Король и Шут

— Не советую сопротивляться. Мой друг отлично дерется. Любого из вас одной левой уложит.

От этих слов летописец чуть не потерял сознание. Он трижды проклял шута и молил богов, чтобы те даровали ему мгновенную смерть, если таковая намечается. А вот дураку наоборот, помучительнее.

Бородачи переглянулись и рассмеялись.

— Видал я смельчаков, — пробасил один из них, — Но вы, скорее, идиоты.

— Это точно, — пропищал другой, сунул два пальца в рот и заливисто свистнул.

В ответ прозвучал такой же свист, а спустя мгновение на дороге появились еще несколько человек. Шут и писарь оказались окруженными со всех сторон: спереди и сзади разбойники, а по бокам ямы-канавы да бурелом.

— О…е…а… — выругался Фрэд, но уже без восхищения и шепотом.

— Кажись, попали мы с тобой, как кур в ощип, — сглотнул Прохор.

Разбойники подходили все ближе, переговариваясь между собой. Все скрывали свои лица за черными масками. Их длинные плащи хлопали о сапоги под порывами ветра. Шут прикусил губу и посмотрел на писаря. Того трясло, будто он подхватил тропическую лихорадку.

— Прости, если что не так, — Прохор положил руку на плечо Фрэда.

— Да все не так! — всхлипнул тот.

И вот банда окружила несчастных путников, которые на свою беду решили появиться в ночном лесу.

Вообще, разбойников в королевстве не видели уже лет тридцать. Хотя, не мудрено: как те исчезли, так и перестали посылать дозоры, патрулирующие тракт во всех направлениях. Рано или поздно кто-то должен был занять пустующую нишу. Вот и нашлись желающие.

Писарь сгрыз все ногти на одной руке и приступил ко второй. Писклявый бородач просветил подошедших друзей о том, что произошло несколько мгновений назад.

— Они нам угрожали. Мы едва не испугались.

Разбойники загоготали на весь лес, спугнув уснувших птиц, что вспорхнули с ветвей, захлопав крыльями, и с шумом пробились сквозь кроны и скрылись в ночном небе. Один из громил вышел вперед, подбрасывая в лапах два кинжала.

— Ну что, цыплятки, почикать вам крылышки для начала или сразу кончить, а?

— Отпустите нас, пожалуйста, — без особой надежды сказал Фрэд.

Верзила хмыкнул и перевел взгляд на второго бедолагу.

— Жить хочешь, — спросил он Прохора.

— Ну, допустим, — ответил тот, сунув руки в карманы штанов. — Что для этого нужно?

Бандиты переглянулись, зашептались и вынесли вердикт, который поверг в шок писаря.

— Убей своего друга и всего делов! — и разбойник протянул шуту кинжал. — Ты, конечно, можешь отказаться, и тогда мы сделаем аналогичное предложение этому, в дурацком берете. Почему-то мне кажется, что он не станет раздумывать. Да?

Фрэд промолчал, но по блеску его глаз стало ясно, что здоровяк угадал. Этого не мог не заметить и Прохор. Он усмехнулся, сплюнул под ноги и, протянув руку, взял нож. Подбросив оружие несколько раз, шут задумчиво посмотрел на звезды, которые еле проглядывались сквозь листву деревьев, затем перевел взгляд на летописца.

— Ничего личного…

Тот открыл рот и часто задышал. Кто-то однажды ему сказал, что за мгновение до смерти перед глазами пролетает вся жизнь, но, почему-то, ничего подобного не произошло. Фрэд ничего не увидел. Наоборот, в глазах потемнело, и исчезли практически все звуки, кроме биения сердца. Удары становились все громче. Секунды превратились в часы для королевского летописца. А ведь он и не пожил толком!

«Будь ты проклят! — подумал Фрэд».

Пелена с его глаз спала и последнее, что увидел несостоявшийся сказочник, это перекошенное лицо Прохора, делающего замах. Душераздирающий крик прокатился по лесу, и лезвие ножа, отразив свет месяца, сверкнуло в ночи и вонзилось в грудь летописца. Он закатил глаза и рухнул на дорогу, как подкошенный. Разбойники закивали и одобрительно захлопали в ладоши.

