«В рамках операции мигрант обнаружены нелегальные мигранты…»
В рамках операции мигрант обнаружены нелегальные мигранты,В рамках операции девиант обнаружены опасные девианты,В рамках операции фолиант обнаружены запрещённые фолианты,В рамках операции адамант обнаружены неподконтрольные адаманты.Как сеть расплести,Когда со всех сторон ново-сти,В какие полости –Душу свою спасти,В какие волости –Тело свое нести,Все равно, в старости тамили в молодости,Без чести или в чести,Но покояНе обрести.
«Остановись, малыш, куда ты спешишь?..»
– Остановись, малыш, куда ты спешишь?– К неидеальному миру спешу, – как ты говоришь, –Прочь ото всего, что ты заповедал и нашептал,Покидаю
твои идеи, огибаю твой идеал.Спешу к низинам, болотам, спешу к змеиным местам,Потому что жизнь зарождается именно там,Во влажном сумраке, тумане и ворожбе,В том, что противно тебе.– Я тебя понимаю, но это всего лишь сеть,Запутаться – захлебнуться, выбраться – умереть,А из влажного сумрака глядят миллиарды глаз,Мертвые смотрят на нас.Выхода не бывает, и вывода ты не жди,Если решил – иди.
«Такая шняга…»
Такая шняга –Вот, например, война.Вы думаете, дело в алой и белой розе,В пении сирен над волнами,В красотке, обречённой на выбор?Что вы? – просто маленький человекБыл не уверен в себе,Долго выдавливал прыщи перед зеркалом,Вычесывал перхоть,Втягивал живот.Дети кричат во время бомбежкиИ собаки воют.Звук практически невыносимый…Стоило бы об этом помнить,Изнывая от похоти, завистиИ разрывающей горло,Неизбывной, неотменяемой, самоубийственнойНеуверенности в себе.А вы говорите – гордыня?Хотя, впрочем, и она нужней всего человеку,Небольшому, плешивому,Выдавливающему прыщ перед зеркаломИ наблюдающему, как белесая вязкая жидкостьРасползается по ногтю.Остальным гордиться особенно нечем,Потому чтоВсе, что было прахом,Станет им вновь.
«Нет, ничего такого…»
Нет, ничего такого,Просто сквозь пальцы,Не оно даже,Улыбки, слезы,За Сергиевым ПосадомПоля, перелески,Туда можно приехать,Почти вернуться,Но ничего не случитсяИз того, что уже случилось.Только у мощей святого СергияВстретишь мальчика,Который подходит к ним первый раз,Робкий, зыбкий, надеющийся.
«О религии, славе, итогах…»
О религии, славе, итогах,ни о чем не отвечу всерьез,люди ходят, конечно, под Богом,одинокие, – что за вопрос?Разговорчики выдадим строем,сосчитаем, кто счастлив, кто пьян,каждый пятый случится героем,перед тем как шагнуть за экран.Ничего, что в кино было лето,у нас тоже случалось оно,даты смерти записаны где-то,всё насвистано и решено.
«Никогда не торговали рабами, фруктами, семенами, мясом…»
Никогда не торговали рабами, фруктами, семенами, мясом,Не убивали, не казнили, не распоряжались, не отнимали последнее,Просто смотрели, как вокруг торгуют рабами, фруктами, семенами, мясом,Убивают, казнят, распоряжаются, отнимают последнее.Обличали, обдумывали, поощряли действия этих мужчин,Получали от них подачки, иногда с избытком, иногда только, чтоб не умереть с голоду,Для скучающих дам сочиняли приятные куплеты,Время от времени развлекали их ритмическими телодвижениями,Пока остальные торговали рабами, фруктами, семенами, мясом…Ну и так далее.
