. Когда Ткач вернулся и сел, все уставились на меня. Я пересказал то, что знал о случившемся в Хогвартсе, и опустил в думосброс полученное от Гарри воспоминание.

Смотрели мы его несколько раз — и вместе, и поочередно. Мнения разделились.

— Это Лорд, — убежденно сказал Гвоздик.

— Похо-ож, — задумчиво протянул Акушер.

— Слушайте, вы у нас самые молодые и плохо его помните, — возразил Джем. — Ничего общего, я вам говорю!

— Да такой и был! — горячился Уиллоуби. — Вспомни последние годы… Он же под конец совсем свихнулся!

— Гадючка, что скажешь? — обратился Джем ко мне.

— Не он.

— Двое за, двое против, — подвел итоги Реннингс. — Ткач, твое мнение?

Фред Уиган молчал, задумчиво постукивая по столу длинными тонкими пальцами. Потом дернул кадыком и заговорил:

— Знаете, парни, что мне это напоминает? Плохо написанную программу. Вроде ничего, но временами подвисает.

Воцарилось молчание.

— Ты сейчас к кому обращался? — спросил наконец Гвоздик.

Фред улыбнулся.

— Да к вам, к кому же еще?

— Лично я по-китайски не понимаю… Ткач, объясни нормально, а?

— Вот говорил я вам: изучайте магловскую технику, — рассмеялся Уиган. — Программы — то, на чем работает компьютер. Что-то вроде… м-м… системы заклятий, без которых он превращается в груду ржавого железа. Так вот, если в них есть ошибки, программа будет работать со сбоями или вообще останавливаться. Это называется «зависать».

— Короче, что ты имеешь в виду? — вмешался Джем, сдувая пивную пену с усов.

Фред уселся поудобнее и наколдовал себе лист бумаги, на котором принялся чертить схему.

— Смотрите, что мы с вами увидели в воспоминании, — заговорил он размеренно, словно читал лекцию. — Во-первых, речевые особенности этого… м-м… существа. Постоянные повторы, затруднения со связной речью, длительные паузы, замедленная реакция…

— Ну-у, предположим, — согласился Гвоздик.

— Во-вторых, — продолжил Ткач, — пустопорожние разговоры. Будь это Лорд — он либо убедил бы Гарри, либо просто прикончил… Руди, извини.

Я только плечами пожал.

— У меня складывается ощущение, — резюмировал Уиган, — что это неудачная модель.

Никто ему не ответил. Все молчали, переваривая услышанное.

— Да ну, — сказал наконец Причард. — Не верю. Слишком много возни, а смысл? Предположим, Гарри не явился бы в подземелье — и где тогда зритель, на которого рассчитан спектакль? Уж скорее это сам, но еще сильнее тронувшийся после развоплощения, пусть он меня простит.

— Вот! — торжествующе сказал Уиллоуби и открыл очередную бутылку пива. — Я же говорю, что это он, и Акушер со мной согласен!

Я поднялся:

— Никто не возражает, если я пойду покурить? Простите, но вы-то слышите это в первый раз, а меня уже тошнит… И вообще меня больше волнует, что нам делать дальше.

— Ага, — неожиданно сказал Джем своим густым, басовитым голосом. — Ты иди, Гадючка, иди…

Когда я пробирался мимо него к выходу, моей руки коснулись мясистые пальцы, и я почувствовал в своей ладони что-то твердое. Очутившись в прихожей, открыл дверь на улицу — в лицо мгновенно полетели брызги дождя, — и лишь потом разжал ладонь. В ней лежала пробка от пивной бутылки.

Я задумчиво покрутил ее, потом коснулся палочкой и прошептал: «Aparetium».

Пробка запищала. Я поднес ее ближе к уху и услышал четкий, словно прямо у меня за спиной, голос Уиллоуби.

Умница Джем… Выставил меня из кухни, чтобы дать остальным спокойно поговорить, но при этом «зацепил» прослушивающее заклятье за первый попавшийся предмет, чтобы я был в курсе происходящего.

— …Парни, думаете, я не знаю, с чего вы так взвились? — судя по звукам, Уиллоуби расхаживал по тесной кухне — шаг от холодильника до плиты, шаг обратно. — И мне хочется верить, что это самозванец! И я бы не хотел, чтобы старик вернулся! Да пропади оно все пропадом… Но надо же смотреть правде в глаза!

— Мы и смотрим, — послышался ровный голос Ткача. — Взвешиваем все обстоятельства. А вот ты, друг мой, хватаешься за одну-единственную гипотезу и подгоняешь под нее факты.

— Этих фактов низл наплакал, что там подгонять?! Послушайте, я понимаю, отчего Гадючка всех убеждает, что это не Лорд. Гадючке надо, чтоб мы помогли прикрыть пацана, так?

— Предположим. А ты что, против?

— Да нет же! Но если это был все-таки сам? Вы же видели, что Гарри ему поперек горла! Вернется — не только Рудольфа, но и нас всех живьем закопает!

— Ш-ш, — вмешался Акушер, — не торопи события. Пока еще никто не вернулся и никого не закопал. А Гадючка с ним договорится, я уверен. Не в первый раз…

— Ты, Гвоздик, я смотрю, хочешь остаться в стороне? — тем временем с обманчивой мягкостью спросил Джем.

— Гармова мать, что ты сочиняешь?! Я этого не говорил! Я не отказываюсь помочь, просто надо же все обдумать…

— А что ж ты не обдумываешь? — зарычал Джем. — Разучился? Парни, вы мне всерьез хотите сказать, что никто не заметил главного?!