Король и спящий убийца

– Антисоветчик! – определил Демин. – Враг народа!

Враг народа – это было очень страшно. Ферапонькин всхлипнул и заговорил, стремительно белея от осознания ужасности того, что произносит:

– Вы мне не поверите, но это все правда. Я прибыл из будущего, и поверьте – все так и будет, как я говорю. Будет перестройка, и водку в магазинах не будут продавать. Потом цены повысят и все деньги на сберкнижках пропадут. С Америкой мы будем друзьями, а Украина и Белоруссия будут жить отдельно, и все остальные – тоже.

– Идиот! – определил милицейский капитан. – Ненормальный!

По нему было видно, что он даже испытал облегчение от того, что ситуация наконец-то прояснилась. Но Ферапонькина уже невозможно было остановить.

– Все будет стоить очень дорого, проезд в метро – тыщу, буханка хлеба – две. Будут бизнесмены и реклама по телевизору. Еще по телевизору будут показывать много голых баб, а с чеченами вовсе выйдет форменная война…

Гэбист слушал с явным интересом и даже придерживал милицейского капитана, которому давно все было ясно.

– Бутылка водки будет стоить пятнадцать тысяч, и ее будет полно, хоть залейся – любой. И очередей не будет.

– Ненормальный, – еще больше укрепился в своих подозрениях милицейский капитан. – Чего его слушать? По нему психушка плачет.

– Еще будет путч, – вспомнил Ферапонькин. – И КПСС запретят…

Он мог говорить сколько угодно и о чем угодно. Но только не трогать святое.

– Молчать! – завопил майор госбезопасности и грохнул кулаком по столу.

Милицейский капитан смотрел на Ферапонькина с нескрываемым ужасом. И из-под козырька милицейской фуражки по деминскому лбу вполне натурально скатывались всамделишные капли пота.

– Нет, вариант с ненормальностью для него не пройдет! – заявил гэбист. – Это тертый калач, я его сразу раскусил. Ничего, все равно расколем, и получит он на полную катушку.

Михаил Петрович понял, что пропал. Я следил за ним из своего укрытия и чувствовал, что он проклинает тот день и час, когда решил заглянуть ненадолго в прошлое.

– Советская власть не жестокая, – сообщил майор. – Она способна понять и простить. Но только не своих врагов!

Он опять грохнул по столу кулаком. На этот раз графин все-таки перевернулся, докатился до края стола, упал и разбился.

– Ну почему вы мне не верите? – пробормотал потрясенный Ферапонькин. – Ведь я говорю правду.

Он вдруг будто что-то осознал и придвинулся к столу, заглядывая своему мучителю в глаза:

– Вот у вас есть деньги на сберкнижке? Я вам говорю: пойдите и снимите их!

Со стороны это выглядело так, будто он предлагал сделку. Он подскажет, как этим людям следует поступать, а они взамен проявят милосердие.

– Зачем же снимать? – не понял своего счастья гэбист.

– Ведь пропадут же! Ничего не будут стоить! Просто бумажки. Вы поймите! Фантики! Так что надо все деньги с книжки снимать и покупать…

Задумался, прикидывая, во что выгоднее было бы вложить деньги.

– Самое надежное – это, конечно, доллары купить.

При упоминании о долларах оба – и гэбист, и милицейский капитан – тренированно напряглись, но Ферапонькин этого поначалу даже не заметил, продолжал увлеченно:

– Или золото можно купить. А вот еще очень выгодно прикупить какую-нибудь недвижимость. Квартиру, к примеру. Они-то сначала за доллары будут стоить очень дешево, а потом сильно вздорожают…

– Погоди-ка, – остановил его человек в штатском и вернулся к заинтересовавшему его вопросу: – А что ты там про доллары говорил? Чтоб купить, мол, да?

– Ну конечно! – воскликнул Ферапонькин, удивляясь непонятливости собеседника.

– А где? – мягко и нежно осведомился майор, глядя на Ферапонькина с охотничьим азартом.

– Да в любом обменном пункте!

Только тут Ферапонькин вспомнил, в каком году он пребывает в настоящий момент, и сказал С досадой:

– Ах, я совсем забыл!

Не было еще никаких обменных пунктов. И за валюту сажали. Он тотчас получил этому подтверждение.

– Да он еще и валютчик! – сказал обрадованно милицейский капитан. – Расстрельная статья, товарищ майор госбезопасности?

Про расстрельную статью – это была деминская импровизация. Тут он хватил через край. Я готов был убить его за это. И без того несчастного Михаила Петровича затерроризировали едва ли не до потери рассудка. Я уже хотел выйти из своего укрытия и спасти Ферапонькина, но артист, играющий гэбиста, сориентировался в обстановке сам.

– Идите, товарищ капитан! – распорядился он. – Вызывайте машину!

Я понял, что он выпроваживает жестокосердного Демина, и мысленно ему поаплодировал за это. Но Демин не был бы Деминым, если бы ушел просто так.

– Куда его повезем? – озабоченно осведомился он и кивнул на Ферапонькина. – К нам в отделение или прямиком в КГБ?

– В отделение, – проявил милосердие майор госбезопасности.

Демин ушел. Ферапонькин сидел, вцепившись руками в стул, и с ужасом смотрел на гэбиста.

– Напрасно вы вот так, – мягко и даже будто с участием сказал майор.

Теперь они были одни, и он мог себе позволить не проявлять служебного рвения.

– Я говорил правду, – прошептал Ферапонькин. – Верьте мне.

– И про КПСС – тоже? – осведомился гэбист и почему-то оглянулся на дверь.

– Да.

Ферапонькин вдруг словно что-то вспомнил – вскинулся и горячо заговорил:

– Ведь все можно исправить! Сделать так, чтобы все пошло по-другому! Если вы сейчас же доложите своему начальству, что Горбачев – предатель…

– Это какой Горбачев? – нахмурился майор, вспоминая.

– Горбачев? Он будет генсеком! И если его разоблачить прямо сейчас, то не будет ничего – ни перестройки, ни…

Михаил Петрович захлебнулся. Я видел его глаза и в тех глазах – ужас и восторг. Он вдруг осознал, что вот сейчас, в этот самый момент, у него есть шанс, которого нет ни у кого и никогда, возможно, уже не будет. Можно, оказывается, вмешаться в ход истории, подправить в ней совсем немножко, и дальше все уже пойдет по-другому. Я только сейчас понял, какой изумительный материал мы снимаем. Достаточно было взглянуть на лицо нашего героя и представить, что это увидят миллионы телезрителей, чтобы понять: вот он, настоящий успех! Сюжет-сенсация. Мы покажем человека, поверившего в возможность изменить ход истории. Никто никогда такого не показывал. Мы сделаем это первыми.