Король хитрости

Один Филька, обычно разговорчивый, помалкивал и хитро на всех посматривал. Первое время, когда все галдели и никто никого не слушал, на это никто не обращал внимание, но потом вдруг заметили и уставились на него.

— А ты-то чего в рот воды набрал? — не выдержала Аня Иванова. — Тебе, между прочим, больше всех беспокоиться надо! У тебя четверка на соплях висит!

Хитров выдержал паузу — он всегда так делал перед наиболее важными своими высказываниями — и, наигранно зевнув, равнодушно произнес:

— А чего волноваться-то? Никакого опроса завтра не будет.

После его заявления в классе на несколько секунд воцарилась такая тишина, что слышно стало, как бурчит в животе у Мокренко.

— Как не будет? Почему? Ты что, Хитров, сдурел? За свои слова отвечаешь? со всех сторон посыпались обидные реплики.

Филька спокойно встал и направился к дверям.

— Ты куда? — завопил Антон, преграждая ему дорогу.

— Если вы мне не верите, тогда я пошел. Меня дома компьютерные игры ждут.

— Нет, ты постой! Раз уж начал — заканчивай! Почему ты сказал, что завтра опроса не будет? — взревел Мокренко.

— Потому что я отвлеку Раису. Заговорю ей зубы! — уверенно сказал Филька.

— Это невозможно! Твой план — дохлый номер!

— Для тебя, может, и дохлый, а для меня нет. Ну, пока! — и отстранив Антона, Хитров гордо вышел из класса, оставив последнее слово за собой.

Аня и Рита, сгорая от любопытства, выскочили за ним.

— Как ты думаешь, он действительно это сделает? По-моему, он привирает! спросил Антон Данилов у Егорова.

— Помнишь снеговика? Тогда мы тоже были уверены, что Филька не сумеет спрятаться, — напомнил Колька.

— Да, от Хитрова всего можно ожидать. Но на этот раз, я уверен, он сядет в лужу, — категорично заявил Данилов.

И вот наступило следующее утро.

Перед уроком математики Филька зашел в класс и, как обычно, прошествовал к своей парте, предпоследней в крайнем правом ряду.

— Ну что, Хитров? Будешь Раису отвлекать? — крикнула ему Ритка.

— Нет проблем! — лаконично ответил Филька.

— А помогать тебе не надо? Может, как-то подыгрывать? — спросила Аня.

— Лучше помалкивайте! Я, как солист, не люблю, когда мою партию прерывают фальшивые голоса, — произнес Хитров.

Мокренко так удивился, что даже перестал царапать складным ножом краску на батарее.

— Какой солист? — поинтересовался он.

— Солист — это тот, кто поет один, и никто его не перебивает, — с некоторым сомнением объяснил Филька.

В это мгновение в классе появилась Раиса Павловна. Сказав на ходу: «Здравствуйте, садитесь!» — она стремительно подошла к своему столу и открыла журнал.

— Как я вчера и обещала, начинаем опрос! — с обычным металлом в голосе сказала учительница. — Все закройте учебники и положите их на край стола. У кого увижу открытый — сразу двойка. Все ясно?

Ребята ожидали, что Филька с места в карьер начнет заговаривать ей зубы, но он молчал. Должно быть, решили тогда они, решительный тон учительницы отбил у Хитрова всякое желание привлекать к себе внимание. Только он откроет рот она — раз! — и спросит его первым, а знаний у него — дырка от бублика.

Но как не раз говорил Филька, «Хитровы не сдаются!» Он подождал, пока Раиса скользнет взглядом по журналу, выискивая первую жертву, и вдруг оглушительно чихнул. Даже странно, как он сумел подгадать этот чих — пером, что ли, в носу пощекотал?

— Будь здоров, Филипп Хитров! — в рифму сказала математичка, поднимая от журнала голову и прикидывая его в качестве первой жертвы.

— Большое спасибо, Раиса Павловна! — поблагодарил Филька и спросил: Можно задать вам вопрос?

Учительница проницательно взглянула на него, словно желая сказать: «Знаю я все ваши хитрости! Ничего не выйдет!»

— Нельзя. После урока! — отказала она.

— А если очень быстро? Одну секунду!

— Ну, если одну секунду — тогда можно.

И вот тогда-то в глазах у Фильки зажглась авантюрная искорка.

— Как вы думаете, сколько у вас прямых родственников, Раиса Павловна? спросил он.

На мгновение учительница опешила и подозрительно посмотрела на него:

— А тебе зачем? С каких это пор ты заинтересовался моими родственниками, Хитров?

— Этот вопрос увлекает меня чисто теоретически. Ваши родственники интересуют меня не как люди, а той своей стороной, которой они обращены к математике.

— Как это мои родственники обращены к математике? Ты спрашиваешь, не было ли среди моих родственников известных ученых? — снова не поняла Раиса Павловна.

— Нет, не об этом. Я спрашиваю: как вы думаете, сколько было у вас прямых родственников в 1000 году нашей эры? — нетерпеливо пояснил Филька.

— В 1000 году? Понятия не имею! Но почему это тебя интересует?

— Исключительно с точки зрения математики. Возьмем человека, например, вас.

— Почему именно меня?

— Ну если не хотите, чтобы вас, возьмем кого-нибудь другого, скажем, меня, Колю Егорова или Риту… Тут важен не конкретный человек, а пример…

— Ладно, пускай это буду я… И что дальше? — учительница покосилась на часы: время для опроса еще было.

— Очень хорошо, Раиса Павловна! Давайте так: я буду задавать вам вопросы, не личные, а просто математические и вы отвечайте, не удивляясь. Хорошо?

— Ну хорошо, — кивнула та, слегка заинтересованная.

— А ответы записывайте мелом на доске. Договорились?

— Что-то ты больно много хочешь, Хитров! Ладно, но только если это будет относиться к математике, — согласилась Раиса Павловна, которой было интересно, куда он клонит.

Весь класс, затаив дыхание, следил за поединком.

Филька подождал, пока она взяла мел, и потом продолжил:

— Первый вопрос — элементарный. Сколько у вас родителей? Меня интересует только количество.

Учительница удивленно приподняла брови, явно ожидая подвоха, а потом осторожно ответила:

— Столько же, сколько и у всех. Двое.

— Запишите на доске, — попросил Филька.

Раиса Павловна пожала плечами и вывела на доске жирное «2».

— Учти, скоро у тебя будет такая же в журнале, — вполголоса пообещала она.