Коридор

Вечером того же дня он пил кофе в гостиной Ордена. Кофе был одним из немногих ритуалов, которые Дима не доверял магии. Он самолично засыпал в потемневшую от времени и многих литров напитка джезву четко выверенную порцию перемолотых своими руками зерен, наливал воды из питьевого фонтана, расположенного неподалеку от спальни, добавлял щепотку специй и терпеливо медитировал, вдыхая бодрящий и пряный аромат, пока не приходила пора переселить кофе в кружку. В первый месяц учебы напиток не раз сбегал от погрузившегося в раздумья мага, но вскоре он приноровился интуитивно определять момент для выхода из состояния, близкого к трансу, навеянного видом огня и пузатой посудины с полуголыми девицами на медных боках.

Но в тот вечер ни огонь, ни кофе не могли восстановить в его голове порядок. Он долго прислушивался к внутренним ощущениям и понял, что так легко выкинуть девушку из головы не получится. Значит, стоило узнать о ней побольше, возможно, более пристальный взгляд сведет на нет его навязчивые мысли.

Он забросил всё, в том числе и самые выгодные дела и стал изучать информацию об объекте страсти.

В Академии умели и любили глумиться над жертвами «сердечной хвори» и потому, погружаясь в прошлое Мины, он не без оснований опасался пристального внимания. Пришлось воздержаться от помощи деловых партнеров и положиться исключительно на свои силы.

Для сбора нужных сплетен он решил воспользоваться оборотной магией, в которой неплохо поднаторел на факультативах нового директора Даниила Темникова.

С одеждой все было просто: пиджак «пофигиста» в Академии сам по себе был лучшей маскировкой. Хуже дела обстояли с обувью. Его башмаки, одни на все случаи жизни, были уникальными. Сколько раз они подвергались ремонту, Дима и сам не помнил. В первый год они были ужасно велики, и кто-то из студентов Белого Ордена сжалился и уменьшил их, а позднее уже сам Дима многократно увеличивал, подгоняя по ноге. После памятного урока Эспиранского штиблеты многократно изменили не только размер, но и цвет, и даже форму подошвы. Раньше ему подобные меры предосторожности показались бы параноидальными, но сейчас, когда для него лишь он сам и Мина имели резкие очертания, а все прочее было мутным пятном где-то вдали, он страшно боялся попасться именно на этой детали.

Очень скоро наблюдения привели его к неожиданному открытию: девушка была довольно знаменита. Чудо, что их пути не пересекались раньше, ведь он полагал, что в Академии знает каждую блоху, представляющую собой хоть какой-то интерес.

Об аналитическом и синтетическом мышлении Дима не знал, но способен был по обрывкам собрать вполне правдоподобную и убедительную картину. Для этого ему пришлось выучить не самое легкое заклинание «волчье ухо», позволявшее, сидя в собственной спальне на втором этаже, слышать мышиную возню в подвале. Прием оказался не из приятных: через пару минут после начала жуткая какофония начинала разрывать голову на части. Ему пришлось потратить немало пыточных сеансов, чтобы научиться выделять отдельные слова и фразы, прежде чем приступить к подслушиванию осознанному.

Долгое время ежевечерние бдения были напрасными, но однажды до него долетел обрывок разговора между прежним главой Белого Ордена Светловским и одним из студентов, который посетовал, что восстановленная после отчисления особа не спешит почтить вниманием старых друзей. «Должно быть, воздыхатель, конкурент, то есть», – поморщился Дима. И тут его осенило. В голове всплыла полузабытая и прошедшая через десяток пересказов история.

Глава 3

В середине прошлого года некая девушка из святош по пути из библиотеки в спальню столкнулась с группой студентов в черном, которые тащили что-то в большом мешке. Ситуация не располагала к конфликтам и она собралась тихонько проскользнуть мимо, но тут мешок зашевелился: похоже, очнувшийся от поверхностно наложенного заклятья пленник попытался освободиться.

Один из темных выругался и гаркнул заклинание, способное обездвижить жертву на пару минут или навсегда, в зависимости от силы и концентрации мага. Сделав это, он заметил, что в предзакатный час кроме четверых товарищей и жертвы во внутреннем дворе оказалась еще и девица из Ордена святош.

