Кормилец, или Любовь зла…

— Да ты не бойся, — сказала она. — Одежду мы забрали только потому, что не знаем, не зашито ли у тебя там чего. Отвезем куда подальше и выбросим в реку.

Из-за кляпа она ничего не могла спросить. Впрочем, и так ясно, что с ней сделают. В подвал, а там изнасилование, истязания и смерть.

Послышался громкий металлический скрежет. Ее ввели в какое-то помещение. Опять металлический лязг — должно быть, задвинули решетку.

— Вы можете подойти ко мне задом? — раздался мягкий мужской, незнакомый ей голос. — Задом. Я сниму с вас наручники.

Спиной она коснулась холодных прутьев. Мужчина моментально освободил ее от оков.

— Снимите, пожалуйста, мешок с головы и выньте кляп. Если, конечно, не желаете, чтобы это сделал я.

Одной рукой она сорвала мешок. Ослепленная потоками света, долго дергала ремешки на затылке. Наконец выплюнула кляп. Обернулась и инстинктивно прикрыла руками грудь и промежность.

Мужчина лет сорока, довольно приятной наружности, вежливо отвел взгляд.

— Я не собираюсь вас разглядывать, — предупредил он. — Там, на стуле, ночная рубашка и спортивный костюм. Что вам больше нравится. — Он по-прежнему смотрел в сторону.

Потрясенная, она отступила на несколько шагов от решетки. Это не был подвал. Помещение напоминало, скорее, номер в дорогом отеле. Очень дорогом. Она выбрала спортивный костюм и оделась в мгновение ока.

— Что все это значит? — спросила она. Руки тряслись от нервного возбуждения.

— Вы сейчас в шоке. — Он наконец посмотрел на нее. — Поэтому все разговоры отложим на потом. Сейчас как раз время ужина. Может, у вас имеются какие-нибудь особые пожелания? Есть говядина а`la Boulangere [1] . Или предпочтете заливную русскую осетрину? Бифштекс с кровью по-английски? Фазанчика или пулярку?

1

Говядина, приготовленная в жарочном шкафу.

— Твою голову на блюде! — огрызнулась Анита. — Что ты несешь!

— Я понимаю, вы в шоке, — повторил он. — Пока вот возьмите конфеты. — Он протянул ей коробку, на которой большими буквами было написано «Merci». — Коли уж мы говорим о шоке, вам надо выпить. Что вы желаете? Куантро? Это такой дамский ликер на апельсиновых корочках.

Он сразил ее начисто. Она никогда ничего такого не пила. Ее полицейской зарплаты только и хватало, что на покупки в самых скромных супермаркетах.

— А может, обычный коньяк? — допытывался мужчина. — Может, вино? Французское, итальянское, калифорнийское, испанское, австралийское, мексиканское…

— Водку! — рявкнула она.

— Извольте. Польскую, русскую, немецкую, финскую…

— Просто водку!

— Извольте. Одну рюмку или целую бутылку?

Она уставилась на него, онемев. Что здесь происходит? Что все это значит?

— Целую бутылку.

— Сейчас, мигом принесу. — Он направился по коридору, но вдруг остановился и вернулся. — Прошу прощения. Совсем забыл. — Достал что-то из кармана и протянул через решетку. — Это ланолиновый крем. У вас наручниками стерты запястья. Смажьте, пожалуйста.

Она тупо смотрела, как он побежал выполнять ее заказ. Открыла тюбик с кремом и понюхала. Батюшки! Настоящий. Надо думать, в него не подмешали яду. Да и зачем? Ее могли убить и тыщей других способов. Анита вся дрожала от волнения, не в состоянии справиться со своими мыслями. Съела почти половину конфет из коробки с надписью «Merci», прежде чем прибежал незнакомый мужчина с заиндевевшей бутылкой водки. Бутылка стояла в ведерке со льдом и была перехвачена безукоризненно белой салфеткой. Он подал сраженной наповал Аните ведерко через специальное окошечко в решетке. В придачу изящную скатерку, чтобы застелить столик. И рюмку. Еще он принес две тарелки: на одной — тартинки с икрой, на второй — горка крекера, густо обсыпанного солью. Вдобавок — минеральную воду, тоже охлажденную, и томатный сок. Перец и соль. Из кармана достал сигареты, те, которые она курит, пачку красного «Марса» и, естественно, зажигалку.

Он подавал все это через окошечко в решетке, а она ошарашенно брала. Напоследок он вручил ей лекарство от похмелья. Несколько белых больших таблеток.

— Я знаю, эта ночь будет для вас нелегкой. И, конечно, самый лучший выход — напиться, — вздохнул он. — Но я искренне хочу вас заверить, что ничего плохого с вами здесь не случится. Никто вас даже пальцем не тронет. И очень скоро вы получите свободу. Целая и невредимая, выберете такое будущее, какое сочтете самым подходящим.

