Корм вампира

Одев камуфляж, Вродек расплылся в улыбке — что-то ему говорило, что ужин будет особенный!

… Самое приятное — лестница оказалась ярко освещена, чисто убрана и насмешливая горничная, виляя очаровательной пятой точкой, поинтересовалась у постояльцев, с какого дуба они прутся по лестнице, вместо того, чтобы воспользоваться лифтом?!

Олег сморщил нос и развел руками, Вродек — пожал плечами, а Бену пришлось отдуваться за всех, честно признавшись, что о лифте, во-первых, им никто не сказал, а во-вторых, за 20 лет от лифтов можно и отвыкнуть, особенно живя в "глуши лесной".

Заинтересованный девичий взгляд, брошенный на самого молодого и симпатичного из всех троих — Вродека — гарантировал тому веселую ночку, обещая полную проверку "лесного темперамента" в горизонтальном режиме.

Чеху Бен посоветовал вытереть слюни и сделать морду попроще.

"Менее озабоченную и голодную". — Уточнил толстяк, очень отчетливо и громко, на всю лестницу, заставив девушку, поднявшуюся на этаж выше, с грохотом оступиться, выпуская из рук ведро с водой.

Счастливо избежав потока воды, все трое проскочили, от избытка чувств, площадку первого этажа, оказавшись в подвале.

Вродек, сразу, благоразумно предложил вернуться и пройти в столовую, но оба "старика", не сговариваясь, "уперлись рогами", решив осмотреться по сторонам, благо, что запас времени, пусть и крошечный — в 10 минут, все еще был.

Во времена процветания, в подвале располагался гараж для приезжающих, машин на пятнадцать, комната охраны, бойлерная и склад для мыломойки, запирающийся на впечатляющий замок. Бойлерную охраняла простая защелка, а комнату охраны давно подчистили и расширили, превратив в комнату отдыха для персонала, разделив на мужскую и женскую части. Если Вродека не подвел слух, то женской частью кто-то, именно сейчас, очень настоятельно пользовался.

Бен, сколько не прислушивался, ничего такого не уловил, и скомандовал возвращение, лишь скользнув взглядом по трем авто, бережно укрытым пропыленным брезентом, подвязанным снизу на веселенькие голубые узелки-бантики.

Двери банкетного зала, широко распахнутые, блестящие надраенным лаком и вычищенной позолотой, открывали очень актуальный вид на стоящие рядами столы, за которыми уже сидели или только устраивались, люди, совершенно разного вида: траппер, наряженный в щегольски выделанную кожаную куртку, украшенную вышивкой, когтями и зубами добытых зверей соседствовал симпатичной, затянутой в корсет взрослой женщиной, в зеленом платье; рядом с человеком во фраке сидела молоденькая девица с лицом, украшенным татуировками, в привычной глазу джинсе, обильно усыпанной стразами.

Прежде чем Бен успел сказать хоть слово, на пороге появился Картер и молчком потащил всех троих к центральному столу, стоящему на возвышении, перпендикулярно остальным.

Рассадив, через одного, по левую руку от центрального, пока еще пустующего стула с обычной спинкой, сослуживец Бена испарился, лишь шепнув напоследок, что сам он будет сидеть с другого конца стола и, чтобы никто ничему не удивлялся, даже если все покажется очень странным.

Вродек сразу ушел в глухую оборону, с отчаянно пылающими ушами — девушки справа и слева от него, переключились на молодого оборотня, сходу взяв в оборот, включив обаяние на максимум.

Олег тихонько посмеивался, присматриваясь к стоящим на столе блюдам, а Бен, едва успев поздороваться со своим соседом справа, оказался вовлечен в нешуточный спор, сути которого понять не мог, своего мнения не имел и оттого просто качал головой, поддакивал и держал марку, мечтая воткнуть нож вон в то блюдо с прекрасным молочным поросенком, а потом переключиться на семгу, наслаждаясь и витая в облаках седьмого неба, от удовольствия.