Шут и главарь разбойников смотрели друг на друга, не моргая.

— Я бы на твоем месте поступил так же, — сказал громила, отведя взгляд.

— А я и не переживаю, — пожал плечами Прохор.

Здоровяк подал своим сообщникам знак, и те в одно мгновение подскочили к шуту, вцепившись тому в руки железной хваткой.

— Свяжите мерзавца и бросьте… вон в ту яму. И этого туда же, — главарь пихнул ногой тело, лежащее на дороге.

Бандиты стянули запястья Прохора за спиной.

— Ты же обещал меня отпустить, — сказал тот.

Громила усмехнулся.

— Я соврал! — и разбойники дружно загоготали.

Взяв бездыханное тело писаря за ноги и за руки, лиходеи раскачали его и сбросили в придорожную яму, которая, к слову сказать, оказалась довольно-таки глубокой, в два роста. Следом полетел и шут.

Некоторое время разбойники смотрели сверху на свои жертвы, посмеиваясь, а потом решили отправиться в свое логово. Они отпустили еще пару грязных шуток в адрес Прохора и покинули место стычки, горланя песню на весь лес.

Никому никогда не стремился зла я причинять. Причинять! Но тот не прав, ох, не прав, кто свободу у меня хотел отнять. Отнять! Все к чертям! Всех к чертям! От закона, от своих врагов я в лес ушел и с одной бандой лесной интересы общие нашел. Нашел! Мы четко знаем работу свою. Эй, богатый скупец, берегись! Не сохранить тебе шкуру твою, только нам ты в лесу попадись! Не нужно нам злата и серебра, Деньги людям мы все отдадим. Простому народу не сделаем зла — С миром проходи! В глуши лесной под сосной с бандой волосатых мужиков жил я. За разбой, грабеж и разбой, все, все, все охотились за мной, искали меня. Каждый бес-головорез за мною рыскал по пятам. По пятам. Но имели вес мой нож и обрез, это поняли все те, кто уже там. Уже там! Мы четко знаем работу свою. Эй, богатый скупец, берегись! Не сохранить тебе шкуру твою, только нам ты в лесу попадись! Не нужно нам злата и серебра, деньги людям мы все отдадим. Простому народу не сделаем зла — с миром проходи!

Едва голоса стихли, шут зашевелился и попробовал снять путы, но бандиты постарались на славу — узлы не поддались. Он потужился еще немного и принялся толкать ногами Фрэда.

— Очнись, хороняка! Давай, приходи в себя.

После очередного пинка писарь ойкнул и открыл глаза.

— Я уже на том свете? — и увидев Прохора, кинулся на него и принялся душить. — Ты убил меня! Убил! Что я тебе сделал?! За что?!

Глаза Прохора полезли из орбит.

— Убери руки, идиот, — прохрипел он. — Не умер ты, не у… — писарь ослабил хватку, и чуть не задушенный весельчак стал жадно хватать ртом воздух вместе с мошкарой, но сейчас ему было на это плевать. Фрэд вжался в холодную землю и заплакал. Шут повел шеей и прошептал. — Успокойся, чтоб тебя! Все позади.

— Ты… меня… ножом! Чтобы еще раз с тобой куда-нибудь! Шиш с маслом!

— Развяжи меня, — хриплым голосом проговорил Прохор, сглатывая слюну и морщась от боли в горле.

— Так сиди! — выпалил писарь, и тут в его мозгу что-то щелкнуло. — А почему я жив? Я же помню, как ты меня ударил. Ой…

Фрэд удивленно ощупал рукоятку кинжала, торчащего из груди ножа. Поразмыслив немного, он поднял брови и, приготовившись к боли, выдернул пронзившее его оружие. Но боль не пришла. Даже кровь не брызнула, и писарь облегченно вздохнул. Прохор не оставлял попыток освободиться.