Король и пешка (фанфик Сумерки)

Мы сели в черную БМВ и выехали на улицу. Который час? Похоже, что глубокая ночь.

Темный город плыл за окном, а мои коленки дрожали.

– А брачный контракт?
– Саму себя удивляя, выпалила я. Он был очень богат... все эти дорогие красивые машины, квартира на весь этаж, рестораны… Мерзавец рассмеялся.

– В случае развода, мое имущество тебе не понадобится.
– Он что, смеялся над моей смертью?

– Если мы разведемся, ты обязан будешь меня убить? Или кто-то другой?

– Если мы разведемся, я смогу выбрать человека из организации, кто должен будет убить тебя, и тот не сможет мне отказать. У нас женятся по любви, понимаешь? Не просто так. Но иногда приходится разводиться, а убивать любимую, хоть и бывшую, жену... в общем, на правах убитого горем, я смогу выбрать любого, и он мне не откажет в услуге.

– Очаровательно.
– Я покачала головой.
– Просто очаровательно.

Помолчав, я все-таки спросила о том, что меня мучило:

– Эдвард, а если ты влюбишься? Захочешь настоящую семью... детей, может быть. Кто тогда убьет меня?

– Я не захочу.
– Он смотрел прямо перед собой.

– Но если ты влюбишься, то захочешь!
– Теряя самообладание, вскрикнула я.

Медленно повернув голову, он прожег меня взглядом:

– Я лучше знаю, чего могу захотеть, а чего нет.
– Не решившись спорить с ним, я отвернулась. Спустя несколько молчаливых минут он добавил: - Если я влюблюсь, что ж, прости.
– Он неотрывно смотрел на дорогу. – Но будь уверена, убью я тебя собственноручно.

Клиника. Это просто клиника.

Меня утешала мысль о том, что убьет меня именно он. Я серьезно больна.

Еще некоторое время мы ехали молча, и это напомнило мне о том вечере, когда мы отправились на вечеринку... он снова в парадном костюме, я в том же самом платье... дежа вю.

– Эдвард, на благотворительном вечере... что за фокус с платьем? У вас так принято? Показывать людям шоу?

Он ответил не сразу:

– Эммет послал мудака прощупать меня, я должен был отреагировать.

– Замечательная реакция.

– Я не мог его ударить, технически он ничего тебе не сделал, а просто так избивать членов семьи мы не можем.
– Мерзавец начинал заводиться.

– Ну, конечно. Если мы не можем ударить противника, наш следующий шаг заключается в том, чтобы срывать со своих девушек одежду. Разумно.
– Тон моего голоса был едким.

– Он хотел... он уже однажды забрал мою...
– Его переполняли эмоции, он даже не мог закончить предложение. Затем ударил по рулю: - Ты слишком болтлива для жены мафиози. Возможно, мне стоит отозвать свое предложение.
– Мерзавец утопил педаль газа в пол, и мы стрелой полетели вдоль шоссе, вжимаясь в спинки сидений.

– Он увел у тебя девушку? – Какая странная девушка. Поменяла Мейсена на скользкого Алека…

– Женился на ней. А через год развелся.

– Кто ее убил?
– Я уже знала ответ на свой вопрос.

– Я.
– Тихим шепотом признался мерзавец. И бросив машину в сторону, резко остановился у небольшого офиса. Я смотрела по сторонам, ох, да это центр Нью-Йорка. Эдвард вышел, и я, по привычке, последовала за ним. Подумать только, все последние дни я не взаимодействовала ни с кем, кроме него. Так будет всегда? Мне нельзя иметь хоть долю самостоятельности? Работать? Куда-нибудь ходить? Заводить друзей?

Электронные уличные часы показывали четыре утра. Мы поднялись по ступенькам и зашли в офис. Внутри горел свет, но было совершенно пусто. Проигнорировав то, что нас никто не встречает, Эдвард прошел к лестнице и начал подниматься...