II. Ааааааааааааа!
«Голливуд плодит сотни мифологий в год…»
Голливуд плодит сотни мифологий в год,Но они не имеют сладчайшего источника и горькой силыИ потому сгорают как спички.Кино было устроено для того,Чтоб музыка стала иллюстрацией,Утратила способность к преображению,Точно так же, как слово несколькими веками раньше.Однако рок-н-ролл спутал все карты,Он оказался более опасной игрушкой, чем они думали.Один безымянный генерал сказал:Давайте уже доделаем дело,Просто зафиксируем людишек, как обычных потребителейудовольствий,Потом квантовые сети легко завершат процесс.Но
одна певица из Пасадены,Ее зовут Бет Харт,Опять спутала им все карты.Этот напиток из секса, агрессии и свободы,Они с ним не умеют работать,Он не поддается контролю.Кто ее пропустил, не могут понять,То же самое было с Морисоном и Плантом,На обеззараживание у них ушли десятилетия.Стерильность стоит дорого,Бюджетные средства, социальные ловушки,Так что пока есть надежда,Что им банально не хватит денегДля полного торжества цифры.От нас, однако, потребуется чрезвычайное усилие,Великое делание, чистый вопль,Не Ом, не Ам и уж точно не Мама –Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа
«Поднялся северный ветер…»
Поднялся северный ветер.Люди из службы безопасности предупреждают:Уберите вещи с балконов.У костра уже не согреться.Не выйти налегке за вином.Но и духота исчезла.Каждый, кто хочет, уедет,Спрячется, убежит от ветра.Не повсюду же поднимается северный ветер?Или повсюду, но не сразу,Он приходит неожиданно,Сдувая планы и ожидания.Они смешно летят,Кувыркаются по долинам.Застревают в шиповнике.Нам останется толькоРазвернуться к нему лицом,Крепче прижаться друг к другу.
Тишина
Дорога вьется меж полями,Стоят деревни в полусне,В домах старухи с костылями,Не знают радости оне.А наши матери остыли,И наши деды взапертиЛежат, покинуты в могиле,Им не подняться, не уйти.И Федоровское ожидание,И Циолковского чертеж,Всего – блудливые мечтания,В них ногу сломишь – не поймешь,Что с глупой техникой срастется,Напишет кто программный код?Звук, означающий сиротство,Плывет.
«Если бы вдруг я остался один…»
Если бы вдруг я остался один,Я бы поселился в Кинешме,Снял тысяч за пятнадцать лучшую квартиру в городе,В двухэтажном доме девятнадцатого века,Окнами на центральную улицу,Привез с собой несколько непрочитанных книг,Больших, толстых,До которых раньше не доходили руки,Полное собрание сочинений Лосева,Добротолюбие в переводе Паисия Величковского,И ещё, быть может, не судите меня строго,Давно прочитанного Плотина и переведенного мноюмаркиза де Сада.Современные книги я бы просматривал в телефоне,Наверное, в Кинешме неплохой интернет,Уже существует 4G или, так или иначе, появится,Ну, в крайнем случае, я бы обошелся каким-нибудьобычным соединением.Я бы ходил гулять на берег большой реки,Иногда заглядывал в бар,Не пропускал бы ни единой утрени по субботамИ литургии по воскресеньям,Познакомился бы с местным протоиереем отцом Василием,Говорил бы с ним об Исааке Сирине и Романе Сладкопевце,Об Аверинцеве и Экономцеве,И иногда даже о Делезе и Агамбене.Наверное, переезд в КинешмуМог бы стать для меня единственной возможностьюВстретить смерть спокойноИ с полным пониманием ее неизбежности.А потом – безымянный крестНа местном уютном кладбищеЛучше всего остального,Особенно в моем случае,Когда родовая память путается,СбиваетсяИ больше напоминает узел,Чем нить.Отец Василий сказал бы мне перед смертьюНесколько утешающих слов,Способных примирить меняС путаной и мятежной жизнью.Но я вряд ли надолго уеду в Кинешму,Существуют люди, которым будет холоднееБез моего присутствия в других местах.
«Первоначально я думал, что это кончится где-то так…»
Первоначально я думал, что это кончится где-то так,будет град или мокрый снег,ветер, цитаты, забытые в черновиках,и несколько человек,путающих события и имена,которых было, в сущности, до хрена.Теперь понимаю, что всё это будет совсем не так,необязательно град или мокрый снег,тем более ветер и цитаты, забытые в черновиках,а те несколько человек,которые путают события и имена,не восстанут от сна.