Черные попробовали уладить вопрос дипломатическим путем – они и так рисковали своими местами в Академии из-за ночной прогулки, и стычка была им не на руку. Двое из них в мгновение ока переместились к девушке и принялись вещать о пользе выборочной потери памяти. Говорили вроде бы не грубо, даже проникновенно, но дали понять, что если занятия в библиотеке не в меру укрепили ее умственные способности, то они с радостью помогут расстаться с некоторыми воспоминаниями.

Бледная, но решительная Мина, дрожа от макушки до босых пяток, предательски дрогнувшим голосом поинтересовалась у этой парочки, кого они тащат в мешке. Предложение не соваться в чужие дела ее не устроило и, стряхнув оцепенение, она схватила парламентеров за бока и обездвижила болезненным заклинанием.

Те изогнулись в судорогах и завалились на землю.

Пока они падали, Мина успела испугаться, что перестаралась, но проверять состояние времени не было: оставшиеся подельники бросили мешок и начали неуверенную подготовку к бою. Они мялись, размышляя, стоит ли закапывать себя еще глубже, но Мина сама дала им повод – сотворила из воздуха магический щит.

То, что жертва очнулась от паралича, намекало на их безалаберность и давало надежду одной из лучших студенток Белого Ордена. Сумей они толково распорядиться численным перевесом, дела ее были бы плохи, но они бездумно восприняли свою численность как безусловный залог успеха и не озаботились защитными заклинаниями, беспечно рассчитывая отбить атаки девчонки.

Она сполна воспользовалась их разгильдяйством: оценила расположение противников, рельеф местности и применила целую комбинацию заклинаний. Вызвала маленькое локальное землетрясение, затем окончательно сбила с ног шатающихся противников мощным порывом ветра, а после этого спеленала ветвями окрестных деревьев. На все это у нее ушло не больше пяти секунд, преподаватель магии природы, узнав о случившемся, посчитал, что не зря получает свое жалование.

А помог озарить славой этот подвиг помощник тогда еще будущего директора Даниила Темникова. Этот весьма неглупый, но чудовищно брюзгливый юноша с копной темных всклокоченных волос следил за лунным циклом в одной из двух замковых башен, поминутно вздыхал трагически и вполголоса костерил патрона за бессонную ночь. Вспышки заставили его изменить предмет исследований – Луна ведь никуда не денется, а во дворе явно происходит что-то интересное. Торжество исторического антагониста и освобождение из мешка представителя мелкого магического народца низшего ранга, мушмура, он решил обратить в свою пользу и поспешил к Темникову в надежде отделаться от нудной работы в награду за любопытную новость.

Ничего не подозревающая Мина помогла существу, похожему одновременно на крысу и поросенка, покинуть территорию Академии и лишь потом направилась в спальню. Заклинание «поступь ветра» позволило ей проскользнуть в крыло Белого Ордена незамеченной, а уж там она, осознав наконец, что страшно устала, ослабила концентрацию и снова осчастливила мир своей красотой.

И зрители нашлись. Час был поздний, но в гостиной горел камин, а возле него грел кости легендарный маг-долгожитель, директор Академии Вальдемар в окружении Темникова, Светловского и нескольких доверенных преподавателей.

Увидев столь представительное собрание, Мина попыталась опять податься в невидимки, чтобы проскочить в спальню, но за спиной раздалось сдержанное покашливание, а следом смутно знакомый усталый голос:

– Мы ждем вас, юная леди, подойдите, поближе, будьте любезны.

Кураж, который сопутствовал ей весь вечер, испарился, а грудь сдавило от дурного предчувствия.

За десять шагов до камина комната вдруг наполнилась треском огня и поленьев: кто-то из могущественной компании сотворил вокруг звуковой барьер. Попав внутрь него, она услышала, как ее многолетний покровитель и глава Белого Ордена Иван Иванович Светловский убеждает директора не применять к ней суровых мер. С другой стороны руководитель Черного Ордена Даниил Темников, которому слухи прочили директорское кресло в ближайшие годы, тактично намекал на вредные последствия потакания нарушителям правил и исключений для лучших студенток. Скорее всего, его не беспокоила победа исторического соперника в студенческой дуэли, да и лично к Мине он, возможно, даже симпатию чувствовал, но соблазн проверить границы собственного влияния был слишком велик, так что сорокатрехлетний сын изгнанной из клана ночной эльфийки и неизвестного человека с выражением искренней печали в голосе высказался о необходимости отчисления. И на беду Мины этот полуэльф, хоть и считался почти юношей по меркам остальных профессоров, оказался куда влиятельнее шумного, неопрятного и косноязычного Ивана Ивановича.