– Мистер Мейсен, я вас уже заждался.
– Хрипло донеслось откуда-то сверху.

Когда мы поднялись, я увидела высокого седого мужчину, он стоял возле открытой двери кабинета. Улыбнулся и жестом пригласил войти. Внутри было мало место и много бумаг. Разбросанные по столу, прикрепленные к настенным стендам, выглядывающие из приоткрытых створок узких шкафов, некоторые даже валялись под ногами... Я шла осторожно, чтобы не наступить. Ну а мерзавец, конечно, не обращал на них никакого внимания. Просто шагал. И не дожидаясь приглашения, опустился в кресло. Мужчина аккуратно обошел меня и сел за стол, сцепив руки в замок.

Мейсен, даже не взглянув на меня, сказал:

– Подойди и сядь.
– А что я? Я так и сделала. Подошла и села на самый краешек, сохраняя идеальную осанку. Мужчина, я полагаю, священник, вынул из ящика стола несколько бумаг...

– Вам нужно только поставить свои подписи. Я зарегистрирую брак таким образом, будто вы поженились этим утром. Воскресным утром. Устраивает?

– Без разницы. Ручка есть?
– Священник протянул Эдварду короткую ручку. Тот взял и, ни секунды не колеблясь, поставил красивую размашистую роспись. Затем пододвинул листок ко мне и положил рядом с ним ручку. Воскресное утро... какое это хотя бы число? Господи, я даты собственной свадьбы не знаю. Просматривая листок, я несколько раз сглотнула. Я хотела поднять руку, взять ручку и поставить свою гребанную роспись, но не могла... меня будто парализовало. И это все? Я расписываюсь и вот у меня уже есть муж? Так просто?

– Ты передумала?
– Безразлично поинтересовался мерзавец и повернул голову в мою сторону. Я не смотрела в его глаза, я смотрела то на листок, то на ручку, бесконечно переводя взгляд, будто наблюдала за игрой в пинг-понг.
– Изабелла.
– Настаивал он.

– Просто распишись за меня...
– Я закрыла глаза и покачала головой.

– А ты что, блядь, писать не умеешь?
– Выплюнул он. Ебать-ебать, мерзавец матерится в присутствии священника... а с учетом того, что он вроде как не матерится вовсе, это значит, что мне нужно поторопиться. Я, наконец, взяла ручку и подписала бумагу – его подпись заняла практически все отведенное место, мне пришлось скромненько рядом вывести свою фамилию. Никогда не была изобретательна по части росписей. Слава Богу, рука не дрогнула, и ручку не заело.

Священник встал из-за стола.

– Раз дело сделано, я думаю, мы минуем клятвы. Можете обменяться кольцами и поцеловать невесту.

– Я думаю, мы минуем и это. Спасибо.
– Эдвард поднялся, развернулся и направился к двери. Я пребывала в легком шоке и продолжала сидеть, только повернув голову в его сторону. Я замужем? У самой двери мерзавец остановился.

– Только не говори, что ты ждешь, что я перенесу тебя через порог.
– Эдвард даже не повернулся. А священник, пользуясь тем, что тот его не видит, скорчил недоуменную и неодобрительную гримасу.

Я улыбнулась ему и проинформировала, пожимая плечами:

– Это любовь зла.
– Он неуверенно улыбнулся в ответ. И я вышла вслед за Мейсеном.

Мы направились прямиком к машине. Мерзавец не разговаривал со мной. Сволочь, мог хотя бы поздравить. Но он забрался в машину, хлопнул дверцей и ожидал, когда я возьму с него пример. Я видела его неясный профиль через тонированное стекло. Такой красивый... мерзавец. Вас бы стрелять еще в детстве. Он завел двигатель, и я поспешила попасть внутрь – с него станется бросить меня прямо тут. Захлопнув дверцу, я сконцентрировалась на том, чтобы смотреть на дорогу... Конец сентября выдался прохладным, на спине и руках выступили мурашки, коленки тряслись. Хотя, я допускаю, что совсем не от холода.