Никто за их столом не обратил внимания на появившегося правителя, проскользнувшего словно тень и занявшего свое место, так, словно сидел здесь все время, не отходя.

Тяжелый хрустальный бокал, наполненный красным вином, мелко подрагивал в его руке, выдавая нешуточную, с трудом сдерживаемую, ярость, что полыхала в глазах, сейчас слегка прикрытых веками, словно владелец отдыхал от трудов праведных, наслаждаясь гулом спешащих утолить два голода сразу, людей, сидящих за столами.

На мгновение, только на мгновение, отпустил Эрнест Тилль свою ярость наружу, широко раскрыв глаза. Миг, в котором, замерло время и шум затих сам собой.

Звякнула о тарелку вилка, опущенная неосторожным траппером, тут же втянувшим голову в плечи.

Эрнест Тилль, 64 года, вдовец и отец. Правитель города Траннуик.

Короткая стрижка, седые волосы, зеленые глаза и усталая улыбка.

Мир вертится вокруг таких как он.

Мир вертят такие как он.

Нет ничего страшнее, когда подобные ему люди говорят миру "стоп".

— Мои уважаемые гости! — Эрнест встал, продолжая сжимать в руках бокал. — Мои уважаемые соратники, компаньоны и близкие друзья! Последние 17 лет я вел этот город, холил его, лелеял, отстраивал и защищал. Стоял на стенах плечом к плечу и шел в атаку — наравне со всеми. 15 лет назад вы назвали меня Достойнейшим, вручив ключи, свои сердца и души. Пять лет назад мы, все вместе, решили, что мой титул станет наследным…

Мужчина сделал паузу и Бен тревожно зашарил глазами по лицам людей, сидящим напротив, ожидая что кто-то разорвет тишину.

— Моя дочь, Анна-Марина своевольно увела группу людей. Ради своей прихоти. Демонстрируя свою силу и мою власть. Не смотря на мой запрет… Не смотря на мой строжайший запрет, она покинула город. Сегодня она вернулась. Нужный фабрике ингредиент привезен. Но за него заплатили жизнями семнадцать мальчишек нашего города! — Эрнест поставил бокал на стол. — Семнадцать тех, кто поверил моей дочери. Тех, кто еще нужен городу, кто не обзавелся семьей, кто не оставил после себя потомства! Стоит ли водоросль таких жертв? Думаю, нет. Сможет ли моя дочь, заняв мое место, править этим городом справедливо и мудро? Думаю, нет!

Народ затаил дыхание, не сводя глаз с правителя, который, только что, прямо на их глазах совершал нечто такое странное, чего просто не могло быть…

— Вы знаете меня долгие годы. Вы знаете, что я ратовал за единовластие. Теперь же… Я изгоняю свою дочь из города и запрещаю ей возвращаться сюда в течении пяти лет, объявляя ее вне закона. Вернувшись сюда раньше времени, отказавшись уехать — она будет повешена, как преступница, каковой и является! Пусть на своей шкуре узнает, что такое жизнь без папы… — Последние слова мужчина произнес почти шепотом, отворачиваясь от гостей и уходя из обеденного зала.

— Нормально посидели… — Услышал Вродек от Олега и согласно кивнул.

— Эрнест всегда был перфекционистом… — Сосед Бена тяжело вздохнул. — И ему всегда не везло на женщин. Первая жена была гадина, вторая — шлюха. А дочь — мелкая змея, завистливая и тщеславная.

— И что? Вправду изгонит? — Не поверил Аркан. — Родную дочь?

— Обязательно. — Мужчина вытер губы о салфетку. — Даст сопровождающих, до границы и пинка, для скорости, добавит. А вернется — повесит, как и обещал.

— Нет чести в бесчестии… — Бен придвинул себе тарелку с рыбой. — Но, не пропадать же добру!