Короче! Я из Сочи. Том 1
Шрифт:
За год до этого дня папа дал мне большую толстую тетрадь, всю исписанную его рукой. Это были записки о его детстве, юношестве, и в день его рождения в 2015 году я подарил ему один-единственный экземпляр книги «Георгий, он же Жора, он же Гарик», изготовленный в сочинской типографии по моему макету. Лучшего подарка нельзя было и придумать. Отец читал свою книгу, по новой всё вспоминал, переживал, плакал. Я счастлив, что успел доставить эту радость отцу. А сколько ещё не сказано, и уже не будет сказано никогда. Можно написать повесть, роман, песню, что угодно, но теперь они не узнают этого.
Уходят поколения! Уходят ветераны. И как сегодня для нас важно каждое слово, сказанное ими о той жизни. Только там, на страницах нашей истории, мы можем почерпнуть Правду, только там найдём ответы на множество вопросов.
Короче! Я из Сочи
Часть первая
Барак
Мы слышали о многих чудесах, существующих на Земле, но есть одно чудо, которое всегда рядом с нами. И это чудо – Любовь!
Вечереет. По темнеющим улицам куда-то торопятся прохожие. Одни возвращаются домой после работы, другие, напротив, только идут на службу. А город отдыхает после жаркого летнего дня. Включились фонари на столбах вдоль улиц и во дворах, но они не могут воспрепятствовать темноте, поглощающей город. Желтая мигалка на кабине поливалки, едущей по улице, сообщает прохожим, деревьям и кустам, что их сейчас польют. Окна в домах начинают свою вечернюю жизнь, и за каждым окном она особенная, ни на что не похожая и не сравнимая ни с чем. Где-то слышатся громкая музыка, смех, двигают стульями – торжество какое-то, наверно, юбилей. А там плачет младенец – надо уже спать, а он не хочет. Может, болит что?
Каждое окно – своя история, судьба, и ни один писатель вовек не сможет написать книгу обо всех этих историях и судьбах. Но можно написать книгу о любви, о настоящей и бесконечной любви, и эта книга расскажет о всех без исключения историях, судьбах, окнах, улицах, городах.
Ведь с любви начинается всё на этой Земле. Мы любим, и от этого рождаются наши дети, которых мы тоже безумно любим и которые больше всего на свете любят маму и папу. А ещё мы любим своих родителей, учителей, наставников. Мы любим свой дом, двор, улицу, город, Родину, в конце концов.
Любовь – это то, что дал нам Бог!
Почему мы так любим смотреть на лица маленьких детей, младенцев? Да потому, что их прекрасные глазки выражают только любовь, они любят маму и весь этот мир, в который недавно пришли. В этих глазках ещё нет хитрости, лукавства и тем более зависти или ненависти, которые нередко сжигают всё хорошее в нас, взрослых. Там, где Любовь, всегда мир, спокойствие и счастье!
«Копейка»
Новенькая белая «Копейка» с транзитными номерами мчалась по горной дороге. Не совсем правильно называть её «Копейка», потому что такое название этой серии дадут позднее, а сейчас она – Ваз-2101 1975 года выпуска, и три месяца всего как с конвейера. Временами она то ускоряла свой бег, то замедляла движение или вовсе останавливалась на какое-то время. Никто из машины не выходил и, постояв немного, она срывалась с
места, мчась во весь опор дальше. С первого взгляда видно, что за рулём – опытный водитель-профессионал.Дело шло к вечеру, когда машина въехала в Туапсе. «Марина! Солнышко моё! Может, поедем в больницу, – обратился водитель к пассажирке, сидящей на переднем сиденье. – Зачем рисковать? Сейчас будет тяжёлая дорога, ты же знаешь. А вдруг прихватит, что я на дороге буду с тобой делать?» – «Нет, Серёжа! Мне уже хорошо. Давай домой поскорее. И купи бутылку минералки, во рту сушит», – ответила ему женщина.
