Коробка таблеток от депрессии
Шрифт:
– Мама, не сомни тот край! – Ника озадаченно выводила карандашом линии.
– Ниииик? – мама прижала руки к груди. – Тебе плохо?
– Очень! – откровенно ответила Ника.
– Этот проклятый Макс! – вскипела тёща. – Он во всём виноват!
– Он не виноват. Это я, мам! Это я всё разрушила.
Ника выдержала мамины истерики и слёзы, угрозы вызвать психиатрическую помощь и сдать её на лечение, жалобы на дочь, не думающую о маме и прочее, и прочее, и прочее в том же духе.
– Мам, я вполне могу оказаться в психушке, если я Герду не найду. Понимаешь? Поэтому, ты
Ника была так серьёзна, что мама, схватившись за сердце, уехала домой. А добравшись, привычно обвинила во всем мужа и зятя.
– Сводит с ума мою девочку!
Нет, она, конечно же ему позвонила, чтобы всё высказать, но телефон он не брал, поэтому пришлось обе порции обвинений выслушивать Никиному отцу.
Ника перешла на поиски среди собачников. Она заезжала во дворы, показывала фото, спрашивала, умоляла сообщить, если увидят. – Ничего, надо ещё постараться. Герда, ну прости меня! Найдись! Только найдись живая!
– О! И вы эту псинку ищете! – начали говорить Нике собачники. – Тут ездит такой приятный парень и тоже её ищет.
– Макс ищет! – сообразила Ника. – Нельзя о нём думать. И хорошо бы ему на глаза не попасться! Не поверит, что я ищу, только разозлится сильнее…
Максу тоже несколько раз говорили, что такую же точно собаку ищет симпатичная девушка.
– Наверное, у кого-то похожая убежала, – подумал он. О том, что Герду разыскивает его жена, он и подумать не мог.
Ника стала бояться темноты. От недосыпания чувствовала себя плохо, но закрыть глаза, значило провалиться в тот страшный мир, где она – собака, потерявшая хозяина.
– Всё, я больше не могу! – в один из вечеров она вымоталась так, что, припарковав машину, поняла, что заехала вовсе не в свой двор, а в соседний, и обнаружила это, только попытавшись открыть дверь в чужой подъезд. – Ну, всё… Пора маме звонить, что меня уже пора лечить. Наверное, она погибла, а если и жива, я её не сумею отыскать! – понурилась она. И тут заметила что-то знакомое справа от дома.
Среднего размера дворняжка, чем-то, впрочем, очень отдаленно напоминающая колли, выбежала из-за угла дома.
– Герда? Герда! Гердочка! – Ника кинулась к собаке, а та испуганно попятилась и поджав хвост рванула в кусты. – Герда, стой! Куда ты? Это же я!
Ника вломилась в заросли, по колено проваливаясь в снег, – Она что меня не узнала? Где она? Куда делась? Если она так близко от дома, почему тут, а не у нашего подъезда?
И тут Нику осенило:
– Она меня как раз отлично узнала! Она прячется от меня и ждёт Макса! Она же не знает, что он от меня ушел!
Ника дрожащими руками выхватила смартфон и набрала номер Макса, но тот трубку не брал, сколько она не названивала. Она написала смску: «Макс, я нашла Герду, приезжай скорее домой!»
Звонок мужа не заставил себя ждать:
– Не смей так больше шутить! Я не желаю ничего о тебе знать! Если ты думала, что таким враньём можешь заставить меня вернуться, ты… ты просто жестокая бесчувственная дура! Я никогда не возьму трубку и ничего не буду читать, чтоб ты не написала!
Ника
не успела и не сумела прорваться сквозь его крик и обреченно уставилась на экран смартфона.– Да, ты прав. Я именно такая! Но как же мне её без тебя поймать?
Ника обшаривала кусты, пока не выбилась из сил. А потом просто разревелась.
– Герда, простиииии, прости меня!
Одна рука закоченела, и Ника с опозданием сообразила, что перчатку она где-то потеряла. Только это не имело никакого значения. Она обхватила ствол ясеня, почему-то решивший расти вбок, и чуть не повисла на нём, всхлипывая и поскуливая.
Ощущение того, что её скулёж отзывается каким-то эхом, возникло у Ники не сразу. Только когда она напрочь перестала дышать носом и полезла окоченевшей рукой в сумку, чтобы найти упаковку платков, Ника осознала, что ей кто-то вторит. Медленно повернула голову и обнаружила рядом…
– Герда! Гердочка моя! – нет, она больше не убегала, а напротив, что-то настойчиво совала Нике в руку.
– Что это? Это же… Моя перчатка! Ты мне перчатку нашла? Моя хорошая! Моя лучшая на свете собака! Это ты меня пожалела, да?
Кто знает, почему у собак, даже у небольших собачек, бывает сердце значительно большего размера, чем у иных людей.
Ника плакала теперь уже от радости. Правда, ровно до того момента, пока не поняла, что Герда от неё аккуратно пятится.
– Ты мне не веришь, да? Я понимаю! Я нам такой беды наделала! Прости меня. Нет! Только не убегай. Куда ты?
Герда вела себя странно. Нет, в руки не давалась, но и не убегала спасаясь.
– Ты меня как ведёшь куда-то… – удивлялась Ника. – И вроде как смущенная какая-то…
Герда подобралась к каким-то полуразвалившимся кирпичным гаражам и нырнула в темень. Правда, ненадолго. Из-за кучи кирпича за Гердой вышла ещё одна собака – здоровенный пёс, тяжело прихрамывающий на правую переднюю лапу.
– Вот так, значит, да? – Ника смутно помнила, что чужих крупных собак боялась. Почему-то… когда-то…
– Это твой друг?
Она вспомнила свои бесконечные сны и пожалела, что там в них не было такого пса. Не было бы ей так одиноко и страшно.
– Ты, бежала к Максу и с ним встретилась, да? И решила попробовать его тоже привести домой? А знаешь… Пошли! Да, и ты тоже! – она протянула незнакомому псу руку. Протянула именно так, как мечтала сама увидеть во сне – открытую ладонь, которая не прячет в себе камень и не сжимается в кулак, чтобы ударить, нет! Ладонь, на которой находится самое важное – знак, такой понятный для всех собак: «Пойдём со мной, ты мне нужен!» – Пошли домой!
Ника понятия не имела, хороший ли это пёс, или нет. Как он будет вести себя в её ухоженной квартире, воспитан ли он. Это по большому счёту не имело значения. Главным было то, как у Герды завилял хвост. Сначала робко, недоверчиво, а потом – широко, от души, радостно. Пёс обернулся на Герду, и ткнулся носом в ладонь Ники.
– Пошли домой, Кай! – позвала она.
– Ника! Ты cошла с ума? – возопила нежная Никина матушка, обнаружив дома мало того, что дурацкую псину зятя, так и ещё какую-то огромную, грязную и явно злющую!