Шарлатаны-уфологи! Это первое, что пришло ей в голову! Ждут какую-то комету и тогда всех поубивают. Вот оно, прекрасное будущее. Полиция наконец-то до них доберется! Эта мысль пришла в голову следом за первой. Нет, они перебьют всех из желания жить в «Божьем мире». Третья мысль была еще хуже. Это одержимые жрецы какой-то богини, требующей жертв из числа их пленников. Ее заставят лежать, раздвинув ноги, на алтаре, а перед ней пройдет вереница плакальщиков. И действительно, пальцем никто к ней не притронется. Пальцем нет. А вот кое-чем другим — да. Она даже почувствует это «кое-что» внутри себя. Зачем она читала все эти полицейские рапорты? Зачем? Господи! Сюда приедет антитеррористическая бригада и устроят такую бойню, что никто не выйдет живым. Спалят половину здания, а оставшуюся взорвут. Она ведь знает этих парней. Господи! Господи. Господи. Не хочется умирать от пуль своих же корешей. А уж как заварится каша, ее коллеги строчить будут по всему без разбору — денег-то на стрелковую подготовку не хватало.

Мужчина, видя ее замешательство, снова отвел взгляд.

— Повторяю, с вами в самом деле ничего не случится. Поверьте мне. Ничего… — Он замялся. — Но я знаю, первая ночь — не лучшее время для беседы. Надо переждать хотя бы парочку дней, чтобы приступить к разговору.

— Сколько женщин вы тут держите?

Он потер нос.

— Самое удивительное то, что никого, кроме вас, сейчас мы не держим.

— Ну да. Они здесь по собственной воле?

Он спрятал лицо в ладонях.

— Они же здесь? — настаивала она. — Правда?

— Да. Здесь, — кивнул он.

— И что вы с ними делаете?

— Ничего не делаем. Они здесь по собственной воле.

— И вы хотите, чтобы я в это поверила?

Он пожал плечами.

— Поймите. Первая ночь действительно не лучшее время для серьезного разговора. Говорю вам еще раз: ничего с вами не случится и уже скоро вы получите свободу.

— Тогда почему ни одна из похищенных женщин не вернулась домой?

— Не сегодня. Пожалуйста, не сегодня. Спокойной ночи. — Уходя, он обернулся. — Да, если вам что-то понадобится, над кроватью есть красная кнопка. Кто-нибудь из обслуживающего персонала немедленно прибежит и выполнит ваши пожелания.

Она снова оторопело посмотрела ему вслед.

— Могу я увидеть своего мужа? — крикнула она.

— Я говорю вам, не сегодня, — повторил он. — Желаю доброй ночи. Хотя… она вряд ли будет такой уж доброй.

Анита рванула решетку, но он уже ушел. Трясясь от злости, она повернулась к маленькому окну в стене комнаты. Оно не было зарешечено, но Анита догадывалась, что стекло в нем бронированное: из-за окна не проникало ни звука, по-видимому, оно было многослойным. Она налила рюмку «Финляндии». Выпила, закусила тартинкой с икрой и окинула взглядом свою небольшую камеру. Либо ее обманывало зрение, либо в камере была дверь. Заинтригованная, Анита подошла к ней. Предвидя заранее, что дверь будет закрыта, тем не менее наперекор всему дернула за ручку.

Полный шок! Дверь была не заперта. Анита вошла в просторный апартамент. И прямо-таки потеряла дар речи. Один только раз в жизни она видела нечто подобное. В VIP-апартаменте в отеле. Когда сотрудничала с президентской охраной во время спецоперации во Вроцлаве. Кажется, там был только один апартамент такого уровня, и обычным гостям его не сдавали. Ну, разве что на их банковском счете значилось, по крайней мере, шесть нолей. Мягонькие кожаные диваны, красивые ковры, приглушенный свет. С правой стороны — кабинет для работы. Ноутбук, почтовая бумага и конверты, удобное кресло, ее любимые письменные принадлежности — старая немецкая пишущая машинка и чернильная авторучка. Рядом гардеробная. Потрясенная, Анита открывала шкафы. Платья, джинсы, камуфляжные брюки, ночные рубашки и пижамы. Все именно такое, какое она обожала носить. Слева ванная комната. Ванна что твой авианосец. Пожалуй только, авианосцы редко бывают оснащены джакузи. Душевая кабина размером в половину ее квартиры. И, конечно, телевизор, стульчик перед ярко освещенным туалетным столиком с набором косметики для ухода за кожей. На ее зарплату и трети такой не купишь. И тут же клозет. При большом желании в ванной можно было бы запарковать автомобиль. Например, «вольво». Эдакую громадину на колесах. Поместилась бы запросто, если бы не огромный музыкальный центр, установленный здесь, наверное, лишь затем, чтобы в процессе… ну, в процессе… в процессе того, чем в этом месте занимаются, не было скучно.