Ещё сутки тому назад Сергей и Марина были дома, в Сочи. Утром Серёжа достал из почтового ящика извещение о том, что подошла их очередь на приобретение машины Ваз-2101, которую необходимо в течение нескольких дней забрать со станции в Краснодаре. Не заберёшь – когда ещё подойдёт очередь? Деньги давно собраны, всё готово, но есть существенная проблема. Дело в том, что Марина – жена Сергея, в положении, и пошёл уже девятый месяц. Ехать с ней в такую дорогу рискованно. Но Марина вдруг заупрямилась: «Мы с тобой столько лет деньги откладывали. Встретишь меня из роддома на машинке. Цветы купишь. Мне же до родов ещё полмесяца. Ну, Серёжа!» «Замечательно! – отвечает ей Сергей. – Значит, я сам еду в Краснодар, получаю машину, и сразу к тебе» – «Как это? Ты без меня будешь выбирать нашу машину, цвет, обивку салона? Нет! Нет! Я не согласна! – наехала на мужа возмущённая Марина. – Мы едем вдвоём. Туда на поезде – это совсем не опасно, а оттуда потихоньку и вырулим в Сочи. Дорогу мы знаем отлично, сколько с тобой поездили. Всё! По-другому не пойдёт!» А как спорить с любимой женщиной, да ещё когда в ней твой ребёночек?
В Краснодар Марина и Сергей приехали рано утром. К девяти часам они стояли в торговом отделе, а через час уже выбирали машину. Марине понравилась чисто белая машинка с серой обивкой салона. Сергей не спорил. Раз она здесь – пусть отведёт душу. Водителя обычно интересует то, что под капотом, коробка, мосты, резина, а женщине ближе обивочка салона, сиденья, прибамбасы разные, ручки на дверцах. Пока выехали из Туапсе, первые сорок-пятьдесят километров Марина ехала на переднем сиденье, но потом её немного уболтало, и она решила перебраться на заднее. Собрав все возможные мягкие тряпки, Сергей смастерил ей ложе и помчался дальше. Марина себя чувствовала хорошо.
Они поженились всего два года тому назад, но знакомы были с детства. С самого что ни на есть детства: родились и выросли в старом деревянном бараке в центре Сочи, в трёхстах метрах от парка «Ривьера». Их родители работали в строительной организации и до свадьбы жили в общежитии. Подарком от руководства на комсомольской свадьбе стали ключи от комнаты в бараке. Какое это было счастье, могут понять только те, кто жил тогда, сразу после войны, кто по самые уши нахлебался того горя, тех, казалось бы, неразрешимых проблем, трудностей.
Барак – это не слово, не только жилище, не самое лучшее в нашем, современном понимании.
Барак – это образ жизни, это начало её в полном смысле для Марины и Сергея, а также для многих других, кому довелось пожить там.
Вера
Лампочка под потолком то моргала, то вовсе гасла. Из кухни раздавался отборный мат тётки Шурки, которая в полутьме пыталась что-то готовить. По коридору, как всегда, носились мальчишки, проблемы родителей их совершенно не интересовали. Они играли в казаки-разбойники и разыскивали девчонок, чтобы «победить» их. Наконец свет погас совсем, и мат Шурки достиг наивысшей громкости и смысла. «Ну зачем так кричать», – попробовала урезонить соседку Соня из пятой квартиры. Но пытаться остановить Шурку в такой момент – всё равно что останавливать паровоз на полном ходу. «Заткнись, а то и тебе достанется», – орала уж совсем распоясавшаяся Шурка. Униженная и обиженная, кстати, в который уже раз, Соня со слезами на глазах пошла в свою комнату: «А при чём тут я? Вот грубиянка. И ходит же такая по земле. Чтоб тебя перекосило».
Услышавшая последние слова Шурка взбеленилась, как бочка с бензином от спички: «Ещё раз зайди на кухню, и посмотрим, кого перекосит!»
Лампочка под потолком вдруг сверкнула и загорелась ровным, без мигания светом. Вечерело, в барак потихоньку возвращались с работы жильцы. Усталые мужики, как всегда, выходили на лавочку покурить, поделиться новостями, обсудить проблемы, а если получится, и желательно пропустить сто граммов водочки или уважаемого тогда портвейна, конечно, втайне от жён. Женщины все, как одна, собрались на кухне. Им некогда курить и сидеть на лавочке. Нужно готовить ужин, кормить мужиков, детей – у кого они есть… Но женские языки совершенно свободны, и поэтому на кухне идут свои разборки.